Настоящее

Рейстлин стоял, опершись о дерево и устало прикрыв глаза. Усталость была не физическая, а скорее душевная. Он ушел от отряда в лес, чтобы собрать некоторые травы, необходимые для заклятий и зелий, а это занятие было гораздо более сложным делом, чем многие могли себе представить. Стоило магу остановить взгляд на зеленых листьях в попытке определить, то ли это растение, которое ему нужно, или нет, как листья желтели, сохли, скручивались и рассыпались в пыль. Точно опознать растение, быстро меняющее свой вид под проклятым взглядом, становилось задачей не из легких. Но когда глаза подводили, на помощь приходили осязание и нюх. Многие ингредиенты Рейстлину приходилось запоминать не по виду, а на ощупь. Это также помогало потом вытащить нужный компонент из сумки не глядя, экономя время. Но все равно сбор ингредиентов и постоянная работа мозга, пытающегося запомнить одновременно вид нужного компонента в свежем и в засохшем виде, его тактильное осязание и запах, выматывали. — Рейстлин! Маджере обернулся на голос, открывая глаза. Из-за деревьев вышел Танис. — Ты собрал, что хотел? — поинтересовался полуэльф, подходя к магу. — Не всё, — тихо ответил Рейстлин. — Но ничего жизненно необходимого здесь все равно нет. — Тогда зачем вообще пошел? — «Нет жизненно необходимого» не значит «нет ничего полезного», — скривился маг. — Кое-какие травы я собрал, и они вполне могут пригодиться. — Но это была не единственная причина, так? — Танис шагнул совсем вплотную, и Рейстлин вскинул голову, чтобы смотреть в лицо, а не куда-то в шею собеседнику, однако в следующий же миг отвернулся, не желая видеть, как тот старится и умирает прямо перед глазами. Танис, в свою очередь не отводя взгляда от Рейстлина, медленно вытащил из кармана ленту, показал магу. Рейстлин молча кивнул, отвечая одновременно и на не озвученный вопрос, и на произнесенный вслух. Полуэльф потянулся к нему и плотно завязал магу глаза. Рейстлин снова поднял голову (теперь ему не было нужды отворачиваться) и почувствовал, как пальцы Таниса легко касаются его лица: проводят по краю повязки, скулам, щекам, чуть касаются губ и подбородка. Он не понимал, почему полуэльф каждый раз медлил, словно робел, оказавшись лицом к лицу с лишенным зрения человеком. Может, давал последний шанс передумать, увидев эту иллюзию беспомощности? Подобное предположение (о мнимой беспомощности) злило Рейстлина, и когда наконец губы Таниса коснулись его собственных, маг сам потянулся навстречу, целуя требовательно и зло. Танис улыбнулся прямо в поцелуй. Он вовсе не робел, завязывая глаза Рейстлину, — он любовался. Но подобный вариант никак не мог прийти тому в голову. А у Таниса каждый раз перехватывало дыхание при виде покорно запрокинутого, перечеркнутого повязкой золотого лица. Рейстлин не видел тянущихся к нему пальцев, не мог знать, где Танис коснется его в следующий миг, ему оставалось только принимать эти прикосновения как данность, и полуэльф пользовался этим, чтобы проследить пальцами тонкие черты худого лица, чувствуя, как вскипает кровь от таких, казалось бы, совсем невинных ласк. Рейстлин, почувствовав улыбку Таниса, разорвал поцелуй. В улыбке зрячего перед лицом слепого ему чудилась насмешка, и этого он стерпеть не мог. Вцепившись пальцами в одежду полуэльфа, маг дернул его к себе, прижался всем телом и слепо ткнулся лицом вперед, мгновением спустя сомкнув зубы на шее, чуть выше ворота. — Ты что?! — тут же хрипло возмутился Танис. — А если останется след? В его голосе слышалось такое же возмущение, какое его улыбка вызвала у Рейстлина, и теперь уже маг усмехался, почувствовав себя отмщенным. В следующее мгновение Танис шагнул вперед, прижимая Рейстлина к дереву и вклиниваясь коленом между его ног. Маг на мгновенье почувствовал себя так, словно вернулся в прошлое. Это уже происходило с ними: возмущенный, раздраконенный полуэльф, прижимающий его к дереву с очень однозначными намерениями… Именно таким образом случился их первый раз. Тогда Рейстлин повздорил с Флинтом и Стурмом и отошел прочь от общей стоянки под предлогом сбора трав, отослав от себя даже Карамона, справедливо заметив, что тот скорее вытопчет все вокруг, чем поможет. Танис нашел спутника в лесу и попытался выговорить ему за ссоры в отряде, утверждая, что хоть некоторые и относятся к магу предвзято, но тот тоже виноват в том, что провоцирует их и идет на конфликт. Рейстлина это безумно разозлило. И он, не сдержавшись, наговорил полуэльфу много того, чего, пожалуй, говорить не следовало. А когда Танис вскипел настолько, что, казалось, готов был броситься на Рейстлина с кулаками, маг внезапно добавил, что, мол, прекрасно знает, что полуэльф на самом деле хочет с ним сделать. И что Танис до сих пор не может выбрать между Китиарой и Лораной по той причине, что на самом деле не нуждается ни в одной из них и желает чего-то совсем другого. Тогда Танис схватил его за грудки и встряхнул, приложив спиной о ближайшее дерево. Рейстлин испугался, что на этот раз зашел слишком далеко, что полуэльф ударит его, но Танис вместо этого… попытался его поцеловать, словно понимание Рейстлином ситуации даже надежнее спровоцировало полуэльфа действовать, чем обидные слова. Рейстлин резко отвернулся в последний момент, по коже щеткой проехалась борода полуэльфа. — Вот она, твоя тактика, — хрипло и зло произнес Танис, не отпуская мага. — Наговорить гадостей — и в кусты. Спровоцировать, а потом делать вид, что сам не при чем. Не готов отвечать за собственные слова? — Твоя борода колется, — брякнул Рейстлин неожиданно даже для самого себя. Достойный ответ в этой ситуации никак не хотел приходить в голову, и язык озвучил первую попавшуюся мысль. — Это единственное возражение, которое у тебя есть? — спросил полуэльф и, не дожидаясь ответа, прижался губами к шее мага. Исключительно из чувства противоречия Рейстлин пытался вырваться из рук Таниса, оттолкнуть его от себя, но эти попытки приводили только к тому, что полуэльф лишь крепче прижимал мага к дереву своим телом, отчего Рейстлин явственно ощущал его недвусмысленное желание, твердой плотью упиравшееся в живот. И собственное тело предавало Рейстлина, отзываясь на горячие прикосновения, доказывая правоту Таниса — других возражений у мага не было. — Что я скажу другим, если ты оставил мне синяк? — снова недовольно спросил Танис, возвращая Рейстлина из воспоминаний в настоящее время. — А ты его не демонстрируй, — ехидно отозвался Маджере, снова поднимая голову, словно смотря в лицо полуэльфа прямо через повязку. В самом начале их тайных свиданий Рейстлин жмурился и отворачивался, не желая делить постель со стариком или мертвецом, но затем Танис вспомнил старый случай с ужином и нашел ленту, чтобы завязать ему глаза. Как показалось Рейстлину — ту самую. Маджере очень удивился, что полуэльф ее сохранил, но не стал ничего спрашивать. Танис фыркнул (чего еще было ждать от этой золотокожей язвы!) и снова поцеловал Рейстлина, сильнее прижимаясь бедром к его паху. Рейстлин жадно ответил на поцелуй, сжимая пальцами плечи склонившегося к нему полуэльфа. А затем скользнул узкой золотой ладонью вниз, настойчиво проводя ею по телу Таниса. В такие моменты время словно останавливалось. Рейстлин привык видеть его бег, постоянно наблюдал, как все вокруг стареет, дряхлеет, умирает и разлагается. Но тут, в объятьях полуэльфа, он не ощущал времени. Сильные мускулы под пальцами не ослабевали, гладкая кожа не покрывалась морщинами — то, что он видел всегда, исчезало, оставалось только настоящее, замершее в этом сладостном мгновении, когда они ласкали друг друга, опьяненные страстью и полные желания разделить эту страсть. Рейстлин знал, что когда они вернутся к остальным, окажется, что они отсутствовали не очень долго. Недостаточно для того, чтобы кто-либо (даже Карамон) начал беспокоиться. И потому казалось, что время замедляет привычный бег и тянется, словно старое варенье, пока тонкие золотые пальцы сжимаются на тугих мускулах, пока Танис берет его глубокими уверенными толчками, неторопливо, но и неумолимо. И благодаря этому ощущению замершего времени Рейстлину удавалось то, что казалось невозможным в условиях раздирающей Ансалон войны: расслабиться и хоть недолго, но не думать о будущем, которое не сулило ничего хорошего ни ему, ни кому-либо еще, и сосредоточиться на том, что еще существовало в его жизни и что еще могло доставить ему радость. Кроме того, была еще одна причина, что помогала забыть о будущем и наслаждаться настоящим мгновением: у происходящего между ними будущего просто не было. Рейстлин знал, что скоро эта странная, неправильная связь кончится. Танис слишком стремился быть правильным во всем. Поэтому Рейстлин также был уверен, что рано или поздно Танис предпочтет Лорану не только ему, но и Китиаре. Лорана, светлая, смелая, прекрасная Лорана была самым правильным выбором для командира их разношерстного отряда. И вскоре Танис это поймет. Вскоре после того, как их обоюдная страсть поутихнет и полуэльф наконец осознает ее противоестественность. Но пока этого еще не произошло, у Рейстлина было его настоящее — мимолетное, но очень сладкое. Отдушина для того, кто все время видит перед глазами безрадостное будущее. И Рейстлин собирался использовать ее так долго, как только сможет.