Аромат роз

саундтрек к концовке - Ария - Потерянный Рай

Гроза. Столь опасное явление для моряков. Время, когда ни один смельчак не решается выйти в открытое море пусть даже ненадолго. Когда все они сидят в палатках, пытаясь согреться за бутылкой рома, а кому повезет — в уютном борделе, прижимая к себе сонное тело местной шлюхи. Только с утра отплыл «Рейнджер» — с капитаном Вейном во главе — к вечеру ясное до этого небо заволокло тучами, и стеной хлынул ливень, превратив улицы Нассау в грязные вонючие болота. Зимой здесь редко бывали подобные явления — не более пары раз. И сегодня, именно накануне отплытия в погоню за «Марией-Алейн», погода испортилась. Будто бы была против этого плавания. Стоя у окна в доме Миранды, Джеймс Флинт вглядывался в ночной пейзаж и пытался успокоить себя надеждой на то, что к утру все наладится. По крайней мере, он хотел в это верить. Однако это привело лишь к ссоре. На мгновение Джеймсу показалось, что Миранду попросту всегда злило его долгое отсутствие. Что не будь грозы — она нашла бы другой повод. Тысячу их. Видимо, из-за того, что жизнь в Нассау представлялась ей совсем иначе. В конце Миранда решила даже уколоть его тем, что ее покойный муж не одобрил бы такой риск. Не привыкнув выслушивать подобное, Джеймс вышел из дома, хлопнув дверью. Да, разумеется, какой дурень поплывет в шторм, царящий сейчас на море? Но с чего она решила, что завтра будет такая же погода? Почему потеряла надежду? Да еще и вспомнила про лорда Томаса в таком ключе. Или просто Томаса? Флинт встряхнул головой, пытаясь прогнать нахлынувшие воспоминания — нет, не сейчас. Об этом лучше подумать позже. Подходя к таверне, капитан еще с улицы заметил, что внутри слишком шумно, и пару раз даже кто-то выстрелил. Празднуют, решил он, протискиваясь сквозь толпу. Но увиденное зрелище поразило: на столе в центре толпы сидела Элеонор — дочка Ричарда Гатри, хозяина крупного бизнеса в Нассау — с бутылкой вина в руке и что-то всем громко рассказывала. Кажется, ей только недавно стукнуло восемнадцать. Завидев Джеймса, она помахала рукой, едва не потеряв равновесие. — А, вот и наш мистер главный добытчик! Пейте, сегодня все бесплатно, — ее звонкий голос разносился по всей таверне, — я угощаю! Пейте! Усмехнувшись, Флинт взял с одного из столов бутылку и отхлебнул пару глотков. Забыть сегодняшний день — разве не за этим он сюда явился? Да и можно отметить заодно все его прежние морские победы и сосчитать количество взятых на абордаж кораблей. По бутылке на каждый. Но что с мисс Гатри? Еще утром она сама лично приняла его в кабинете — первый раз без присутствия отца — пожаловала средства на столь опасное дело, подписала все бумаги — а сейчас сидит здесь сама не своя, готовая отдаться любому из бешеной оравы этих пиратов. Словно шлюха из борделя мистера Нуннана. Вино стекало по ее щекам и шее, капая на и так запачканный воротник, аккуратная прическа растрепалась, а в серо-голубых глазах порой мелькала тень некоего безумия. Элеонор с выражением, делая в нужных местах паузы и отвлекаясь на передышки, чтобы выпить еще глоток, вещала всем присутствующим о любви, о разбитом сердце и прочей ерунде, о которой говорят несчастные юные леди ее возраста. И казалось, что кого-то не хватало на этом спектакле. Мистера Скотта? Возможно. И куда подевался этот прихвостень Гатри? Он ведь постоянно торчит в этой таверне, если Элеонор или ее папаша здесь. И сейчас ему бы стоило тут появиться, иначе девчонка может натворить глупостей, а потом проблем от ее отца не оберешься. — А знаете? — обведя глазами всех присутствующих, взгляд Элеонор упал на стоявшего чуть поодаль Флинта. — Я вас всех ненавижу! Ненавижу! — громкий, почти нечеловеческий крик разнесся по таверне. В ту же секунду бутылка со свистом пролетела мимо головы капитана и разбилась о стену, обрызгав окружающих и запечатлев огромное пятно на светлой краске. Кто-то крикнул: «Ах ты, сука!» — и тут же вскарабкался на стол, подмяв под себя Элеонор. В следующее мгновение все произошло слишком быстро: Флинт оказался в центре толпы, резким движением спихнул на пол того чокнутого пирата, со словами «моя очередь!» схватил мисс Гатри поперек туловища и вынес из таверны под одобрительный гогот и крики оставшихся внутри. «Давай, Флинт!», «Отдери девчонку Гатри так, чтобы надолго запомнила!» — все это смешалось со звуком очередного громового раската. Холодные капли, падавшие на спину и шею Элеонор, немного отрезвили ее, и тут же она начала колотить капитана по спине с требованием отпустить ее. Но он лишь прикрикнул, пригрозив отнести обратно в таверну и емко описав, что ее там могло ждать. Перейдя улицу, он постучал в дверь одного из домов — тут жила одна из старых знакомых мистера Гейтса, у которой господин квартирмейстер часто бывал. — Сюда, — появившаяся на пороге не слишком молодая дама указала на одну из дверей. — Я принесу Вам сухую одежду, мистер Флинт, — и скрылась в гостиной. Взору Джеймса предстала маленькая комната, где Элеонор вполне могла бы переночевать. На эту леди сам Флинт полагался много раз — она следила и ухаживала за Гейтсом так же хорошо, как и Миранда за ним самим. Осторожно капитан опустил Элеонор на кровать и уже собрался уйти, как маленькая ладонь ухватила его за полы одежды. — Доброй ночи, мисс Гатри, — Флинт «высвободился» из ее объятий и укрыл одеялом. Странная, нелепая ситуация — что нашло на девчонку? Что заставило так измениться? Впрочем, какая разница, разве ему не все равно? Она всего лишь дочь своего отца, его первая помощница в делах на острове. Только это и ничего более. — Вам следует выйти, мистер, — мерный голос прозвучал за спиной, и в комнату вошла хозяйка дома со свечой и ворохом чистой и сухой одежды. Да, в рубаху господина квартирмейстера при желании можно упаковать еще одного капитана Флинта — он оглядел себя в зеркало, стоявшее в гостиной, и усмехнулся, представив, как этот балахон будет смотреться на тощей малявке Гатри. В эту ночь он точно не пойдет в дом к Миранде, так почему бы и не остаться здесь, посушить одежду и согреться после такой грозы? Дождавшись, когда дама выйдет из комнаты, Флинт поинтересовался, нет ли еще одной свободной комнаты, на что сердитый взгляд из-под поредевших бровей хозяйки ясно дал понять, что придется всю ночь проторчать с Элеонор, ибо свою спальню дама ему одалживать не собиралась. Хлопнула дверь, и ворчание за ней постепенно стихло. На кровати лежала укутанная в одеяло Элеонор Гатри, но спать она явно пока не хотела, лишь что-то бормотала себе под нос: о матери, об отце, о какой-то сестре или сестрах — в такой бессвязной речи сложно было понять, что к чему. Но чаще всего проскальзывали слова о горе и растоптанных чувствах. И имя Чарльз — упоминая его, тон голоса Элеонор тут же менялся на злобный. Флинт придвинул кресло к маленькому камину, где уже вовсю горел огонь. Усевшись в кресло, он смотрел на языки пламени и пытался не слушать весь этот бред. Еще долго мисс Гатри вещала Флинту о Чарльзе Вейне, о своей ненависти к нему и о том, как они вдвоем были счастливы когда-то. В адрес капитана «Рейнджера» сыпались проклятия и всяческая брань вперемешку с воспоминаниями о былом. Видно, именно этого человека и не хватало в таверне для полноты картины, а не долбанного прохвоста-негра. Потому что именно ему предназначалась вся та сцена, устроенная Элеонор по всей видимости нарочно. Перед глазами вставали картины из прошлого капитана, в котором тоже когда-то был очень дорогой и близкий ему человек. «Возможно, есть что-то общее у этих историй», — подумал он, но тут же прогнал эту мысль. Ром, это все ром и дождь. И холод — даже около камина. — Папа, — сквозь сон он слышал голос, — папа, мне страшно! — Обернувшись, Флинт заметил, что с Элеонор что-то не так. Так выглядели люди, которые видят во сне кошмары. — Я боюсь! Где ты? В воздухе повисла неловкая пауза, и только задаваемые в пустоту вопросы Элеонор изредка прерывали ее. Она сжимала кулаки изо всех сил, порой вздрагивая и, кажется, плача. Будто осталась одна. — Я здесь, с тобой, — после долгих колебаний Флинт решился использовать неожиданный прием. Говорили, что так кошмары уходили сами собой, но сам подобное он не решался испытывать. Успокаивающе гладя Элеонор по голове, он лег рядом. Пусть она почувствует тепло его рук, если отца ей так не хватает. У этого мистера Гатри, насколько знал Джеймс Флинт и весь Нассау, были плохие отношения с дочерью, особенно после ее связи с Вейном. К тому же, в комнате ужасно холодно, даже у камина, — а ему нужно согреться и выспаться, хорошо отдохнуть перед дальней дорогой. Вряд ли это реально в неудобном кресле. Постепенно она затихает, успокаивается и кладет свою светлую головку ему на грудь. Флинт понимает, что в более неудобном положении он еще не оказывался, и потому все, что остается — лишь надеяться на то, что Ричард Гатри не войдет в этот дом ни сейчас, ни потом. Он чувствует приятный, еле-еле уловимый аромат ее духов — аромат роз. Тот, что всегда ассоциировался у него с юной Гатри, и слушает тишину. Тишину ночи, пришедшую на смену грозе.