Врач

— Я тут подумал, и решил, что нам нужен врач, — непонятно к чему сказал Юкихико. — У нас даже программист есть, а врача своего нет, непорядок! Логика Юкихико как всегда за гранью привычной бинарной, ну а если бы он оказался программным кодом, то половина скобок была бы не закрыта, для переменных — не указан тип данных, точки и запятые стояли бы не на своих местах. Наверняка именно так, но Юкихико всё же был не кодом, человеком. Горячим, так что казалось, можно об него руки и губы обжечь — но Масанори всё равно. Он сжимал пальцами его ягодицы и медленно вёл языком по члену. Медленно ровно настолько, чтобы это могло быть расценено как сознательное издевательство, которым и являлось. А Юкихико вдруг зачем-то про врача. — Да, психиатр бы не помешал, — согласно кивнул Масанори. Щёлкнул языком по головке, взял её в рот и тут же выпустил. — Нет, я всё-таки склоняюсь к хирургу, — Юкихико пришлось немного отдышаться, прежде чем он смог ответить, и Масанори расценил это как свою победу. Юкихико сидел в кресле, вцепившись пальцами в скрипучую кожу, но уже почти совсем сполз на пол. Голова упиралась в спинку, туловище кое-как помещалась на сидении, ноги раскиданы в стороны, а задница удобно устроилась в чужих руках. Упасть он не боялся, был уверен, что Масанори удержит. — Всё время надо кого-нибудь штопать, вот как тебя недавно, — Юкихико упорно продолжал говорить, хотя и тяжело вздыхал после каждого слова. — Надо бы своего хирурга, оборудование ему там купить, все дела. Операционная, белый кафель там… Масанори хотел, чтобы Юкихико прекратил думать о ком-то другом, пока он ему отсасывает, даже если этот «кто-то другой» — абстрактный и не существующий нигде кроме головы Юкихико хирург. Через несколько минут ему это наконец удалось, но мысли про врача всё-таки намертво засели в голове.

***

Добропорядочные сыновья регулярно навещают своих родителей. Масанори добропорядочным не был, но за матушку всё равно волновался, и беспокойства этого ничуть не стыдился, зато стыдился двенадцатилетнего отсутствия. Для успокоения нервов, которые и без того были очевидно не в порядке, решил хотя бы посмотреть, как у неё дела. Возвращаться туда, где прошли его детство и юность, было неловко и не слишком приятно. И уж точно не хотелось быть кем-то узнанным — официально он пропал без вести и признан умершим, а кому нужны расхаживающие под вашими окнами чересчур живые покойники? Масанори бы, например, такие не слишком понравились. Он сменил привычные рубашку, галстук и пиджак на нелепую спортивную толстовку, надел линзы и чёрные очки, и посчитал, что этого будет достаточно. Кому он нужен, пристально рассматривать? Когда с машины чуть ли не на ходу начали снимать колёса, Масанори даже немного умилился, от ностальгии. Раздал пару-тройку мотивирующих пинков, удостоверился, что никого не убил, и только после этого посмотрел на дом, в котором вырос. Матушка была жива — он видел её силуэт в окне — и этот факт полностью его удовлетворил. А потом ему захотелось даже не есть, жрать. Так в последнее время бывало часто — аппетит появлялся не постепенно, а сразу, будто кто-то внутри него рубильник переключал. Тот факт, что ему вообще чего-то хотелось, уже мог считаться прогрессом, но сам Масанори находил это весьма раздражающим. Пришлось лезть в смартфон, смотреть, на месте ли та пиццерия, в которую он любил ходить ещё школьником. Карта говорила — на месте, вот только на машине надо было делать крюк, а пешком можно срезать через гаражи. Решив, что жрать он хочет сильнее, чем переживает за колёса, Масанори привычно протиснулся в тёмное нутро узких тропинок между железными коробками — в детстве и юности он тут всё облазил. В гаражах воняло, но это полбеды. Тут ещё и кто-то стонал, и на секс звуки были похожи крайне мало. Под ногами что-то неприятно чавкнуло, заставив поморщиться. Стоило обуть что-нибудь другое, не портить ботинки. — Может быть, мне стоило обратиться к другому врачу? — зло прошипел кто-то почти рядом. Тот же голос, что только что стонал, и Масанори стало по-настоящему интересно. — К какому, например? — второй говоривший был нагл и крайне уверен в себе. — Страховки у тебя нет, денег — тоже. В больнице пришлось бы объяснять, кто, чем и почему тебе так руку располосовал. Сколько уже тебе говорили: не умеешь выбирать, кого грабить, — не лезь! Операцию, если её можно было так назвать, проводили в совершенно отвратительных условиях — плёнка, расстеленная на груде ящиков, всюду грязь и микробы. «Врач», совсем ещё молодой парень, с маниакальным взглядом тыкал в рану пальцами гораздо дольше, чем зашивал. Анестезии пациенту, судя по выражению его лица и сдавленным стонам, не полагалось. Масанори смотрел на это с таким удовольствием, будто сам водил пальцами по краям длинного неровного разреза. Хотя он всё-таки был не врач, он бы предпочёл делать это без перчаток, а потом долго и вдумчиво облизывать пальцы. Пациент его первым и заметил, когда малость пришёл в себя. Напрягся, дёрнул запястьем здоровой руки, раскрывая нож-бабочку, спросил сиплым, чуть сорванным голосом: — Чего надо, дядя? — Любуюсь, — честно ответил Масанори, отлипая плечом от проржавевшей стенки одного из гаражей. — Отличное представление получилось, как раз в моём вкусе. И если пациент совершенно не испугался чужого присутствия, то вот врач… Голос было почти не узнать, так его исказил страх. — Кто вы такой? — Никто. Шёл мимо, в пиццерию. Надеюсь, там по-прежнему прилично готовят? Врач нагнал его уже у самых дверей обшарпанного заведения, самого шикарного в детстве Масанори. В руках он сжимал сумку с инструментами, в глазах, тщательно спрятанная, плескалась жажда крови. Масанори заказал самую большую пиццу, двойной сыр. Врач сел напротив, сложил на столешнице руки и посмотрел в упор. — Полицию вызывать не собираюсь, — сказал Масанори. — Почему? — настороженно спросил врач. — Я не в тех отношениях с законом. — Вы сказали, что вам понравилось… — пробормотал парень. — Это моя плата: то, что я делаю это почти всегда без анестезии и… — Студент? — оборвал его Масанори. — Интерн, — дёргано кивнул тот. — Хочешь больше практики? В конце концов, Юкихико хотел в клан врача, так почему бы и не этого? Собственные пристрастия будут держать его сильнее, чем любые деньги. Удивительно даже, от кого это Аки родила такое чудо? В школе была тихой девочкой… Глаза у парня были те же, её, и брови. Руки были особенно похожи. Кажется, Аки собиралась стать медсестрой… Забавно будет, если это действительно её сын. Хоть глаза у них были и похожи, Масанори никогда не видел у Аки этого безумного голодного взгляда. — Хочу.