Обещание

      Удостоверившись, что Шейн Эдвардс благополучно добрался до дома, Риз вернулся к Финчу, который ожидал его на улице. Еще один неважный номер был спасен, еще один светлый день прожит, незапятнанный бессмысленным убийством. Но в этот раз Джон не чувствовал, что сделал что-то стоящее. В этот раз заслуга за спасение жизни полностью принадлежала его нанимателю. Он покосился на Гарольда и заметил, что тот все еще пребывал в каких-то своих невеселых мыслях. После того как они ушли из ботанического сада, он вообще не сказал ни слова. Сам же Риз не мог выбросить из головы признание босса. Ему как-то никогда не приходило в голову, что Финч мог отважиться на такое темное деяние как месть. Это совершенно не вязалось с образом того человека, которого он знал. И тем не менее, это дело что-то всколыхнуло в Гарольде, что-то, что позволило ему найти правильные слова для Эдвардса и спасти его от себя самого.       — Ты так и не ответил на вопрос, Финч.       Его голос разбил вдребезги уютную ночную тишину. Где-то совсем рядом кипела жизнь, где-то далеко Самаритянин строил новые коварные планы по уничтожению Машины и ее агентов, где-то там были их друзья. Но все это было эфемерно и как-то несущественно, будто мир в этот момент сузился только до них двоих, словно в старые добрые времена.       Гарольд неловко дернулся и скользнул по лицу Джона нечитаемым взглядом. Он определенно понял, о каком вопросе шла речь, но отвечать не торопился. Даже несмотря на все пережитое вместе, у Финча были свои тайны и демоны, которых он предпочитал не выпускать наружу. Джон мог признаться себе в том, что эта новая сторона босса, внезапно открывшаяся ему сегодня, немного пугала. Для Риза Гарольд всегда был выше всего этого. Человек со светлой душой и чистыми помыслами. Человек, научивший бездушную Машину заботиться о людях. Мораль и совесть в одном флаконе, голос разума, удивительно гармонично сочетающийся с чутким сердцем. Джон боялся себе представить, куда такую душу могла завести жажда мести.       — То, что ты сказал сегодня Эдвардсу, — так и не дождавшись ответа, Риз решил попробовать снова, — было ведь не просто попыткой заставить его отступиться от своего плана.       Гарольд вновь взглянул на него, но так ничего и не сказал. Какое-то время они шли молча, и Джон понятия не имел, о чем думал его спутник. О Картер, Шоу, Нейтане Ингрэме или множестве других, которых когда-то не смог спасти, — Риз не знал. Финч всегда сильно переживал о благополучии тех, кого так или иначе втянул в свое начинание по спасению неважных жителей Нью-Йорка. Джон не единожды слышал, как в наушнике тревожно подрагивал голос начальника, который был не в силах совладать со своими эмоциями, когда кому-нибудь из соратников грозила опасность. Но между тем Гарольд всегда верил в поразительную способность своих подопечных выпутываться из самых неблагоприятных ситуаций. Всегда направлял, поддерживал, взывал к самому светлому, что было в безжалостных убийцах. Он изменил их всех в лучшую сторону: свою Машину, Рут, Шоу и самого Джона. И Ризу почему-то никогда не приходила в голову мысль, что когда-то кто-то также мог изменить и самого Финча.       Мягкий желтый свет фонаря в конце улицы внезапно показался лучом надежды в темном царстве, эра которого пришла несколько месяцев назад. Джон по натуре не был склонен к разного рода мистификациям и знакам судьбы, но сейчас, после успешно выполненного задания, ему хотелось верить, что им удастся победить в этой войне. Удастся найти Шоу живой и невредимой.       И выжить несмотря ни на что.       — Когда Машина начала сортировать данные на два списка, я не собирался уделять внимание тому, что подходило под категорию «неважный», — внезапно сказал Гарольд, и Джон внимательно взглянул на босса. Тот смотрел куда-то прямо перед собой, а его губы немного подрагивали, будто не хотели произносить те слова, которые велел сказать разум. — Эти номера никто не должен был спасать, и в полночь все данные о них стирались. Я не видел в этом особого преступления. Проще говоря, это была… не моя забота.       Гарольд шумно втянул носом воздух, будто таким образом давал шанс Джону вставить какой-нибудь комментарий в возникшей паузе, но Риз молчал. Кто он такой, чтобы судить о чьих-либо моральных принципах? Однако где-то глубоко внутри его все же задело то, что он услышал. Он настолько привык верить в непогрешимость суждений Финча, что совершенно не принимал во внимание того, что тот был таким же живым человеком, как и остальное население планеты. С грузом собственной ответственности на плечах, неуверенностью и страхом.       — Узнав об этом втором списке, Нейтан был почти что шокирован. Наверное, больше всего тем, что меня не волновала возможная смерть людей, которых я не знал. Или волновала, но не так сильно, как его самого — я не знаю, — Гарольд на мгновение запнулся. — В то время у меня была Грейс, я почти закончил все приготовления, связанные с Машиной, и был готов передать ее в руки правительству с чистой совестью. Я хотел снять это бремя с себя и больше не иметь никакого отношения к этому проекту. А то, что неважные номера продолжали формировать второй список, воспринималось как побочный эффект, только и всего.       Они свернули в переулок, где фонарей было гораздо больше. Люди, погруженные в свои проблемы, куда-то торопились, кому-то писали или звонили, возвращались домой или же только начинали рабочий день. И все они даже не подозревали о том, что происходило на самом деле. О том, что война шла уже несколько месяцев и что весь мир был словно на невидимой передовой. Без границ и без правил, без нравственности и морали. А у людей, непосредственно вовлеченных во все это, больше не было права на ошибку.       Потому что так решили воюющие боги.       Финч остановился у конца переулка и некоторое время просто наблюдал за потоком людей, спешащих по своим делам. Джон так же молча составлял ему компанию, ожидая продолжения этой своеобразной исповеди. Гарольд не торопился продолжать: он будто взвешивал в своем сознании каждое слово, которое намеревался произнести. Риз бы и не удивился, узнай он, что так оно и было.       — О том, что Нейтан стал самостоятельно помогать людям из второго списка, я узнал случайно. Ну, — Финч тут же поправил сам себя, — почти случайно. Однажды я проследил за ним до библиотеки, где он мне во всем признался. Честно говоря, я был поражен. Он решил делать то, что считал правильным и на что у меня самого никогда не хватило бы духу. Тогда я так думал.       Гарольд, опустив голову и засунув руки в карманы, поковылял вперед. Джон, словно темная тень, пристроился рядом. На них никто не обращал внимания, пока они неспешно шли вдоль проезжей части. В запасе оставалось несколько часов отдыха, до тех пор пока не выпадет новый номер — чья-то жизнь, находящаяся под угрозой. А затем снова нужно будет броситься в бой под пристальным и неусыпным, практически вездесущим глазом Самаритянина.       — Я хотел, чтобы он прекратил, — негромко сказал Гарольд, и Джон вновь весь обратился в слух. — Потому что это было опасно, потому что мы не солдаты и не в ответе за окружающих. И потому что всех невозможно спасти. Я полагал, что нет смысла даже пытаться. Люди умирают каждый день по разным причинам. А то, что Машина видела преднамеренные преступления… Возможно, это прозвучит цинично, но я считал это частью мира, в котором мы живем. Считал это чем-то, что нельзя исправить. Нейтан же упорно убеждал меня в обратном.       Джон с трудом мог себе это представить, но сомневаться в словах Гарольда не приходилось.       — Он твердил мне, что все важны для кого-то. Что каждый имеет право на искупление, что нельзя ставить одни жизни выше других. Интересно то, что Машину я тоже учил именно этому, в то время как сам пренебрегал своим же принципом. К сожалению, осознание того, что я ошибался, пришло уже после смерти Нейтана. В тот момент, когда на мониторе высветился его номер с пометкой «неважный», а через несколько секунд наступила полночь и все данные удалились.       Гарольд снова замолчал, но теперь Джону было над чем подумать в наступившей тишине. Они так же безмолвно пересекли проезжую часть и неясными тенями скользнули в еще один переулок. Где-то вдалеке залаяла собака.       Риз снова покосился на босса, не зная, хватит ли тому сил продолжить. Он уже не был уверен в том, что должен был вообще все это услышать. Джон помнил, как когда-то в сердцах обвинил Гарольда в том, что он такой же, как и его Машина, — никогда до конца не делится тем, что знает. Теперь он, пожалуй, понимал, почему нужны были все эти недомолвки.       Неведение часто недооценивали.       — Это было даже хуже, чем сам факт убийства, — едва слышно произнес Гарольд, и Джон повернул голову в его сторону. — Я был… очень зол на Машину, хотя и понимал, что это моя вина. Я сделал ее такой, и вся ответственность лежала только на мне. Но даже тогда мне не хватило смелости принять ее, и я начал искать виновных в гибели моего друга, — Финч громко вздохнул, остановился и впервые за все то время, что они шли от дома Эдвардса, посмотрел на Риза. — Ты был прав, Джон. То, что я говорил сегодня Шейну Эдвардсу, было напоминанием и для меня. Ты спрашивал, куда меня завела месть. Так вот, если бы я ее совершил, ни тебя, ни меня бы здесь не было. И всех тех людей, что мы спасли. Жажда мести меня едва не уничтожила, мистер Риз. Поэтому в память о Нейтане и совершенных мною ошибках, — стекла его очков блеснули в свете уличных фонарей, на мгновение скрыв глаза, — я больше не стану поступаться принципами и не отступлю, пока с Самаритянином не будет покончено. Даже если это будет стоить мне жизни. И поэтому ты должен мне пообещать кое-что, Джон.       Риз отвернулся и глубоко вздохнул, прекрасно зная, о чем попросит Гарольд. Финч уже столько раз имел возможность созерцать своего напарника в ярости из-за того, что тот не смог спасти близких людей, что глупо было ожидать того, что этот разговор не состоится.       — Даже не думай произносить это вслух, Гарольд, — Джон по-прежнему предпочитал смотреть куда угодно, но только не на босса.       — Нет, я должен. Наша миссия слишком важна, чтобы мы могли позволять себе отвлекаться на что-то еще, как бы жестоко это ни звучало.       Его голос слегка дрогнул, и Риз, наконец, взглянул на Финча. Тот не сводил с напарника пристального взгляда, в котором плескалось сожаление.       — Пожалуйста, Джон. Не позволь себе и мисс Гроувз встать на этот путь, если со мной что-нибудь случится. Пообещай, что не станешь мстить. Хотя бы в память о том, во что я верил, — торопливо добавил он, будто боялся, что его спутник станет спорить. Но Джон молчал, чувствуя какое-то смутное беспокойство. Было ли дело только в последнем номере или Финча беспокоило что-то еще? Он не мог знать наверняка, и это его бесило.       У нормального человека не должно быть столько секретов.       — Ты поэтому рассказал мне всю эту историю? — Джон даже не изменился в лице, в глубине души надеясь, что внезапная догадка не окажется правдивой. — Готовишься скоро покинуть нас, Гарольд?       Финч, опустив глаза, промолчал, и это о многом сказало Ризу. Джон едва удержался от красноречивого вздоха, про себя костеря на все лады склонность босса принимать важные решения единолично, отодвигая своих соратников куда-то на второй план. Они уже столько работали вместе, а Финч все еще полагал, что у его друзей был шанс на нормальную жизнь. Будто все еще лелеял надежду на то, что для агентов Машины все закончится хорошо и его жертва, в чем бы она ни заключалась, будет единственной.       — Что ты снова задумал, Гарольд? — хотелось встряхнуть Финча как следует и открыть ему глаза на то, что он на этой войне не один. Но вряд ли бы это помогло.       — Я все сказал, мистер Риз, — глухо ответил он тоном, не допускающим возражений. — Теперь слово за тобой.       Джон вдохнул прохладный ночной воздух, понимая, что спорить бесполезно. Финч, как никто другой, знал цену секретам, и вытягивать из него клещами правду было бесполезно. Если не захочет сам, он никогда ничего не расскажет о своих замыслах и планах.       Верен себе до самого конца. И в чем-то он, безусловно, был еще хуже, чем его Машина.       Джон не хотел произносить то, что от него ждали. Это казалось поворотной точкой, своеобразной границей, которую он потом не сможет преступить. Отсчетом времени в обратную сторону не только для Гарольда, но и для них всех.       — Хочешь услышать мой ответ? Так вот он. Я не могу. И не стану, — не только босс мог быть упрям, когда требовалось. Гарольд смотрел на напарника широко распахнутыми глазами. — Я уже проходил это с Картер, и ты знаешь, чем все закончилось. С тобой такого не будет, Финч. И это единственное, что я могу тебе пообещать.       И, не дожидаясь ответа, Риз пошел прочь, чувствуя нарастающую злость. Он не слышал шагов позади себя и, впрочем, не ожидал их услышать. Джон уверенно шагал вперед, зная, что он сдержит данное ему слово, и неважно, что там собирается сделать Гарольд,.       В отличие от них всех, Финч обязательно выживет. И ему придется с этим смириться.