Розы

Он открыл дверь и сразу увидел их, целующихся. Как, когда, зачем успела Джессика проскользнуть сюда? Маркус уже собирался закрыть дверь, так сделал мужчина перед ним, который нажал на ручку, одобрительно угукнул, закрыл дверь и пошел на улицу. Вот и ему надо было идти сразу вслед за мужиком, а не любопытничать. Он уже выходил, когда Томас открыл глаза. Маркус замер. Глаза Томаса ни разу не выражали удовольствие, истому или что там полагается испытывать в таких случаях. В темно-карих глазах плясала паника. И еще мольба. Мольбу и панику Маркус различал на раз-два. - Томас,- тут же шагнул он вперед и девушка вздрогнула. Она нехотя прекратила поцелуй и обернулась: - Маркус, я полагаю? - в ее глазах тоже не было удовольствия, того томного сладострастия, что приносит глубокий поцелуй в мужском сортире ночного бара. Её удовольствие было другого рода - злорадство. Длинные пальчики цепко лежали на плечах Томаса, держали крепко. - Ваше поведение... неуместно,- сказал Маркус тихо, но отчетливо чеканя каждое слово,- особенно здесь, особенно с ним. Глаза Джессики вспыхнули: - Мы уже уходим,- она потянула Томаса за собой, тот шел, покачиваясь, неловко переставляя ноги. Проходя мимо Маркуса, Томас задел его плечом и опять стрельнул этим странным испуганным взглядом. - Он со мной,- сказал Маркус и положил руку ему на плечо. Так они и стояли с Джессикой у дверей мужского туалета, вцепившись в плечи Томаса с разных сторон, сверлили друг друга взглядами. - С ним,- внезапно прохрипел Томас, решив все за них, и слабо оттолкнул Джессику. Он повис на Маркусе и они пошли в обнимку до выхода. Джессика не отставала. Постепенно шаг Томаса становился все более нетвердым, он сильнее опирался на Маркуса, тело его дрожало. Со стороны походило на то, что Маркус вытаскивает набравшегося друга из пивнушки, а они толком и выпить не успели. На улице Джессика встала перед ними, мешая идти дальше. - Он мой,- чётко сказала она, нос ее хищно дергался, губа некрасиво изгибалась, скаля зубы. Лицо излучало чистую энергию ненависти и... возбуждения. - Нет,- Томас толкнул Маркуса бедром, и они вдвоем плюхнулись на металлическую скамейку, которую Маркус до этого даже не заметил. Маркус выдохнул, как от удара, Томас был тяжел для его коленей. Томас тоже тяжело дышал, уткнувшись ему в грудь лицом: левой рукой он вцепился в маркусово плечо, а правой стал слепо вести по его телу вверх, нашарил щеку, нырнул пальцами в короткий ежик волос и будто с усилием подтянул свою голову вверх. И поцеловал. Неожиданность поцелуя, неловкость и непонятность ситуации сбили Маркуса с толку, заставили закрыть глаза, притянуть Томаса ближе и ответить на поцелуй, погрузиться в чувственное мгновение, хоть и на секунду. Он открыл глаза, моргнул несколько раз, прогоняя пелену с глаз, поднял голову. Джессика смотрела на них с такой яростью, что внутри все холодело от этого взгляда. - Я с ним,- прошептал Томас Маркусу в шею. Его трясло все сильнее. - Что ты с ним сделала?- прошипел Маркус. - Я? Самую малость. Остальное он сам. Сделает,- она захохотала безумным смехом, карканьем воронья.- Наслаждайся. Если переживешь. Она резко развернулась на каблуках и пошла обратно, в бар. Маркус вытащил бумажник из заднего кармана джинс Томаса, тот безропотно позволил, дышал все тяжелее, молчал, не реагировал на окрик. Маркус вызвал такси, и чтобы не терять время - осмотрел Томаса на предмет наличия уколов, укусов и другого членовредительства. Ничего. Только глаза ошалелые, ненормальные: зрачки торопились вытеснить радужку и захватить белок, пульсировали. Маркус смотрел в эти окрашенные чернотой глаза и отчетливо понимал ненормальность ситуации, ее ненатуральность. В такси он назвал адрес и меланхоличный водитель-турок не сказал ни слова за дорогу, впрочем, как и Томас. В обитель Маркус не зашёл, ворвался, зычно крикнул матушку, кратко обрисовал ситуацию, та осмотрела висящего на нем Томаса, поджала губы и кивнула. Дело было не чисто. Монахини собрались быстро, слажено прошли в подвал, стали в четкий круг, запели свои песнопения. Только вот Томас, в центре круга, усмехнулся, расправил плечи, и окинув их всех снисходительным взглядом, стал медленно раздеваться. Скинул пиджак, стянул футболку, быстро спустил на пол штаны и вышел из них, как Венера из пены морской, до этого скинув и кроссовки. А трусов на нем не было. Вздох-полустон задушенно вырвался у каждой монахини, прошелся по цепочке круга ветром. А Томас стоял ничуть не смущаясь собственной наготы, прямая осанка, плечи расслаблены, голова горделиво откинута назад, вес тела на правой ноге - чисто Давид только не каменный, живой, дающий простым смертным право им любоваться. Глаза его горели, затягивали, жгли, ярко красные полуоткрытые губы манили, а улыбка... Улыбка полного превосходства и уверенности в себе, соблазняющая, опаляющая, зовущая... Он был дьявольски красив в этот момент. Маркус ел его глазами, забыв про монахинь вокруг, дышать было трудно, жарко. Дыхание Томаса будто вместо чистого воздуха наполнило комнату парами вожделения. Ладонь Томаса мягко обвела выступающие под шеей косточки на груди, неторопливо и плавно потекла по телу вниз, остановилась на животе около пупка, вернулась вверх, ко рту, где влажный язык щедро поделился с ней слюной, и нырнула обратно вниз, накрыла стремительно меняющийся в размере член. Томас бесстыдно ласкал себя на глазах у всех. Стройное пение сбилось, послышался топот убегающих ног, один, другой. Маркус наконец огляделся. Круг из живых тел сильно поредел, а те, кто остался, стояли красные, как и он сам, завороженные, сбитые с мыслей. Томас глянул на каждую оставшуюся по очереди, а в конце посмотрел прямо на Маркуса и уже порхал ладонью по своему члену, не отрывая от него взгляда, улыбался призывно, словно умоляя его о разрядке. Маркус не удержался от шага вперед, от стона, от жадного взгляда с головы до ног. - Маркус,- привел его в себя резкий женский голос, злой и усталый. Он дернулся всем телом и повернулся к пожилой монахине, больше рядом уже никого не было. Последняя монахиня стояла в дверях и смотрела на Томаса во все глаза, но матушка гаркнула "кыш", и та убежала. Маркус попытался сглотнуть - нечем, сказать что-то - скрип. - Это не одержимость,- сказала она, поджав губы,- ведьма опоила его чем-то. - Ведьма? - даже слегка пришел в себя Маркус. - Верить в дьявола и демонов, но отказывать в существовании ведьмам? Браво, Маркус! - она чуть не плюнула. Что всколыхнуло в ней непристойное, но до крайности чувственное зрелище? О чем напомнило: о случившемся, ушедшем, или о том, о чем не смела никогда и думать? О несбыточном? Чужая печаль на секунду почти отрезвила, но тут Томас подошел к нему совсем близко, прислонился к спине, касаясь твердым членом бедра, и этот тихий вибрирующий стон в самое ухо... Маркус прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на словах монахини: - Вам нужно... вам нужно... переспать. - Что? - резко открыл глаза Маркус.- Нам? - А у тебя есть другой вариант? Видишь тут кого-то подходящего?- на ее лице появились красные пятна, она отвела от них взгляд, сморщилась, как от боли. - Тут или перетерпеть, что уже не возможно, или ускорить процесс. Быстро. А потом оба - вон. Она развернулась и чуть не бегом отправилась вслед за остальными дезертиршами. Маркус, как во сне, развернулся, Томас тут же обнял его и полез целоваться. И Маркус ответил, ему было наплевать смотрит ли кто-нибудь на них сейчас. Он крепко прижал Томаса к себе, жадно целуя, вдавливая его в себя, руки Томаса сжимали и мяли его ягодицы, выдергивали рубашку из штанов. Они единым клубком тел стукнулись о стену, что-то сбили, раскидали горящие свечи, попадающие под ноги, свалились на пол и стали кататься на нем, подминая друг друга. И целовались, и терлись друг об друга, будто это последний и единственный раз в этом мире. Мощный оргазм накрыл Маркуса, как волна цунами,- с головой и еще метров девять сверху. Томас, зажмурившись, выгибался и стонал под ним, выплескиваясь также долго и сильно, а когда открыл глаза - те все еще были черными. Маркус поцеловал его в губы, встал, пошатываясь, собрал свою одежду, натянул штаны, мятую рубаху. Томас следил за его действиями лежа на полу, и казалось, что его член, весь в перламутровых каплях, и не думает убывать в размере. - Можно?- прилетело приглушенное слово от дверей. Маркус пошел на голос. - Глаза все еще черные!- он нервно ерошил короткие волосы на затылке. - Ты думал одним разом отвертеться?- усмехнулась монахиня.- Может и месяц пройти. - Месяц?- потрясенно замер Маркус. - Я не знаю сколько,- устало вздохнула она, поджала губы, морщины на лице прорезались сильнее,- я не знаю ее планов, я строю предположение. Сколько бы она выдержала? Может еще один раз, может все выходные, может неделю. А может она хотела извести его таким образом до смерти... Но это вряд ли. Бери его и уходи. Поджатые губы ее дрожали. - Спасибо, - кивнул Маркус и пошел брать его и уходить. Турок довез их до дома Томаса, не обращая внимания на странное поведение пассажиров, их помятый вид и необычное место стоянки. Невозмутимо высадил, получил плату за проезд и уехал. А Маркус повел Томаса в дом, уже не пытаясь отбиться от него, как в такси. Он лишь открыл дверь, закрыл ее и они вновь - ураган сплетенных тел: поцелуи, объятия, сорванная одежда, диковатая пляска вслепую до спальни. Томас повалил его на кровать и сел сверху с очень явным намерением. - Погоди,- успел остановить, подставить руки Маркус,- смазка. Томас посмотрел на него совершенно бессмысленным взглядом, моргнул, потом будто наконец осознав, что от него хотят, улыбнулся, упал на кровать рядом с Маркусом и в одно мгновение заглотил его член целиком, до самого основания. А потом, когда Маркус все еще не мог вспомнить как дышать, плавно сел на него сверху, не испытывая никакого дискомфорта от этого действия. Сел и поехал, раскачивая бедрами, как наездник. Он сам задавал ритм, чутко используя Маркуса под свои нужды. Излившись на его живот, он использовал сперму как смазку, продолжил свою скачку, пока уже не выгнулся Маркус. Маркус не мог отдышаться, не мог прийти в себя, а глаза Томаса все еще чернели ненатуральной тьмой, и его член, так толком и не опустившись, начинал твердеть снова. - Подожди,- выдохнул Маркус, но Томас не слушал, не хотел слушать. Он хотел другого. И опять жадный рот принялся за дело, отчаянно пытаясь возвратить Маркуса в строй. Это ему удалось еще три раза. После пятого болезненного оргазма нервные окончания в теле Маркуса будто перегорели, и он просто отдавался Томасу, который действовал с ритмом и упорством машины, не человека. И с каждым разом Томасу требовалось все больше времени на разрядку, хорошо хоть смазки естественного происхождения у них было предостаточно. Маркус лежал на животе, кровать покачивалась, за окном - хмурое солнце следующего дня. Томас вбивался в него уже около часа и Маркус молился, действительно молился, чтобы это был последний раз. Но если нет... смерть от любовных утех не была худшей в ранге смертей, отнюдь нет. Томас прижал его сильнее к себе, замер, дернулся. На этот раз все. Несколько мгновений спокойствия и Томас перевернул его на бок вместе с собой. Потом положил на спину и ткнулся головой в плечо. - Подожди секунду, я сейчас,- привычно вздохнул Маркус, пытаясь собраться с силами, если Томасу опять нужны его рот или пальцы. И поэтому не сразу осознал, что тот спит спокойным и глубоким сном. Он вздохнул и тоже закрыл глаза, если что Томас может использовать его и спящего. Только Томас спал, когда он проснулся несколькими часами позже. Маркус осторожно вылез из-под него, пошел в ванную, посидел под душем около часа, оделся, поел, посмотрел на спящего Томаса и рискнул сменить постельное белье: кровать походила на поле боя, мятая, мокрая, вся в пятнах. Томас не проснулся. Маркус посмотрел телевизор, лежа на боку, заказал пиццу, используя бумажник Томаса. Ответил на звонки, как заправский секретарь. Томас спал около суток. Проснулся лишь раз, добрел с закрытыми глазами до туалета, вернулся обратно и рухнул в постель. Поздним утром он выполз на кухню - помятый, осунувшийся, кареглазый. Маркус выдохнул, улыбнулся ему, настороженно разглядывая. Томас полез в холодильник, пошарил там, радостно хрюкнул, увидев коробки с пиццей на столе, и набросился на еду с жадностью. Он съел пару коробок и расслабился на стуле, посмотрел на часы с календарем и замер. - Ничего себе! - ошеломленно произнес он и взъерошил волосы. - Что мы такое убойное пили вчера? То есть... позавчера? - Что ты помнишь?- осторожно спросил Маркус. - Да как в туалет пошел,- пожал плечами Томас,- и все. Слаб я на выпивку, да? Небось, меня до дома тащил? - Было дело,- Маркус наконец расслабился и тоже откинулся на стуле,- но все путем. - Работа!- встрепенулся Томас. - Я уладил. Он уладил все. И ни словом ни жестом ни улыбкой не выдал себя, того, что между ними было. Только вот в очередной вечер в баре, куда они не могли не пойти после освобождения девушки, он прокололся. До этого они сконцентрировались на изгнании, убрали все лишние мысли, даже монахини, к которым они пришли с Кейси - держали себя в руках, лишь слегка покраснели, немного смутившись. Томас недоуменно хмурил брови на Маркуса из-за их странной реакции. Но все взяли себя в руки и работали сообща, тем более, что Томас в облачении священника, с морщинами на лбу, сутулый, нервный мало напоминал самого себя несколько дней назад. Совсем не напоминал. И Маркус думать про то забыл. Как человек дорвавшийся до праздничного стола уверен, что наелся на неделю-месяц-год, так и Маркус думал, что сыт, больше и не надо, но каждый следующий день уменьшал сытость. И в тот праздничный вечер он слегка расслабился, отпустил себя, и стал открытым взгляд, улыбка - томной, а вроде как случайные прикосновения - чаще и мягче, чем раньше. По лицу Томаса пробежала рябь, как от плохого воспоминания, но Маркус уже не мог вести себя по другому. Да и последний вечер как-никак, больше их ничто не держало вместе. Томас ушел первым, Маркус тоже не стал задерживаться, осмотрелся кругом и с удивлением понял, что другие люди его в вечерне-пятничном плане не интересуют. В дом Томаса он пришел тихо, незаметно, собрал небольшую стопку своих вещей на диван, огляделся со щемящей тоской в сердце. И заметил Томаса в дверном проеме на кухню. Он смотрел на него пристально: - Ты не задержался в баре,- улыбка на губах, но не в глазах. И тень по лицу ходит, как от воспоминания, которое все-никак не выплывет на поверхность. - Нет. Томас настороженно наблюдал, как Маркус складывает вещи в чемоданчик. - Куда-то собираешься? - Ну, мы свою задачу выполнили,- механически улыбнулся Маркус и нервно облизнул пересохшие губы. Томас замер, глядя на его губы, а в его округлившихся глазах один за другим проносились на бешеной скорости узнавание, осознание, паника, стыд, ужас. Он издал странный горловой звук то ли стон то ли всхлип, попятился назад, развернулся и вылетел из комнаты. Маркус разжал побелевшие пальцы на ручке чемоданчика, кинул его на диван и бросился вслед за Томасом на кухню. Тот стоял к нему спиной, голова поникла, плечи горбились, пальцы вжались в край столешницы до синевы кожи. Маркус сглотнул, подошел ближе, нерешительно положил ладонь на плечо. Томас скинул его руку, развернулся и ударил. Удар был слабый, бесцельный, лишь бы куда-нибудь, попал в плечо. И еще раз. Томас мельтешил руками, как мельница, попадал Маркусу в скулу, плечо, живот, лоб, бил, как обиженный ребенок, как девушка в истерике. Маркус не отвечал, пока не стукнулся спиной об стену, тогда он сделал шаг вперед, в удары, и обхватил Томаса в крепкие объятия. Тот дергался и вырывался, пытался укусить. Маркус крутанул его, прижал спиной к себе и зашептал на ухо, усиливая хватку на плечах, фиксируя руки: - Всё, всё. Хватит. Все хорошо. Томас пытался бить затылком, пихаться ногами. Маркус тяжело дыша опустился на пол вместе с Томасом, прислонился к стене спиной, ногами обхватил колени Томаса, держал его всем телом. Тот потихоньку стал затихать, только дышал также загнанно и тяжело. - Все хорошо,- опять зашептал ему на ухо Маркус,тихо, успокаивающе.- Ты не виноват. Тебе нечего стыдится. Все прошло. И не сдержавшись втянул носом запах чистых волос. Томас окаменел. Это было хуже града ударов. - Черт, прости,- виновато зашептал Маркус, пытаясь отодвинуть губы подальше от уха, - прости. Все хорошо. Он шептал и шептал эти "прости" и "все хорошо",говорил какой тот хороший, красивый, умный, молодец и "все в порядке". Так заговаривают буйных пациентов и напуганных животных, монотонным голосом, успокаивающе. Постепенно напряженные мышцы перестали быть камнем в его руках, кулаки Томаса разжались. Тогда и Маркус ослабил хватку. Томас не сделал попытки встать, он дышал как загнанная лошадь, а потом закрыл лицо ладонями. - Черт, черт, черт- Маркус стукнул затылком о стену,- прости. Но я был единственным вариантом. Проститутка бы не выдержала, да и искать ее времени не было. Джессика - без вариантов, монахини - без обсуждения. Матушка сказала, что и одному не надо, плохо будет. Томас медленно отвел ладони от лица, медленно повернул голову, медленно же повернулся всем телом вслед. Маркус не расцепил замок из ладоней, так что Томас повернулся в кольце его рук, все лицо в красных пятнах. Томас встал на колени, потом сел себе на пятки, замок из слабой хватки пальцев упирался ему в спину. - Ты думаешь, что я переживаю из-за того, что рядом со мной в момент... в тот момент был ты?- спросил он тоже очень медленно. Маркус открыл рот, чтоб ответить, задумался, прислушался к себе: - В том числе. Взгляд Томаса прожигал насквозь: - Я переживаю за свое поведение, которое вспомнил во всех подробностях. Мне очень, очень, стыдно перед монахинями. Даже зная, что я себя не контролировал в тот момент, я не смогу смотреть им в глаза. Я злюсь, безумно злюсь на Джессику. Зачем она так? Тебе я благодарен. Очень сильно. И это не мешает хотеть ударить тебя так же сильно. Потому что не знаю, тут все кипит. Томас сильно ударил себя ладонью в грудь слева. Маркус улыбнулся, кивнул. - Знакомые эмоции. Всегда горел ими. Не выгорают. Вечный огонь какой-то. Красные пятна на лице Томаса стали пунцовыми. - А еще я сделал тебе больно. Много раз. Прости, прости, прости. Решительность первого громкого "прости" сменилась умоляющим шепотом последнего. Маркус вздохнул: - Ты же понимаешь, что я хотел этого? Не совсем этого, конечно. Но я хотел. Сильно. И первые несколько раз скрасят мои мысли на очень долгое время. А то что было потом... Было не так уж и больно. Терпимо. Неприятно, но терпимо. Честно. Томас смотрел въедливо, не моргая. Маркус ободряюще улыбнулся. - И, Томас, ты стоил каждого гребаного раза. Если б ты оставался таким еще неделю, месяц, год - я бы не ушел. Слышишь?- он внимательно посмотрел глаза в глаза.- Да я там умирать собрался, на посту. Маркус разомкнул ладони и погладил Томаса по щеке костяшками пальцев. - Все хорошо, правда. - Тогда, значит, не ушел бы, а сейчас - запросто? - Томас смотрел серьезно. Маркус беспомощно пожал плечами. - Мы вроде как закончили... - он имел в виду Кейси, дела, все, что было до того, как Томас внезапно вспомнил. - Значит, переспал и забыл как звали. Ты адепт отношений на одну ночь? Не думал о тебе так. Сердце у Маркуса забилось сильно, он почти чувствовал его движение, стремление вперед, вон из груди. Его ладонь, все еще касалась щеки Томаса, лица близко, дыхание одно на двоих, коленки Томаса упирались ему в пах. Внезапно Маркус покраснел так же сильно как и Томас. - Я адепт целибата вот уже тридцать лет. - Тридцать?- приподнял брови Томас. Не сорок. - Потом расскажу,- усмехнулся Маркус и расправил пальцы на ладони, обхватил щеку Томаса от подбородка до виска, погладил кончиками пальцев, спросил серьезно: - Думаешь, жаркий безудержный секс по воле обстоятельств - хорошее начало для отношений?- На последнем слове запнулся. Томас пожал плечами, сам потерся щекой о ладонь. Маркус смотрел глаза в глаза, а потом наклонился и прикоснулся губами к губам. Томас ахнул и приоткрыл рот. Поцелуй был легким, невесомым, но рассыпал по телу тысячи чувственных уголечков в нервные окончания, зажигая их по новой. - Привет, -сказал Маркус, обхватил его лицо второй ладонью, поцеловал снова.Томас положил руки ему на плечи, ответил, потом развернулся, усаживаясь Маркусу на колени, вытянул со стоном ноги в сторону, привалился боком к груди, и сказал задумчиво: - Нам надо сходить на свидание. Маркус моргнул. Он только недавно узнал много нового о сексе, за раз взлетел на уровень гуру. Но вот со свиданиями у него был нулевой уровень. - Мне тут в наркопритон надо... Томас засмеялся ему в шею. - Подойдет. - Или, - он улыбнулся, вспомнив, - тут недалеко есть ночной кинотеатр, там крутят разные фильмы. Томас приподнял голову и посмотрел на него внимательно. - Например, с Николасом Кейджем? Маркус улыбнулся, засмеялся, кивнул. - Да, определенно. Без него никуда. Томас положил голову ему обратно на плечо и Маркус не видел его лица, но чувствовал улыбку в каждом слове. - И ты принесешь мне цветы. Маркус поцеловал его в макушку: - Розы, я куплю тебе розы.