Да блять! — не своим голосом рычит Плисецкий, падая на лед после очередного неудачного прыжка.
По лицу его ручьями бежит пот, что даже кусок ткани, за глаза называемый майкой, пропитан им. Мальчишка тяжело дышит, ему всего лишь не удается гребаный сальхов, но остальное в программе вызубрено до некого автоматизма.
— Ты слишком импульсивен, — Отабек наконец решает заговорить, включая песню. Ему нравятся движения подростка, но стоит начать совершать ошибки, как на того накатывает ярость, отчего концентрация улетучивается, и все выступление идет под откос.
— Ты прав.
Алтын помогает мальчишке подняться. Взяв его руку в свои теплые ладони, он неуверенно приближается, заставляя Плисецкого недоуменно смотреть в свои глаза. Нежно поглаживает длинные пальцы, успокаивая разгоряченного юношу. От этих касаний он и правда остывает, лишь ощущая, как учащается биение сердца.
— А теперь давай попробуем еще раз? — Отабек, разворачивая подростка к себе спиной, обвивает тонкую талию; отталкивается лезвием коньков, начиная движение вместе с партнером.
Программа разбавляется несложными шагами, вроде парной дуги и кросс-ролла, но во всех есть что-то личное, приватное, совсем не для глаз зрителей. Каждое прикосновение в этот миг становится обжигающим и невероятно желанным, пропитанным страстью и запретностью. Оба плюют на принципы и морали, растворяясь в объятьях друг друга, теряя рассудок с каждой секундой.
Юрий игриво касается ягодицами паха казаха, слишком вульгарно проводя язычком по пересохшим губам. Он все еще помнит прошлый раз, когда распущенные движения перешли ту черту скрытого интима; фигуристы чуть ли не использовали лед в качестве ложа. Благо, они заставили друг друга дотерпеть до раздевалки, где, уже буквально сорвав вещи с Плисецкого, Отабек прижал его к одному из шкафчиков. И энергично вколачиваясь в податливое тело, тот явно не думал о приличии, а хрип возбужденного подростка, что сорвал голос в криках удовольствия, лишь распалял и без того, иступленного парня.
И сейчас, проезжая вдоль трибун, Юрий представляет глаза Виктора, взгляды других фигуристов, что теперь будут знать, кому принадлежит Плисецкий, чьи руки могут бесстыдно изучать его тело, чьи губы могут целовать его, чьи пальцы могут скользить по его коже. Он бы хотел видеть, как Никифоров ревниво скрипит зубами, пытаясь скрыть свои чувства от Кацуки. Всласть бы было наблюдать, как холеная мордашка фигуриста обезображивается в гримасе злости и ненависти.
Жаркими поцелуями осыпает Алтын полуобнаженные плечи Плисецкого, делая в следующий миг резкую подсечку. Обескуражив этим Юрия, тот ловкого подхватывает оного, стоило ему потерять равновесие. И прояви эту долю слабости перед кем-то другим, мальчишка явно испортил бы себе настроение на весь последующий день, но сейчас, когда перед ним любимые карие глаза, теплые ладони парня, держащие его за талию, он искренне готов ощутить себя беспомощным котенком. И так, совершая сложные парные шаги, ребята всячески поддевали друг друга, цепляли ненавязчивыми движениями и игривыми касаниями.
Этого точно не будет в выступлении, но лишь на публике, ведь за кулисами каждое прикосновение в их руках, в их полной власти. И оба насладятся этим вкусом покровительства друг над другом сполна, превратив тренировки в самое настоящее, крышесносное сумасшествие.
Вместе с этой мыслью Плисецкий осознает, что рука Алтына бесстыдно проникла под его топ, оглаживая линии его пресса. Проезжая еще немного, казах разворачивает юношу к себе и, обхватив его бедра, поднимает вверх. Совершая поддержку по прямой линии, парень крепко, но в тоже время нежно, держит мальчишку, скользя вдоль бортика.
Юрий смеется, откидываясь чуть назад, расправляет руки, ловя потоки прохладного воздуха, что иголками проходятся по бледному лицу. И видя счастье на лице юнца, Алтын и сам невольно улыбается, крепче прижимая желанное тело к себе.
Опускаясь на лед в объятьях Отабека, подросток забывает как дышать, прокручивая этот головокружительный момент снова и снова. Собственнические движения буквально вышибают из легких воздух, выбивают из колеи, становятся тем самым запретным плодом, чей вкус слаще райского нектара.
Ладони Алтына скользят по выпирающим косточкам таза мальчишки; он лишь тихонько бормочет, чтобы тот двигался более плавно, не нарушая ритма. И стоит признаться, что Юрий совершил бы эту ошибку еще десятки раз, ловя концентрат кайфа от касаний парня. Казах лишь бессовестно этим пользуется; скользит влажным языком вдоль ушка Плисецкого, прижимая хрупкое тело к себе.
— Welcome to the madness, — горячо шепчет Отабек, целуя шею русской феи.
Эти слова застилают пеленой разум блондина, и он, подобно мороженому в жаркую погоду, тает в объятьях Алтына. Пальцы сплетаются, а тела хаотично вырисовывают витые узоры на ледяном полотне. Их выступление, их чувства и взгляды — все на грани исступления и безрассудства. Но вместе с тем, это поистине чертово совершенство, что затягивает в пучину эмоций с первого такта музыки.
***
Выход на лед Плисецкого встречается бурными овациями толпы, даже Леруа, явно не ожидавший подобного имиджа, одобрительно хлопает в ладоши, опираясь на бортик, внимательно следя за русской феей. Виктор и кацудон что-то выкрикивают в поддержку, но это Юрий намеренно игнорирует, доезжая до середины катка. Сейчас напротив стоит тот, кто разделит эту страсть с ним, кто будет рядом в пучине сего сумасшествия лишь на несколько минут, но самых незабываемых и самых неповторимых, за всю историю фигурного катания.
Музыка включается, и Юрий взмахивает головой, резко разворачиваясь; мельком он улавливает взоры окружающих, что неотрывно следят за выступлением. Отступив назад, вульгарно выгибаясь, он приспустил очки, дерзко окидывая взглядом зрителей (как заботливо учил Бека, что все время выступал в роли требовательного зрителя).
Мелодия ускоряется, как и шаги Плисецкого, который после одинарного прыжка в связке с тройным резко останавливается; срывает кажущийся лишним пиджак, бросая оный в сторону кричащих трибун. Сердце бьется чаще от мысли, что Отабек смотрит на подростка, вспоминая все жаркие прикосновения на тренировках и бесстыдные поцелуи, коими сопровождался каждый удачный сальхов, что так упорно не давался юнцу.
Их взгляды встречаются на момент комбинации прыжков с подскоком, где, вытягивая ногу в позе ласточки, Юрио, прикусывая губу, воображает, как этой же ночью казах опробует подобное положение, прижимая хрупкое тело Плисецкого к оконному стеклу, энергично трахая парня до ярких искр перед глазами.
Метнув очки восторженным фанаткам, Юрий, рассекая лед в витиеватых узорах, приближается к Отабеку, с вызовом взмахивает ладонью перед его лицом, заставляя легким движением снять перчатку. Предоставив другую ладонь парню, Юрий не без фанатизма наблюдает, как тот зубами срывает вторую, откидывая в сторону.
И, скользя в этом безумном танце, Плисецкий откидывается назад, касаясь коленом льда (для опоры), принимая горизонтальное положение. Пальцы невесомо трогают поверхность, собирая крошку снега. Майка в сей миг задирается до неприличного, но сейчас подростку это лишь на руку, ведь взгляд Алтына безустанно прикован к нему. Все это выступление — сплошное сумасшествие, край безумия, которое Юрио разделит с парнем, вскружившим ему голову.
Еще несколько па в тандеме с прыжками и сложными элементами вызывают бурную реакцию даже со стороны фигуристов, повидавших многое. Но еще секунду, и Отабек наводит прицел, взмахивая рукой, сложенной в пистолет. Подросток совершает прыжок, когда парень повторно «выстреливает» в него, призывно взмахивая головой.
Это был чертов выстрел на поражение. Юрий в акт завершения падает на лед, закрывая глаза. Со лба течет пот, а сам подросток жадно ловит воздух, чувствуя, как Алтын протягивает ему руку. Вставая на ноги, мальчишка «цепляется» глазами за губы парня.
И сейчас, держа за руку лучшего фигуриста Казахстана, он понимает, что этому безумию отведено поболе нескольких минут. Каждый день, проведенный с Отабеком, непредсказуем и притягателен, не похож на другой, полон событий и приключений.
Сейчас, метки Алтына и Плисецкого на запястьях сияют, как никогда ярко. На фотографии, сделанной одним из журналистов, это будет вполне заметно, хотя и скажут, мол софиты во всем виноваты. И будут категорически неправы. Два золотистых треугольника, находящихся на коже обоих, словно кольца Юри и Виктора, скрепляют их крепкие узы.
Выходя из ледового дворца, мальчишка крепко держит за руку казаха, вдыхая жаркий весенний воздух, касаясь клейма, и радуясь, что родственная душа рядом. Юрий чувствует себя как никогда свободным, с улыбкой вспоминая, как тяжело давалась ему программа, чертов сальхов, в коем ошибок уже не было, и как приятны были поцелуи Отабека, его прикосновения и поддержки во время тренировок.
Эта жизнь, где все поставлено на максимум — оживляет, заставляет ценить мгновения и свободу. Виктору никогда не понять этого в Юрии, как и остальным, и лишь этот парень, коего сейчас обнимает русская фея, сидя на байке, разделит с ним бурю эмоций и секунды сего безрассудства.
— Welcome to the madness! — кричат оба, рассекая на байке пыльную дорогу, освещенную палящим диском солнца.
Добро пожаловать в безумие —
Вы можете услышать их крик.
Этот мир холоден и жесток
из ада,
где бесконечные его мечты…
