Грехи Нефариуса

Коридоры ожидаемо пустовали. Пол мягко проваливался под ногами, словно намокшая грязь, а пространство перед глазами искажалось, съеживаясь в одну черную точку. Исбьорг, до сего момента чувствовавшая себя вполне нормально, остановилась и схватилась за голову. Тело заносило в стороны, прямо как дома утром, но она держалась и старалась сохранить оставшееся равновесие. Под диафрагмой разливалось тепло и набирало градусы с каждой секундой, и чем сильнее становился жар, тем хуже Исбьорг удавалось удержать свое сознание. В мысли уже проникали чужие слова. «Подумать только, смертные желают обвинять мою преемницу за ее жажду крови! Интересно, а хищников они тоже садят на вегетарианскую диету? Или же они просто не понимают твоего величия, моя прелестная избранница Апокалипсиса?» Бархатный голос заливисто рассмеялся, но очень скоро исчез, как ни в чем не бывало. Координация движений сразу же восстановилась, разум очистился. Коридор приобрел прежние очертания, и Исбьорг собиралась, наконец, покинуть университет, чтобы в спокойной обстановке обдумать свалившиеся на голову события, как ее отвлек чей-то зов со спины. — Эй, Лэнгхофф! Погоди, Лэнгхофф! Исбьорг узнала голос Крэйга Харпера, но ходу не сбавила. Про какую-то нелепую историю с дурацким ножом она слушать не намеревалась, хотя и не могла не признать, что Наварро придумала неплохой ход для устранения неугодного человека. В конце концов, все в университете знали, что Исбьорг Лэнгхофф немного больна, — другое дело, что этим до сегодняшнего дня никто не смел воспользоваться. Но Авалайн, как и всегда, просто превзошла саму себя. Всего за несколько часов она успела и оскорбить память покойной Весты, и попытаться отыграться на Исбьорг в аудитории, и даже директору наплела сказку о том, как ее чуть не отправили на тот свет. А теперь вот и Крэйгу что-то понадобилось. Такое любимое Исбьорг уединение сегодня окончательно развалилось. Но просто так уйти ей все равно никто не дал. Крэйг, твердо настроенный на разговор, быстро догнал Исбьорг и бесцеремонно развернул к себе. Теперь на него безразлично взирали два голубых глаза, в которых не отражалось ровным счетом ничего. А впечатлительному Крэйгу так и вовсе сначала показалось, будто он рассматривал марионетку с пустыми глазницами. — Уф, вот это да… — пораженно выдохнул Крэйг и невольно тряхнул головой. — Тебе уже говорили, что у тебя жуткие глазищи? Ай, точно, ты же не разговариваешь ни с кем… Исбьорг, воспользовавшись сиюминутным замешательством Крэйга, легко высвободилась из его хватки, но когда он очнулся, вновь ее позвал: — Стой, не уходи! Я должен узнать кое-что, это очень важно! Я не хочу пожалеть о том, что прикрыл тебя. Исбьорг натянуто хмыкнула. Простой ботаник оказался тем еще крепким орешком, даже не брезговал действовать в корыстных целях. Только вот на что надеялся? Она была чересчур пассивна, чтобы переживать из-за какого-то отчисления, так что, если б ее действительно выгнали, едва ли Исбьорг сильно расстроилась. «Покой мне лишь снится», — подумалось ей. День, черт возьми, с самого утра не задался. — Если ждешь благодарности, можешь дальше гулять, — ровно отозвалась Исбьорг. Пожалуй, только так на данный момент она могла дать понять Крэйгу, что нужно оставить ее одну. Отделаться от него хотелось поскорее. — Что? — недоуменно переспросил Крэйг. — Ой, брось, очень ты мне нужна! У меня были свои причины оклеветать Наварро, и я даже немного рад тому, как ты ее напугала, но я обязан знать: ты правда собиралась ее убить тем кинжалом? Исбьорг замерла на месте и медленно обернулась. Что значит «оклеветать Наварро»? Какой кинжал? Харпер вообще присутствовал при том конфликте? «Чушь, — размышляла Исбьорг, как вдруг вспомнила кое-что, подслушанное очень давно: — А может быть, и правда. Профессор Шлеттгауэр предупреждал моего брата о частичных амнезиях после гипноза. Но никакого кинжала у меня нет». А потому… — Ты сбрендил? — спросила Исбьорг, однако из-за невыразительной интонации вопрос больше прозвучал как утверждение. — Я?! — изумился Крэйг до глубины души. — На минуточку, это не я разгуливаю по универу с дорогущим кинжалом! «Весь день про него слышу», — заметила Исбьорг, но не позволила первым зачаткам любопытства дать всходы. Следующим своим ответом Крэйгу она окончательно раздавила зарождающийся внутри интерес. — Проводи больше времени на воздухе, дурень. Книжная пыль плохо на тебя влияет. «Хотя и не так паршиво, как гипноз», — мысленно закончила Исбьорг и двинулась к выходу из здания. Пропуск оставшихся занятий теперь нисколько ее не волновал — голову занимали совсем другие проблемы, к которым она не была готова. И если раньше Исбьорг предпочитала просто не видеть их в упор, то сейчас сложилась в корне иная ситуация, где игнорировать их стало абсолютно невозможно. «Она словно вернулась в прошлое… отказывалась есть и пить… — отрывками зазвучал в ушах голос брата. — А вчера… Вчера я застукал ее с кинжалом в руках!» Исбьорг остановилась и устремила взгляд вдаль, обдумывая сказанное Саргоном. Версия, что на нее мог напасть приступ амнезии из-за сеансов с психотерапевтом, сразу отпадала: профессор Шлеттгауэр не навещал ее вчера и, соответственно, не вводил в транс, после которого Исбьорг начала бы испытывать проблемы с памятью. Но если верить брату, Авалайн и Крэйгу, она что, действительно где-то припрятала кинжал и время от времени с ним игралась, сама того не подозревая? Это уже тянуло на фантастику. В конце концов, Исбьорг еще могла признать, что забывала мизерные события недалекого прошлого, но где бы она взяла глупый кинжал, к тому же исчезавший неизвестно куда? Исбьорг стянула с плеча тяжелую сумку и поставила на залитую дождем скамью. Капли воды с булькающим звуком разлетелись, словно осколки зеркала, пара угодила прямо на новое пальто. Исбьорг сонно оглядела себя и маленькие пятна от сырой земли на одежде, но практически в тот же момент переключила внимание на более важные задачи. В сумке, как и ожидалось, не было ни кинжала, ни даже намека на него. Ткань внутри оставалась целой, не исцарапанной, учебники с тетрадями также не пострадали. Да и не влез бы сюда попросту никакой кинжал. Только вот от этого вопросов становилось все больше. «Мисс Лэнгхофф, а вот и вы… — вспоминалось ей по дороге в парк. — …Я надеюсь, вы понимаете, по какой причине вас сюда позвали... еще больше я надеюсь, что вы отлично понимали всю ответственность, когда угрожали мисс Наварро ножом…» «Ты видел, что она чуть не напала на меня! Меня хотели убить…» «Я не хочу пожалеть о том, что прикрыл тебя. У меня были свои причины оклеветать Наварро, и я даже немного рад тому, как ты ее напугала, но я обязан знать: ты правда собиралась ее убить тем кинжалом?» Рой голосов исчез так же неожиданно, как и возник. Три. Три человека говорили об одном и том же, а значит, это вовсе не совпадения, на которые можно закрывать глаза. Но как? Как Исбьорг пронесла с собой чертово оружие на территорию учебной части, куда она спрятала такую приметную вещь? Сколько бы ни пыталась Исбьорг уйти от реальности и перестать думать о всякой ерунде, в которой к тому же концы с концами не сходились, у нее не получалось. Спокойная жизнь рухнула. Но не сегодня, а еще тогда, когда Исбьорг случайно столкнулась со смертью в третий раз. Там, в квартире Весты, она распрощалась не столько с хорошей знакомой, сколько со своим привычным сознанием. Она сунулась туда, куда не следовало, и невольно стала частью чьей-то мерзкой игры. А что еще хуже, Исбьорг исправно выполняла обязанности бесхребетной марионетки. Жаль, что пока не особо понимала, какая именно роль ей отведена. «Самая что ни на есть значительная…» — елейно пропел в голове чей-то голос, и в следующий миг Исбьорг будто кто-то толкнул в грудь. В ушах безостановочно раздавался мужской хохот, постепенно сливаясь со свистом ветра и скрипом старых качелей. Мертвые деревья, окружавшие парк со всех сторон, неистово манили к себе и напевали жуткую колыбельную, после которой едва ли кто-то смог бы проснуться. Исбьорг спасало лишь то, что она уже лежала без сознания на сырой скамье и очнулась тогда, когда пение леса прекратилось. Теперь вокруг стояла звенящая тишина, и даже такой родной для этого города дождь вдруг успокоился. Исбьорг словно давали обдумать все заново, в мирных условиях. Вместе с тем, однако, размышлять ей мешала лютая боль под диафрагмой. Из-за нее органы в животе осязаемо пульсировали, внутри словно что-то росло. Исбьорг испытывала совершенно чуждые ей эмоции: непередаваемую радость, неконтролируемое возбуждение и нездоровый восторг. Но принадлежали они кому-то другому. Кому-то, кто постоянно рылся в ее мыслях, подменял их своими и всегда вмешивался в ее жизнь ни с того ни с сего. И если раньше Исбьорг списывала эти странности на болезнь разума, то сейчас, когда даже посторонние люди могли их замечать, пришлось впервые за долгое время брать ответственность и разбираться, в чем дело. Просто потому, что прежде всего страдала она сама. Хотела избавиться от проблем, сбежав из дома, а на выходе получила дополнительную пулю в лоб. «Чертов кинжал… — мелькнуло в голове. — Пока не пойму, куда именно влипла, к прошлой жизни точно не вернусь». Исбьорг вновь накрепко задумалась. Она пыталась вспомнить прошедший день во всех мелочах, однако не могла ухватиться за что-то, что показалось бы странным. Авалайн вела себя обычным образом: красовалась перед парнями, поднимала самооценку за счет невзрачных девчонок, даже постаралась довести Исбьорг до белого каления, а поскольку ничего от своей затеи не добилась, решила действовать по-другому. В конечном счете доигралась до того, что Исбьорг чуть ее не зарезала. «Только вот этого момента я не помню вообще», — мысленно сказала она, подтягивая колени ближе к груди. В парке ужасно холодало, и вскоре суровая погода стала волновать гораздо больше, нежели адская боль в животе, на сей раз проходившая чересчур медленно. Наверное, если бы Исбьорг придавала ей какое-то значение, то заметила бы, что эти приступы тоже начались после того, как она влезла в историю с Вестой. Но, к сожалению, ее заторможенная реакция нисколько не помогала рассуждать логично. К тому же Исбьорг все еще упорно пыталась отринуть настигшие ее проблемы и вернуться в безмятежное состояние. Она была уверена: когда побочные эффекты гипноза наконец пройдут, ей снова все станет безразлично, и никакие Авалайн Наварро на пару с Крэйгом Харпером не смогут пробиться через стену ее равнодушия. На это был способен лишь один человек, вовсе не планировавший переворачивать ее жизнь с ног на голову. Скорее, рядом с ним все само как-то переворачивалось — даже пытаться не приходилось. Прежде всего, очень многих смущало имя Люцифер. До такой степени, что слишком набожные люди предпочитали открещиваться от него и проходить мимо, а другие хмуро переглядывались и еле сдерживались от того, чтобы не покрутить пальцем у виска, так как не могли поверить, что кто-то в здравом уме решит назвать сына Люцифером. Через несколько минут, однако, их размышления о том, каким нужно быть идиотом, чтобы сравнивать собственных детей с владыкой Ада, становились самой меньшей проблемой. Катастрофой было избавиться от наглого журналиста, который уже почуял сенсацию и расставаться с ней явно не намеревался, равно как не намеревался отставать от намеченной жертвы, пока не выведает все ее тайны. Так что после знакомства с Люцифером у людей вставал вполне закономерный вопрос: а так ли безумно предположение, что у него в роду водились демоны? Иначе как еще объяснишь завидную способность заглядывать в душу человека и заставлять его рассказывать то, что в жизни не собирался выдавать? Почему-то всем казалось, что нахальный Люцифер добывал информацию просто, безо всякого труда. Им ведь не дано было знать, какой тяжелый труд предстоял ему теперь, когда он заинтересовался молоденькой девушкой, которая, по слухам, не то что рот не открывала — вообще не смотрела в чью-либо сторону. «Это будет проблематично», — признался себе Люцифер, разглядывая сидевшую на мокрой скамье незнакомку, единственную в парке в такое дождливое, морозное утро. Вокруг нее то и дело вился туман, принимал самые необыкновенные формы, а затем мягко рассеивался, устремляясь в небо. Тут было слишком тихо. У Люцифера даже сложилось впечатление, что вечно стоявший в Нефариусе туман гасил не только некогда насыщенные цвета здешней природы, но и любые звуки. А что интереснее всего: никогда раньше он не замечал излишнюю мрачность города. Сегодня он словно предстал перед Люцифером в совершенно ином образе — пугающем и загадочном одновременно. А может, ему просто становилось не по себе из-за Исбьорг? Все-таки тот парень, Крэйг Харпер, поведал не самую заурядную историю про семейство Лэнгхофф. И хотя Люцифер за всю жизнь наслушался множество разных сплетен и слухов, именно этот рассказ прямо-таки встряхнул его и заставил еще больше заинтересоваться личностью Исбьорг. Журналистское чутье подсказывало, что он нашел золотую жилу. «Но поскольку случай у нас довольно нестандартный, вести себя придется соответственно», — рассудил Люцифер и напрягся, размышляя, как лучше подступиться к особе, чувства и эмоции которой давно переехало катком. Однако вместо того, чтобы хорошо все обдумать, он будто помимо воли сначала сделал пару неопределенных шагов, а потом и вовсе выпрыгнул перед Исбьорг, чтобы увидеть ее лицо. Та не сдвинулась ни на йоту, не перевела на него взгляд, даже не моргнула. В ее безмятежных, стеклянных глазах застыла снежная зима: сдержанная, царственная, спокойная, но неумолимо ледяная. В такой зиме не было жизни, равно как и места для нее. Однако и смерти Люцифер тоже не видел. В его голове без устали проносились образы, знакомые до дрожи, и в то же время совершенно чужие. Тем не менее, подобный диссонанс нисколько его не беспокоил; он не собирался копаться в себе и выяснять, в чем же тут дело, потому что сердце переполняло восхищение, заглушавшее голос разума. Люцифер, окрыленный вдохновением, начисто прекратил замечать гнетущую атмосферу зловещего парка. Хотя он, в общем-то, за своей активностью никогда и не обращал внимания на странности и прочие мелочи. Сейчас его интересовала только обладательница прекрасных глаз. — Какому дебилу пришло в голову ляпнуть заклинание по призыву живых мертвецов? С такими красивыми трупами не грех и некрофилом заделаться! Но его красноречие было не оценено или попросту не услышано. По крайней мере, ожидаемой Люцифером реакции не последовало. Исбьорг продолжала изображать бледное мраморное изваяние, оставаясь такой же недвижимой и невозмутимой, как пару секунд назад. Он ведь никак не мог знать, что как раз после его совершенно дурацкой фразы она глубоко задумалась. «На сектанта не похож, — лениво размышляла Исбьорг, ухватив краем глаза внешность молодого мужчины, бесстыдно уставившегося на нее, — а вот на идиота — вполне». Под диафрагмой вновь отчетливо закололо, однако этот приступ был гораздо слабее предыдущих и… приятнее? Внутри словно что-то ликующе заурчало, а затем теплая волна захлестнула тело, сделала его практически невесомым и свободным от земных тягот. В мозгу завертелись странные, навязчивые мысли, чьи-то слова потоком проносились сквозь забытые воспоминания, а затем безнадежно терялись в гомоне чужих голосов. Но Исбьорг и не цеплялась за них. Ее нисколько не тревожили крики из прошлого. На самом деле она даже не была уверена, что страшные картины, возникавшие в голове помимо воли, действительно когда-то происходили в ее жизни. А если и так, что с того? Она вернется на семь лет назад и все исправит? Глупость. Ей нечего возвращать. И возвращаться тоже некуда. Едва осознав это, Исбьорг ощутила, как колющая боль понемногу отступает, а потом начинает тихонько пульсировать. Краски города постепенно приобретали прежние цвета, очертания тощих голых деревьев выступали из-за тумана, переклички воронов опять прекрасно слышались, разлетаясь по всей округе. Парк просыпался. Он становился живым и незаметно менялся изнутри. Исбьорг чувствовала, как по земле пробегает мелкая дрожь, как вибрирует воздух, а ее легкие вбирают в себя неизвестно откуда взявшийся запах креозота. На какой-то момент и вовсе показалось, что до нее доносится пронзительный гудок поезда, но Исбьорг не стала убеждаться в том, что где-то рядом действительно находились рельсы. При этом подозрительном типе, который беззастенчиво изучал ее таким взглядом, будто только что нашел гору алмазов, она и не думала шевелиться. Равно как и он не думал возвращаться домой без результата — уж тем более тогда, когда понял, как нужно действовать. — Надо же, и правда молчит! — демонстративно обрадовался Люцифер и всплеснул руками. — Ну просто не девушка, а мечта! «Аж живот прихватило от радости…» — дополнил он про себя и еле сдержался, чтобы не зажмуриться от жутких ощущений. Рядом с этой странной девчонкой Люцифер испытывал самые противоречивые эмоции: вроде и был безумно счастлив, предчувствуя невероятнейшие приключения, а вроде хотел сбежать отсюда на край света, потому что еще никогда в жизни ему не доводилось пугаться так, чтобы организм разрывало от адреналина. Когда Люцифер слушал историю про проклятое семейство Лэнгхофф от университетского ботаника, он делил россказни на двенадцать и скептически ухмылялся тому, как взрослые люди шарахались от обыкновенной девушки, а теперь и у него самого поджилки тряслись, словно у пятиклассника. «Я Люцифер, в конце концов, или нет?!» — встряхнулся он, собираясь с силами, но стоило ему уверенно выпрямиться, как Исбьорг в кои-то веки отозвалась: — Еще слово — и отправишься со мной в царство мертвых. И, судя по отстраненному, холодному тону, она не шутила. Да и вряд ли такая личность, избравшая одиночество своим верным спутником, любила сотрясать воздух попусту. Даже бросить взгляд в чью-либо сторону представлялось для нее чуть ли не невозможным. Вот и сейчас Исбьорг все так же смотрела куда-то мимо него, что, однако, нисколько не мешало Люциферу откровенно любоваться ее темными глазами, сотворенными словно изо льда — твердого, непрозрачного и гладкого. Он и предположить не мог, что был единственным, кого по-настоящему восхищал ее безучастный взор. В нем Люцифер находил что-то родное, до боли знакомое и неразгаданное. Когда он находился рядом с Исбьорг, мысли в голове приходили в бесконечное движение — совсем как тогда, на фотовыставке, где ему впервые довелось столкнуться с ее творчеством, которое остальные обходили за милю. Они не видели того, что видел Люцифер. Нет. Не просто видел, черт возьми. Чувствовал на себе, сознанием перенесся в картину, если угодно. Там, в уличной темноте Нефариуса, в его мрачных закоулках, еле освещенных тусклыми, мигающими фонарями, зрение не помутилось, как обычно случалось. Там, во мгле, в подернутом дымкой парке, Люцифер следовал за лучом света, доступным лишь ему одному. Его глаза разглядывали каждую мелочь, каждую деталь: от маленькой дождинки на ветке до черного ворона в сумеречном небе. Он впервые чувствовал себя так прекрасно, впервые ночь не была для него врагом. Это ли не волшебство, которое с ним сотворила Исбьорг Лэнгхофф, девчонка с пустым взглядом и глухим сердцем? Чего же еще мог пожелать человек, совершенно неспособный видеть в сумраке? Наверное, ничего. Только вот Люцифер был не человеком. Он был журналистом. Беспардонным, идущим напролом, ушлым и очень азартным. Внутренние конфликты Исбьорг Лэнгхофф его нисколько не интересовали, зато ее весьма нетривиальное прошлое, ее тайны и мысли, сдерживаемые тысячью замками, здорово будоражили воображение. А потому теперь, когда Люцифер поборол мимолетный иррациональный страх перед абсолютно безобидной девчонкой с факультета фотоискусства, он собирался вытащить из нее все, до чего только сможет добраться, — и плевать, какой ценой. Первый шаг уже сделан. Она заговорила. Хотя и искренне не понимала почему. Исбьорг вновь переполняли негативные эмоции, и среди них ясно прослеживались ненависть, неприязнь и раздражение. Она подала голос и тем самым позволила этому типу думать, что преграда между ними разнесена на части, а значит, он мог продолжить добиваться ее расположения. Но сказанного не вернешь. Ей оставалось лишь принять исходную позицию и молчать, как раньше, словно ничего не случилось. Единственное, чего она была не в силах изменить, — своего внутреннего состояния. Незнакомец чересчур действовал Исбьорг на нервы, он напоминал об одном омерзительном событии, произошедшем давным-давно, из-за чего сейчас ей хотелось разорвать в клочья глядевшего на нее во все глаза мужчину. И именно эта злость делала Исбьорг такой беспомощной, ведь она привыкла сносить все неприятности с отрешенным выражением лица. «Если бы не профессор Шлеттгауэр со своими экспериментами…» — не переставала грешить на психотерапевта она, однако быстро выкинула любые мысли из головы и неожиданно встала со скамьи. Исбьорг намеревалась уйти из парка как можно скорее, пока нахлынувшие эмоции не накрыли ее смертоносным ураганом. Она и не подозревала, что Люцифер не отпустит ее так запросто. Более того — начнет вести себя гораздо эксцентричнее, чем несколько минут назад. — Если я отправлюсь туда в качестве покорителя твоего сердечка, я совсем не против! — самодовольно заявил он и поскакал следом за ней. Исбьорг не обернулась. Она удалялась все дальше и дальше, туман будто уносил ее по реке, хотя, разумеется, везде была лишь одна земля. На мгновение Люциферу даже показалось, что он никогда не нагонит Исбьорг — пару раз он терял ее из виду, а потом хрупкая женская фигура вновь начинала мелькать перед носом, словно поддразнивая. В конце концов он и не заметил, как очутился вне парка. Зато рядом с Исбьорг, прямо за ее спиной. — Эй, красотка! — окликнул Люцифер ее запыхавшимся голосом. — Почему бы нам не познакомиться? Меня Люцифером зовут. Исбьорг скривила губы в слабой ухмылке, как раз тогда, когда он быстро обошел ее и теперь настойчиво пытался заглянуть ей в глаза. Она понятия не имела, что такого он в них увидел, но зрительный контакт основательно затянулся. За то время Исбьорг и сама успела ненароком рассмотреть внешность незнакомца, отмечая про себя его невероятно хитрую улыбку. Наверное, как ее отличительной чертой являлся безжизненный взгляд, так и его — неприкрытое, даже откровенное лукавство, будто предупреждавшее с порога: этому человеку верить ни за что нельзя. В остальном же Люцифер выглядел как обыкновенный мужчина — никакой не дьявол. Стиль одежды — стандартный: темно-синие джинсы, грубоватого вида черные ботинки, клетчатая зеленая рубашка, а поверх нее — теплый жилет, из нагрудного кармана которого торчала шариковая ручка. Ремешок сумки, перекинутый через плечо, Исбьорг заметила не сразу, но как только образ Люцифера в голове сложился воедино, она вдруг почувствовала, что в его простоте скрывалось что-то еще. Нечто настораживающее. И, может, именно поэтому ее так пробивало на злость. Она… боялась неизвестности? В любом случае Исбьорг была обязана похоронить все свои страхи. Ее не испугала свалка кишок в квартире Весты, не свели с ума чудовищные видения, преследовавшие во снах, и даже провалы в памяти перестали вызывать вопросы — так почему же Исбьорг ощущала опасность сейчас, когда ничего ровным счетом не происходило? «Он застал меня врасплох, — ответила себе она. — Должна признать, момент подгадал удачный». — Люцифер, значит, — повторила Исбьорг неторопливо. — А я пресвятая Богородица, и мой благоверный совсем не оценит, когда узнает, что я якшаюсь с дьяволом. — Мы нигде не встречались? — Люцифер пропустил колкость мимо ушей, хотя мог бы парировать не хуже. Ее низкий, бесцветный голос внезапно пробудил в нем массу воспоминаний, и они фейерверками взрывались в уже слабо соображавшем мозгу. Острая боль в животе буквально тянула Люцифера к Исбьорг подобно магниту, а после резкого помутнения в глазах он и вовсе на мгновение выпал из реальности. Благо, когда сознание прояснилось, новая знакомая все так же стояла перед ним и не сводила с него затуманенного, немигающего взгляда. Очевидно, пока он летал в облаках, в мире прошла всего пара секунд. Ведь иначе Исбьорг просто не стала бы его ждать, верно? — Не припомню, чтобы гостила в Аду, — монотонно произнесла она наконец и, вяло развернувшись, направилась прочь. Для себя Исбьорг решила, что на сегодня это было ее последнее слово. К тому же становилось все труднее контролировать бушевавшую внутри ненависть, а демонстрировать кому-либо свои эмоции уж точно не входило в ее планы. Тем более что от Люцифера они все равно не укрылись. «Я ее раздражаю», — понял он и моментально воспрянул духом. Мысль, что Исбьорг раскрылась именно перед ним, поддалась на его провокации и теперь хоть немного походила на живого человека, вскружила ему голову. Он почти сразу сообразил, в каком направлении нужно работать, чтобы получить желаемое, и какие рычаги дергать, чтобы эта упрямая девчонка сама пришла прямо в его западню. А потому Люцифер не имел права упускать ее, пока существовала отличная возможность. — Эй, Исбьорг! — громко закричал он, сорвавшись с места. — Исбьорг Лэнгхофф! Постой, я ведь даже еще не успел как следует в тебя влюбиться! Люцифер поравнялся с ней и состроил серьезное выражение лица, совершенно не вязавшееся с его последними словами. Тем не менее, Исбьорг остановилась, будто действительно собиралась выслушать то, что он собирался сказать. — Я по делу, по правде говоря, — не стал мешкать Люцифер и плутовато сверкнул зелеными глазами. — Недавно побывал на одной выставке и увидел там фотографию, которую ты сделала. Я бы хотел написать про нее в нашей газете, а для этого мне нужна ты. Как насчет контракта с дья… То есть с самым очаровательным мужчиной в городе? Нет? Люцифер недоуменно завертел головой и едва не впал в панику, когда до него дошло, что он слишком увлекся болтовней, а Исбьорг давно и след простыл. «А девка-то не промах! — оценил он финт. — Сделала заинтересованный вид, а как я расслабился — свалила по-тихому! Ну, ничего…» Люцифер сосредоточенно вгляделся в гущу плотного тумана, а затем крепко зажмурился. Различные звуки, которых он до этого не слышал, роем ворвались в голову и теперь надоедливо жужжали. Спустя пару мгновений через этот странный гомон стал упорно прорываться чужой глухой голос, но Люцифер списал необычность ситуации на проявление инстинктов. В конце концов, он не впервые отдавался своему чутью и всегда находил то, что искал. Вот и на сей раз интуиция не обманула. — Исбьорг! — вновь окликнул девушку Люцифер и ускорился, когда наконец приметил вдали ее бежевое пальто. — А если подумать?! Исбьорг едва не запнулась, стоило ему внезапно столкнуться с ней лицом к лицу. Люцифер ослепительно улыбнулся ей и растрепал свои и без того взъерошенные темные волосы. — Вот если прям хорошо подумать, а? — все настаивал он и даже взял на себя смелость положить руки на ее плечи. — Вдруг IQ до четырехзначного числа бахнет? Хотя нет, умные девушки — горе в семье… ведь самым умным здесь положено быть мне, иначе никакого интервью я не получу... Исбьорг с необычайной для ее медлительности ловкостью высвободилась из хватки Люцифера и, полностью игнорируя его присутствие и старания завладеть ее вниманием, двинулась в неизвестном направлении. И хотя ее глаза не выражали абсолютно ничего, гнев по-прежнему охватывало все тело. Люцифер это отлично чувствовал. «Сейчас или никогда!» — решительно выпрямился он и бросился за ней, не замолкая ни на миг. — Ну Исбьорг, ну маковка моя цветущая! Подсоби с материальчиком, не будь такой суровой! Он осекся, едва ее пустой, неживой взгляд довольно резко скользнул сначала по его широкой груди, а потом по лицу. Казалось, она рассчитывала на то, что Люцифер, как и остальные, испугается и забудет о своей идее фикс написать статью про выставку, но добилась абсолютно обратного эффекта. — Вот это глаза! — картинно схватился за сердце Люцифер и в восхищении развел руками, наслаждаясь собственной непредсказуемостью. — У меня аж тело занемело, особенно ниже пояса! Исбьорг, окончательно убеждаясь в том, что игры в молчанку и враждебная холодность с Люцифером не сработают, предприняла очередную попытку скрыться, хотя умом понимала, что этот журналист — фрукт особенный и еще применит на ней свои приемы. По крайней мере, он до сих пор бежал за ней, словно верный пес, и чем сильнее Люцифер приближался, тем отчетливее у обоих пульсировало под диафрагмой. Наверное, еще чуть-чуть — и Исбьорг рухнула бы на землю без сознания от переутомления и ужасной боли, которую уже нельзя было игнорировать, однако неожиданно возникший перед глазами Люцифер мигом развеял ее полуобморочное состояние. — Теперь я стопроцентно уверен, что знаю тебя, клянусь своей щетиной! — возбужденно заявил он. — Как думаешь, может, нам стоит организовать интервью по знакомству? Исбьорг подняла подбородок и посмотрела куда-то мимо Люцифера. Тот проследил за ее взором и разочарованно нахмурился. — Мы пришли? «Именно, мой дьяволенок», — мстительно откликнулась про себя она и, помахав ему рукой на прощание, побрела в сторону серого девятиэтажного дома. Исбьорг нисколько не переживала за то, что настырный журналист так и будет досаждать ей. В конце концов, Саргон просто не позволил бы всяким сомнительным личностям околачиваться возле его сестры. Да и сам Люцифер словно сомневался, стоило ли идти дальше. Исбьорг наблюдала из окна подъезда и видела, как тот неуверенно топтался на площадке и лишь досадливо бурчал: — Хоть бы в щечку поцеловала за то, что проводил. Между прочим, мне по темноте шляться — себе дороже… «Но если придется, я достану тебя даже в глубокую ночь, — расплылся в загадочной улыбке Люцифер. — Иногда в ней видно куда лучше, чем при свете, Исбьорг Лэнгхофф. Ты только дождись меня».