Легион Линчевателей.

Полупустая бутылка вина лежала подле кресла, пропитанного потом его владельца. Ежедневные охоты выжимали из меня все соки, хотя прока от них было в разы больше, чем от зудящей шеи, которую я умудрился положить себе на левое плечо и заснуть. Сил на то, чтобы смыть накапавшую на пол кровь уже не хватало. Да и повода самому окунуться в прохладную водичку я тоже не видел. Со временем все человеческое стало слишком бессмысленным, чтобы видеть смысл в таких мелочах. Очнувшись от непродолжительного сна, разумеется, первым делом нащупал бутылку. Поднял ее на уровень глаз, рассмотрел содержимое, поболтав в руке, и прильнул к горлышку, сделав несколько жадных глотков. Горло начало жечь, а сознание немного прояснилось. Только вчера ваш покорный слуга вернулся с весьма интересной охоты, из-за которой пришлось провести в лесу пару часов, доводя жертв до нужной концепции. И по возвращении я тут же принялся за опустошение лежащих в погребе бутылок со спиртным. Ведь к нам редко кто заходит в лес, так что каждая заблудшая порочная душа – праздник для нас. А свою еще живую добычу бережно запер в камере на втором этаже. Затем, когда сознание достаточно затуманилась от накатившей усталости, просто плюхнулся на кресло, которое в течение ночи пропиталось запахом, который был так типичен для нашей братии, укутался в плащ и заснул. Стоящая в соседней комнате кровать для меня была роскошью, которую по собственным разумениям считалась не заслуженной. Сейчас там, под плотным одеялом теплилась Спокли - пушистое недоразумение этого мрачного места. Скрипя всеми суставами, пришлось подняться со своего насеста. Подле кресла лежало мое оружие, которое по логичным причинам я снял с себя. А теперь пришлось обвешивать себя им снова. Ремень со спаренными ножнами на пояс. Другие ножны с удлинением для меча за спину. Два топора с короткими древками на крепления за спиной. И один плюшевый поро туда же, прямо над топорами. В довершение своего образа, поднял ворот плаща до носа. А теперь можно отправиться к пленнику. Деревянные доски предательски поскрипывали под моими тяжелыми шагами, извещая заветную дверь, ведущую на второй этаж, о моем приближении. Хотя этот скрип был такой приятный на слух, что порой даже мурашки шли по коже. Да и услышать в этой глухомани нас мало кто мог, особенно наши гости. Воздух был немного влажным от непомерных количеств пролитой прошлой ночью крови, что стекала с нас ручьями, отчего хотелось поскорее открыть везде окна, чего я давно не делал, или как минимум выйти из дома, но сначала нужно закончить дело. Повсюду проскакивали юркие тени, скользящие по стенам и потолку. Одни из них медленно стекались в комнаты, окна которых были занавешены уже черт знает сколько лет. Другие стремительно пересекали дом, заползая в крохотные щели между досок. Наверху послышалась суматоха. Открыв дверь, приведшую меня на второй этаж, тихо закрыл ее за собой и отправился дальше по коридору, оставив позади лужи засохшей крови, покрывавшие ступени. И хрен ее чем можно оттереть скажу я вам, после того как она впитается в доски. Последняя дверь в конце коридора с небольшим решетчатым окошком приветствовала меня тихим ветерком, доносящимся из-под нее. Из ближайшей комнаты выпрыгнула Спокли, после чего резко рыкнула, напугав меня до чертиков. -Подловила! – довольно сказала она, как только я с ошарашенными глазами отшатнулся от нее. -Не лежится тебе под теплым одеялом, - сказал я. - Ох, ладно. Пошли уж, чего томить. Ключ от двери весел на поясе, на специально отведенной связке для специальных ключей под специальные замки, открывавшие специальные двери, ведущие в специальные комнаты. Эту, например. Им и воспользовался. Ровно два оборота. Большая комната, раньше походившая на зал для гостей, в которой устраивали знатные ужины, теперь была разделена на две части. Передняя и задняя. В первой было несколько пыльных пустых столов, которые я так и не смог пристроить нигде, поэтому они просто были аккуратно свалены в кучу. А так же пара стульев и кресел, большинство из которых просто расставил по свободным местам в доме. Вторая часть была полностью переделана в тюремную камеру. Сразу после широкой решетки, разделявшей комнату на равные половины, находились холодные бетонные стены, пол и потолок, пропитанные кровью предыдущих жертв. Переделка заняла добрые две недели, но оно того стоило. А в самой камере было… -Спокли. Я вчера лишь одного притащил, - подметил я, когда увидел не одного, а двух гостей, что ввело меня в ступор. -А я тайком привела второго, протащив его через сумрак. Этот отделился от группы и пошел проверять слухи о плачущих деревьях на краю пруда. Вот мы и не заметили его поначалу. Пришлось пойти обратно и выследить оставшегося, пока можно было поймать след. Не стала тебя беспокоить, ведь ты был занят своей добычей. -Ну, тогда я прощаю тебе эту самодеятельность. Живодер сидел на противоположной стороне комнаты, прямо под единственным окном, занимавшим половину стены. Оно, разумеется, тоже было зарешечено, что ни капли не мешало наслаждаться живописным пейзажем. Дом стоял на поляне в лесу. До деревьев было достаточно приличное расстояние, так что любой обычный владелец мог воспользоваться свободной территорией, чтобы взрастить неплохой огородик, или обустроить загон для развода скота, дабы прокормить свою миловидную жену и двух детей. Сына и дочку. Наверное, так и живут обычные люди. Еще один шкуродер был по левую сторону от меня. Спокли уже его обработала. Вместо одной руки красовалась культя, прямо с обглоданной костью, выпирающей из нее, а тело было испещрено укусами разной степени тяжести. На его психическое состояние это повлияло прямым образом. Он барахтался на полу словно рыба. Но не умирал. Не кричал от боли. Просто постанывал и завывал от безнадеги. Глаза были выпучены от накатившего на него ужаса, а недавние раны запеклись темной кровью. Я взял в руки первый стул, находившийся рядом и, отперев камеру, вошел внутрь. Но путь мой лежал к живодеру, которого удосужился поймать собственноручно. С ним дела обстояли чуточку лучше. Тело моей добычи было покрыто множеством неглубоких ран, на которых уже засохшая кровь вперемешку с грязью довершали образ жертвы в последние часы жизни. Пленник чувствовал боль во всей красе. Этот дрожал как лист на ветру. Может, от страха. А может и от боли. Или от того и другого сразу. -Вот мы и вернулись… - Я поставил стул спинкой к пленнику и уселся на пыльное сидение, смотря прямо в его глаза. Спокли зашла после меня, направившись к своей добыче, и продолжила терзать ее, кусая и без того обглоданную руку. Было жутко даже мне, ведь ее завтрак даже не сопротивлялся, что всегда было само по себе довольно ненормальным. -Прошу... – перебил живодер, перекинув взгляд со своего товарища на меня. -Думали, что в этом лесу нечего бояться? А в итоге мы оказались реальными. Вот ведь незадача! Такие идиоты, как вы, решили, что можно нажиться на невинных зверушках тут, даже если это место обходят все, у кого есть мозги. -Мы не знали, что это правда! – бросил он с дрожью в голосе. -Теперь то вы знаете, - пробормотал я себе под нос, после чего снова заговорил нормально. - С твоими товарищами мы уже расправились, но тебя я приберег на десерт. Ну, моя знакомая взяла и привела еще одного постояльца. Не пойми нас неправильно, просто к нам редко кто захаживает из таких олухов как вы. Последний раз был… эхм… -Месяц... – подсказала мне проскочившая рядом тень, шепнув единственное слово шелестящим голосом. -Да, месяц назад. Спасибо Бэлуэр. Неловко тогда получилось. А вот вы – особый случай. Вторгаетесь в мой, - в этот момент Спокли перестала завтракать и посмотрела на меня с укором, показав свою окровавленную моську. Пришлось поправиться, – Наш лес, убиваете ни в чем неповинных пушистых и беззаботных обитателей этих земель. И, разумеется, вас настигает правосудие. Немного суровое… в виде смерти. Сразу после мучительных пыток. Но правосудие. Встав со стула, я схватил добычу за плечи, поднял ее и усадил на свое место. Достал меч из ножен и приложил кончик лезвия к горлу пленника. Тот не отвел взгляд. Лишь продолжал смотреть на меня с ужасом, пытаясь особо не засматриваться мне под высокий воротник, где красовался уже старый шрам в виде отсутствовавшей местами кожи вокруг рта. Те ручные псы меня здорово обглодали в последние часы моей жизни. -Знаешь, а мне нравится твой взгляд на вещи. Но ведь в этой истории не будет неожиданного поворота, из-за которого получится некое подобие счастливой концовки. Не прискачет рыцарь в сверкающих латах на белом коне и не сразит злодея своим мечом. Ведь злодеем тут являешься ты. Хотя, так и быть, дам тебе шанс. Ведомый лишь одним желанием сделать все как можно болезненней для жертвы и полезнее для самого себя, мне пришлось вложить свой меч ему в руку и, отойдя на пару шагов назад, достать нож с широким изогнутым как змея лезвием. -Придется сражаться, чтобы прожить хоть пару лишних минут. Живодер неожиданно резво вскочил со стула и сделал неловкий выпад мечом, навалившись всем телом и вложив оставшиеся у него силы в этот удар. Вот только я отвел его плоской стороной ножа и, продолжив скользить холодной сталью моего оружия по длинному лезвию, тут же вонзил его в плечо жертвы. Предварительно упершись ногами в пол, я с легкостью оттолкнул оппонента от себя после нанесения глубокой раны. Живодер упал на пол, выронив меч. -Все ожидаемо. Злодей повержен, - торжественно заключил я, после чего наклонился к жертве, выдернул нож и полоснул лезвием по животу, разрезав дешевую рубаху, которой и так досталось за прошедшую ночь, и плоть живодера, вызвав обильное кровотечение. Опять… Откуда только в людях берется столько крови? На ране тут же начали образовываться крохотные черные наросты, которые набухали и лопались, покрывая разрез плотной коркой, остановив потерю крови, так же как и на плече. Хотя, пленник продолжал чувствовать боль, что не могло не радовать. -А теперь начинаем марафон! У бегуна есть фора в двадцать секунд, прежде чем от него останется мокрое место! – оповестил его я, снова отойдя от пленника. Спокли остановилась на мгновение, чтобы вместе со мной посмеяться над комичностью происходящего, после чего вернулась к трапезе. У нас немного странное чувство юмора. Вполне подходит нашему роду деятельности. Если это так можно назвать. Живодер тут же начал подниматься на ноги, прикрывая затянувшуюся рану обеими руками. Не поднимая глаз на пленителя, пошел к выходу, обогнув меня по широкой дуге, прижимаясь к холодным стенам. Я не препятствовал. Лишь смотрел на его жалкую попытку спасти свою шкуру. Жертва плелась по коридору, пытаясь не потерять сознание. А мне пришлось так же медленно последовать за ним, держа нож наготове и отсчитывая отведенные ему секунды. -Последние мгновения жизни уходят, а призрачная надежда на спасение исчезает. Последние секунды до завершения очередной ювелирной работы. Весь накопившийся страх, отчаяние, осознание неизбежного и прочие чувства, испытываемые жертвой в последние минуты жизни, превратились в один комок, подступивший к горлу. Тьма возле жертвы сгустилась и приняла форму крохотного огонька черного пламени, впитав все чувства этого живодера. Совершенная подделка. Если вырвать из человеческой души все хорошее, оставив лишь плохие воспоминания и чувства, то она станет именно такой. Идеальная замена души, от которой проку было меньше чем от этого огонька в сотни раз. Охота смаковать каждое мгновение чужого страха. Но что-то изменилось. Я ощутил чужое присутствие позади себя. Хотя тут же понял, кто это наведался к нам в столь ранний час. Пришли за душами, а мы как раз закончили клепать свои, лишь бы добыча не почувствовала, что смерть будет лучшим, что может произойти в данной ситуации. Это облегчение испортило бы всю проделанную нами работу. К счастью люди иногда не способны разглядеть то, что происходит у них под носом. И даже заметив их в итоге, не могут осознать происходящего. Ведь страх не позволяет им здраво мыслить. -Волк, прошу, - уставшим голосом сказала Овечка. Ему два раза повторять не пришлось. В длинном прыжке с низкого старта он пересек тюремную комнату и помчался вслед убегающему. Правда, ему пришлось оттолкнуть меня, стоящего на его пути, что само по себе вызвало у меня негодование. Пленник уже успел дойти до двери, ведущей на первый этаж, которая оказалась закрытой. Жизнь этого живодера уже не в моей юрисдикции, что дико выбешивало. Волк вывернет его наизнанку, лишь бы душа наконец-таки покинула тело. Крик, звук ломающихся костей и перегрызаемых сухожилий. Еще одна лужа крови останется после очередной некачественной чистки. Подойдя к темному огоньку, я поднес к нему раскрытую ладонь и впитал его в себя. В глазах зажглась еще одна звезда, а плащ принял новую порцию предсмертных эмоций. Но это событие омрачалось одним видом наших гостей. Чертовы духи. Блохастый волчара на поводу у ушастой пастушки. Лишь бы души драгоценные отправить на тот свет. Причем бояться следовало именно ее. Надо будет, умирающего глоткогрыза пристрелит не моргнув. А они те еще милахи. Особенно когда маленькие. Так забавно пытаются впиться в вашу шею, не имея клыков. Вернувшись в большую комнату, я взял с пыльного стола грязную тряпку и, окунув ее в едва приметное ведро с водой, заблаговременно приготовленное прошлым днем, протер лезвие ножа. За ним последовал меч, на котором была лишь пара капель. И как я только не заметил, что жертва все-таки сумела задеть кончиком мое плечо? Да, так и есть. На плаще был ровный разрез, как и на кожаном доспехе. По руке стекала неуверенная струйка черной крови, окрашивая одежду и легкий доспех в темный оттенок. Меч вернулся в ножны, так же как и нож. Стул был поставлен снаружи камеры, там же, где и раньше. Тряпка смочена, выжата и теперь лежала развернутой на том же столе, что и прежде. Дверь камеры я не закрывал, чтобы можно было легко принимать новых “гостей”. Но вот ведь незадача, я не мог просто так спустить с рук украденную добычу… -Слава Тьме, вы не косячите как раньше, а то пришлось бы вам задержаться, пока жертва снова не испугается до полусмерти, - сказал я, обращаясь к Овечке. Спокли отвлеклась от своей добычи и принялась обходить незваную гостью, продолжая недоверчиво принюхиваться к ней, показывая свое негостеприимственное гостеприимство. Всегда она так с теми, кто без спроса заходит в наш дом, даже если это происходит уже в который раз. При этом Спокли не переставала что-то жевать. Но запах вечных охотников перебивал все прочие. В основном это была прохладная свежесть от Овечки и запах гнилых листьев от Волка. Странные ароматы, но такие манящие. -Полно вам мучать бедные души. Последние мгновения их жизней продлеваются на часы страданий из-за вашего вмешательства. Было бы куда проще, не становись вы теми, кто вы есть сейчас, - произнесла она. -Нет, спасибо, мне моя жизнь больше нравится, чем вечное пребывание моей души в вашем блеклом мирке. И вообще, это - неотъемлемая часть нашего хобби, - авторитетно заявил я, не особо волнуясь о происхождении моего собеседника. - Помимо линчевания преступников и массовых убийств темных личностей. Устраиваем самосуд, выносим смертельный приговор, спасаем котят с деревьев – кредо жильцов этого дома. В этот момент в комнату зашел Волк с измазанной в крови мордой. Судя по тому, сколько на нем было намалевано, от жертвы мало что осталось. -А тебе лишь бы морду в кишки окунуть. -И-и-именно, - рычащим и повеселевшим голосом протянул Волк. Видимо, он был тем еще матерым волчарой, раз упивался от такой вот кровожадной процессии. Да, в этом я убеждаю себя каждый раз, когда вижу его труды на полу моего дома. Спокли перевела взгляд на него. Что-то в нем ей явно нравилось. Может по ее меркам он был неким подобием альфа самца? Хотя куда мне до волчьей иерархии. Я окинул взглядом еще живого пленника. Ему оставалось только смотреть на то, как он постепенно исчезает. По кусочкам. Зато Спокли сама себя кормит. Не придется делиться с ней утренними бутербродами. Хотя с ее аппетитом… -Его душа стенает от боли, несмотря на то, что тело уже ничего не чувствует. За свою жизнь он не причинил столько несчастий другим, сколько страданий пережил за одну ночь, - констатировала Овечка, оборвав мои мысли об аппетитах моей компаньонки. -Он заслужил это, - выдавил из себя жалкий потуг на продолжение банкета я. -Хр-р-р. Ску-у-учная игра. Человек даже не сопротивляется. Он не способен даже увидеть собственную смерть, - бурчал недовольный Волк, которому все это быстро наскучило. -Ладно! Спокли, выплюнь уже его внутренности и давай покончим с этим, - пришлось быстро пойти на уступки, ведь эти бессмертные так хорошо умеют капать на мозги смертным. И особенно хорошо они делают это с такими же бессмертными. А утренней мигрени мне хотелось меньше всего. Может я и Спокли стали полноценными темными тварями, но такие приятности как похмелье и мигрень никто не отменял. Волчица прекратила жевать и разом проглотила остатки своего завтрака. Тем временем я переключился на пленника. Мои глаза стали непроглядно темными на пару секунд. Бесчисленные подделки душ людей, чьи жизни мы оборвали, отражались в темных глазницах яркими мириадами звезд. Кира любит называть это “Взгляд ночи”. Овечка натянула тетиву своего диковинного лука и выпустила единственную стрелу, попавшую в грудь живодера. Добыча перестала дергаться, а из ран начала вытекать черная кровь, исчезавшая на глазах вместе с темными наростами на его ранах. Из пола вылезли с дюжину тощих когтистых рук и затащили обглоданное тело в сумрак. Да так, что почти следов не осталось. Очередной темный огонек, висевший в воздухе, был поглощен мной. Только вот… -И? Вы все еще здесь? – возмущенно заявил я из-за того, что нам даже наших жертв нельзя помучить вдоволь. -Их жизни были в ваших руках. Не стоит затаивать обиду на нас, когда решение принимали вы самолично, - как-то через чур напористо начала оправдываться Овечка. Да так, что я почувствовал себя виноватым в том, что прогнулся под смерть. -Вы. На нас. Давили... Ментально. -Стоило ли нам идти на незначительные уловки, чтобы вы закончили страдания своих жертв раньше отведенного вами им срока? В воздухе повисло неловкое молчание. Риторический вопрос, который не нуждался в ответе, создал нелепую паузу, из-за которой мы просто смотрели друг на друга, не сходя с мест. Мне стало не по себе. Обычно разговор не останавливается на середине, но так уж получилось. Хотя и Овечка напряглась, будто ее выбивал из колеи разговор, зашедший в тупик. Не мудрено, вряд ли они вообще общаются с кем-то из живых на равных, без нервных криков собеседника и падений перед ними ниц с параллельными мольбами о пощаде. Скорее всего, все по возможности визжат от страха, когда их жизнь подходит к концу. Тут уже не до разговоров. Тогда какой смысл начинать диалог, когда Киндред появляются в последние моменты жизни своих жертв? А тут я. Почти человек. И не боюсь их. И Спокли. Она… Спокли. Так или иначе, нечасто им, наверное, удается спокойно поговорить с кем-то из людей, особенно находясь в одной комнате с теми, кто их видит. И никто из присутствующих не шарахается в ужасе. Не смотрит на них со страхом в глазах. Разве что с интересом и толикой отвращения перед их мерзким мнением о своей цели в этом мире. Да и они весьма сдержанны по отношению к нам. Не глядят на нас как на умалишенных. Вроде. Даже на Спокли, а она, между прочим, людей жрет. И голоса их достаточно уверенны и спокойны. Но взгляды словно пронзают насквозь мое бездушное тело. И с каждой секундой молчания в голову закрадываются безумные мысли. С каждым мгновением бездействия их лишенные каких-либо эмоций маски становятся более видными, а взгляды намного пронзительнее, отчего к горлу подступает комок. Тот самый. Но лишь эти резные деревяшки мешают понять, насколько они такие же человечные, как и мы. Как… Волчица людоедка и бездушный Охотник, которые занимаются линчеванием всю свою жизнь после смерти. А вот насколько наша общая братия человечна по отношению к нормальным людям – уже совсем другой вопрос. Да и верится мне, что их маски лучше не снимать, так же как и Хэмригу свою повязку. Он хотя бы пытается оставаться человечным, балансируя на той грани, перейдя через которую превратится в бездумного теневика с засохшими наростами на спине, оживить которые не способно сколь бы то ни было душ. Но Хэмриг справляется. Даже сняв повязку, ему удается сохранять человеческий облик и принимать истинный, оставаясь в своем уме, пока есть та, кто мотивирует его не потерять самого себя. Та, которой он вверил свое сердце. А вот с этими духами, наверное, все куда сложнее. Сколько же силы кроется в них? Глаза у обоих сверкают ярче любых звезд, на телах через шерсть видны прожилки той мощи, что едва ли удается сдержать их телам. А маски, да. Скорее всего, они сдерживают их силу, как повязка Хэмрига. Они напоминают им о том, кто они есть и зачем они тут. Не дают забыть о своем предназначении. Не спорю, может, они и смогут жить без этих деревяшек, но лучше этого не проверять. -Так. Пойду ка выйду, пока вы меня взглядом не просверлили насквозь. Пришлось быстренько покинуть помещение, пока странные мыслишки не накрыли меня с головой. Дойдя до лестницы, я увидел то, что осталось от пленника. Из ошметков моей добычи вытекла целая лужа черной крови, покрывавшая человеческую, но не сливавшаяся с ней. После чего огрызки были затянуты в темноту цепкими руками, показавшимися из досок, а темная жижа тут же начала исчезать. Я оглянулся и заметил, что от Киндред уже и след простыл. Видимо, они поняли, что тут больше ничего интересного не произойдет, а может просто кто-то умирает в данный момент. Наш разговор закончился нелепо, как и эта встреча. Я и Спокли остались со своими мыслями наедине, и лишь тихое завывание ветра, да едва слышный шепот теней навеивали воспоминания о весьма интересных вещах. -Знаешь, чего мне не хватает для полного счастья? – начала нагнавшая меня Спокли. -Мозгов? – предположил я. -Шерсти. Как у той овцы. Хотя, можно как и у ее волка. -А ведь точно, сколько мы не живем, а шерсть у тебя как была словно солома, так и осталась, - добавил я. -А тебе не помешало бы свою морду подправить, - парировала она. -Туше. Знаешь, лучше бы тебе вместо шерсти… -Нет. Только не начинай. -Охомутать волчару какого-нибудь. -Мне и одной хорошо. -Знаю. Темные твари всегда одиноки. Но мы ведь можем раскрасить свое одиночество с кем-нибудь. Цорек с Элер. Фарвер с Фреей. ЦЦ вроде бы глаз на Трикера положила, хотя искать его каждый раз - та еще задачка. А Хэмриг так вообще одной из гвардейских пчелок свое сердце вручил. -Кто бы говорил. Твое то сердце на шее у их королевы красуется. -А ты своим подавилась. Какая ирония для такой социопатки. Мы смерили друг друга критичными взглядами и, забив на тему разговора, отправились наружу как ни в чем не бывало. Сколько лет мы уже живем? И столько же раз мы возвращаемся к этому разговору. Входная дверь распахнулась, и в дом ворвались утренние лучи. Сделав глубокий вдох, я насладился лесной свежестью и бросил взгляд на цветущие поля. Рана на плече уже затянулась, как и разрезы на плаще и броне. Ко мне подскочила тень, приползшая из чащи, которая тут же стала объемной. Темная фигура одного из линчевателей смотрела на меня, но я глядел вдаль, туда, откуда он пришел. -Ты нашел его Д’Броль? – поинтересовался я. -Да. Хэмриг вызвался продолжить слежку, лишь бы быть подальше от Фарвера и Фреи. От их вечных перепалок у него единственный глаз дергается. В итоге его занесло на заснеженные равнины. Там же добыча и остановилась. -Может, нам наведать их? - донесся нежный голос волчицы позади меня. Через мгновение в мою ногу уперлось пушистое тело Спокли, которая сделала пару шагов, держась вплотную со мной. Серебристая шерсть переливалась под лучами восходящего солнца. Кончики ушей встрепенулись, и волчица прогнулась по сложившейся традиции, раскрыв клыкастую пасть в зевке. Только она могла после всего пережитого за прошедшие минуты не проснуться окончательно. -Хэмриг сделает все в лучшем виде, - отверг ее предложение я. – А вот нам с тобой пора свою добычу найти, а не к нему пристраиваться и не уповать на волю случая. Не гоже лидеру у подчиненных хлеб отбирать, и тем более ждать, пока он появится у нас на пороге. А пока… Подул холодный ветер. Я поправил высокий воротник и припустил края шляпы, чтобы солнце не слепило глаза. Вдали между деревьев пробежал упитанный лось, чью жизнь мы, возможно, спасли. Хотя, сегодня придется его пустить на фарш, ведь мысли о прекрасном так часто затмевают мой разум по утрам. -А пока давайте раздобудем мяса для Элёр. Наведаемся к нашим в грот, она приготовит нам свое фирменное блюдо. Как тебе идея? – поинтересовался я у своей компаньонки. -Р-р-р, - озорно прорычала Спокли, ринувшись за убегающим лосем, а за ней последовал и Д‘Броль. А я продолжил стоять на месте, достав из-за спины плюшевого поро. Как и говорил, он держался прямо над креплениями для топоров с коротким древком, которыми я иногда орудовал в бою. Хотя в быту от них тоже был прок. -Это что, плюшевый поро? – удивилась оказавшаяся рядом Овечка. Этой встречи я никак не ожидал. Видимо, они все-таки уходили на очередную охоту. И рядом с ней прошел Волк, который действительно чем-то привлекал к себе внимание. Наверное, своей ужасной рожей. -Нет! То есть да… но это не игрушка! – замялся я. - Я его сам сделал и набил ватой, а в животе у него полость для хранения всяких мелких разностей. Лично я внутри держу кексы, покрытые темной пеленой, чтобы не портились, - пояснил я. Пояснил смерти, что ношу с собой плюшевую игрушку набитую вкусняшками. Пояснил почти сразу же после того, как они забрали души замученных нами до полусмерти живодеров. -Кексы? – быстро произнес Волк. -Да. Одни с мясом, другие с изюмом. Завел себе еще одно хобби. Готовлю кексы, - я демонстративно расстегнул пару пуговиц, вынул кекс и по запаху понял, что он с мясом. Волк навострил нос. Пришлось накормить его, дабы он не затаил обиду. Что с них взять, с этих духов, воплощений смерти, и как их только не называли. И, чтобы и себя не обделять, вытащил еще один, уже с изюмом. Но стоило мне поднести его ко рту, как тут в поле зрения попала Овечка, которая с неистовым желанием смотрела на мой кекс. Или не на кекс, а на меня. Или не смотрела вообще. Хрен разберешь, когда на ней эта маска. Так или иначе, я предложил ей свое угощение. Напряженная пауза продлилась несколько секунд. Я почувствовал себя идиотом, ведь я предлагал смерти кекс с изюмом. А что если она любит кексы с мясом, как и Волк? Да нет, бред какой-то. Это же Овечка. Но что если овцы не любят изюм? Может они не едят кексы?! Я действительно идиот, но рука с лакомством по-прежнему была протянута к ней. В итоге она взяла угощение всеми тремя пальцами, после чего поднесла ко рту и откусила кусочек. Если Волк сожрал кекс целиком, едва не застонав от удовольствия, то Овечка мерно откусывала кусочек за кусочком, стараясь не подавать виду, будто у нее ноги не подкашиваются от этого божественного вкуса. От такой вкуснятины даже у меня голова шла кругом. Однако я по-прежнему идиот. Ведь я накормил смерть кексами! Но в итоге выяснилось, что они едят их. И они до сих пор здесь. Ждут, пока начнется диалог. Почему из всех говорящих созданий, которые их не боятся, прилипли они именно к нам? Из-за кексов? Неплохое подспорье в борьбе за их внимание. Надо будет записать где-нибудь о пристрастии вечных охотников к выпечке. -Знаете, в какой-то степени я вам даже завидую. При всей вашей напускной серьезности к своему делу у вас чертовски миловидная внешность. Если сравнивать с нами, то я почти завидую. -С тобой согласится разве что безумец, но нам приятно слышать столь лестные слова, хоть и немного скомканные, - любезно отозвалась Овечка. -Рад, что, будучи монстрами, мы можем говорить комплименты. -Нескончаемые убийства и чудовищная внешность не делает вас монстрами… в наших глазах, - приободрил меня она. Видимо, в благодарность за кекс. -Хотелось бы мне верить вашим словам. Но наш путь обязывает нас быть монстрами. Когда-нибудь, возможно, и я предпочту вечный сон во Тьме, оставив вас наедине со своим долгом и пачкой кексов. А пока давайте полюбуемся на восходящее солнце, - предложил я, достав еще пару кексов. И мы уставились на восходящее солнце, как будто оно могло поведать нам все тайны жизни и смерти. И того что за ними лежит. Но хрен там. Это просто гигантский святящийся шарик.