Выживший

      Тобирама, несомненно, Учих ненавидела. Ненавидела до боли, до слёз, до алой пелены перед глазами. Как же иначе? Они убили её мать и младших братьев! Разве после этого можно хорошо относиться к этим ублюдкам?! Глупый, наивный Хаширама, что так яростно предлагал заключить с проклятым кланом мир, злил её до невозможности. Иногда Тобираме самой хотелось убить брата, но потом куноичи всё же вспоминала кто ей Хаширама и давила свои злость и ярость.       Тобирама, вопреки всеобщему мнению, была эмоциональна. Местами она превосходила даже Хашираму, который среди шиноби считался самым приставучим и непоседливым. Младшая Сенджу могла вспыхнуть и успокоиться в одно мгновение. Бесспорно, Тобирама Сенджу была самой непредсказуемой в своём, так свято ненавидимом Учихами клане.       Непредсказуема во всём, кроме одного… Она не пощадила ни одного Учиху. Будь то старик, женщина или ребёнок. Будь то раненный, пленный или слабый. Все до единого падали у её ног. Но отнюдь не живьём.       Хаширама, будучи — на самом деле — человеком умным, конечно, не запрещал убивать всех — хотя и мог! — однако не понимал слепой ненависти сестры абсолютно ко всем Учихам. Ладно уж женщины и старики. Но дети… В чём перед Тобирамой были виноваты дети?!       А ещё все знали, что Тобирама не доверяла никому. Даже Хашираме она верила с оглядкой и проверяла все его решения, а иногда и вовсе сама сидела с бумагами, а брат только ставил подписи в нужных местах. Чего у химэ было не отнять, так это хитрости и ума. Её не зря считали гением.       У Сенджу были воины и посильнее Тобирамы, это факт. Но всегда — всегда! — Сенджу выходила живой из самых кровавых сражений, в отличие от «сильнейших воинов», благодаря уму, хитрости и изворотливости. За это её боялись и ненавидели, за это уважали. Но никто за такое её не любил.       Всем было известно, что Сенджу Тобирама очень красива, харизматична и хороша. Но ни один мужчина никогда не смотрел на неё с романтической точки зрения. Да и какая — о, Ками! — романтика может быть с женщиной, совершенно не обладающей состраданием?!       Несмотря на всю внешнюю, а местами и внутреннюю, суровость, Тобирама всё же умела жалеть и любить. И не сосчитать, сколько раз она плакала, потому что пожалела или полюбила! Сенджу, простой аристократ, другой клановый шиноби — все они разочаровывали её. Каждый раз та же история, тот же сценарий, только лица другие. А слёзы, к сожалению, одни и те же…       Как бы то ни было, а судьба, видимо, очень любила Тобираму. Любила так сильно и нежно, что однажды это — по словам услышавших эту историю — «дикое зрелище» увидел Учиха Изуна. Плачущая Сенджу, которая сидела под ветвями дерева, запустив руки в итак взлохмаченные волосы… Этот вид заставил в сердце Изуны пропустить удар. Такая возможность убить заклятого врага!.. Которую Учиха так безбожно проворонил.       Не то, что бы такой человек, как Учиха Изуна подошёл и утешил плачущую девушку, которая была его главным противником. Нет, вовсе нет! Он не был самоубийцей, — ну, или Хаширамой, — чтобы лезть к химэ Сенджу, но запомнил то место. Запомнил, чтобы приходить к нему едва ли не ежедневно.       И однажды ему всё же свезло не просто увидеть, но и поговорить с Тобирамой. Правда разговор вышел матерный, с криком, ором и рукоприкладством со стороны Сенджу. И последующие несколько «разговоров» увенчались с тем же успехом.       А потом недовольная Тобирама плюнула на Изуну и перебралась в другое место. А за ней едва ли не хвостиком последовал Учиха, усевшись с другой стороны дерева. С того момента Изуна даже не пытался завязать с Сенджу разговор, ибо наверняка знал, что она — неуравновешенная, психованная истеричка с патологической ненавистью к его клану…       Всё было как всегда: сражение на грани сил, время с семьёй, и вечер воскресенья у того идиотского дерева в полном молчании. Тобираму это жутко бесило. Нет, не молчание. Изуна. Но прогнать его никак не удавалось, а каждая драка заканчивалась ничьей и феноменальной усталостью, так что являлись Сенджу и Учиха по домам только утром следующего дня, помятые и недовольные. А потом всё начиналось с самого начала.       И продолжалось бы всё это, если бы Мадара «ради прикола» не согласился бы на перемирие с Сенджу. И вот представьте, стоит Тобирама вся такая боевая, готовая убить всех троих на месте, а брат со старшим Учихой пожимают руки!..       Зато Изуна узнал много нового о Тобираме. Например, что она умеет танцевать и совершенно не умеет пить. Выяснилось это, вполне ожидаемо, уже ночью, на празднике в честь основания Конохи. Иначе, если бы не выпивка, то Сенджу в жизни бы не заговорила с Учихой. А так… — …И ты вдруг понимаешь, что этот мудак — самое тупое существо в мире! — вещала Сенджу, яростно размахивая руками. — Это вообще нормально? Я его любила, а эта мразь… — В голосе девушки скользнула обида. — Я в нём очень разочарована…       Изуна возвёл глаза к звёздам, жалея, что вообще полез к этой ненормальной. Нет бы засунуть свой интерес в одно интересное место, так он… Впрочем, об этом думать было откровенно лень. Да и нарываться на кулаки пускай и выпившей, но всё же Сенджу Тобирамы, не очень хотелось. — Ну, подумаешь, разочаровалась, — пожал плечами Изуна, на что получил полный злости взгляд куноичи, ничего хорошего не сулящий. — Зачем других-то заставлять страдать? Между прочим, если ты не знала, одинаковых людей нет. Нужно давать шанс тем, кому ты небезразлична. Это, может, тебе только такие придурки попадались…       Тобирама задумалась. Вообще, когда к ней только подошёл этот «подозрительный Учиха, который явно что-то замышлял», она действительно была хорошо подвыпившей. Но спустя какое-то время на свежем воздухе немного протрезвела. И пришла в себя, уже рассказывая этой Учиховской сволочи, который вроде как был не такой уж и сволочью, о своих неудачах в любви. А что потом?.. Он начал давать ей советы! Не то, что бы они были глупыми, просто давал их Учиха, а это уже настораживало. Изуна тем временем разошёлся и продолжил свою речь. — Если ты потеряешь способность доверять и верить людям, а главное — любить, то ты больше никогда не сможешь быть человеком. Станешь чудовищем, мразью, убивающей невинных, — на этом моменте Тобираме стало как-то стыдно, ведь она, по сути, делала это чуть ли не всё время. Дети, женщины, старики… Только Учиха, но всё же… — Всё, всё, я поняла тебя, — угрюмо заявила Сенджу и фыркнула: — Только вот кому шанс-то давать? Я, после моих выходок, никому не нужна. — Как никому? — притворно изумился Изуна. — А мне?       Тобирама тихонько рассмеялась. Учиха. Учиха сказал, что она ему небезразлична! Всё, после этого хоть конец света.       Изуна же нахмурился, перелез через наклюкавшегося до состояния дерева Мадару и завалился рядом с Сенджу. Обнимать Тобираму? Увольте, он не такой отчаянный, как Хаширама, который пытается вывести сестру на объятия с детства. А вот просто посидеть рядом, надеясь, что к тебе не полезут за такое драться — можно…       Химэ напряглась, когда Учиха подсел ближе, но не более. Лезть в битву было лень, да и перемирие… А Учихе, видимо, нравилось, что на него не собирались нападать за лишние телодвижения. Подвинувшись ещё ближе, Изуна осторожно коснулся руки Тобирамы, за что получил убийственный взгляд, и спросил: — Ты дашь мне шанс? — выдохнул Учиха, смотря словно в никуда.       Тобирама молчала. Молчала долго, замерев на некоторое время в неестественной позе, а потом медленно и осторожно кивнула, скосив взгляд на Изуну. — Только тебе, — нахмурившись, ответила химэ, — остальные Учихи не заслуживают такой чести…       Тобирама не позволила Изуне ответить, в тот же миг, поднявшись и, слегка пошатываясь, пошла к себе.       А Изуна сидел и улыбался; он всегда добивался чего хотел. И в тот момент он дьявольски хотел, чтобы эта сумасшедшая Сенджу стала его женой. А ждать он умел с детства… Возможно, когда-нибудь его интерес перерастёт в любовь, а пока ему остаётся лишь добиваться внимания Сенджу Тобирамы, чьи волосы белее снега…