- Я тебе верю

Digital Daggers – Heaven Or Hell

Предательство — это всегда больно. Когда предают близкие — это больно вдвойне. Даша понимает это как никто другой. Ее предавали, разбивали сердце. Когда все вроде наладилось, его снова вырывали, разрывали на множество кусков и топтали ногами. И она не может винить Пашу за то, что он сделал. Она изменила ему… Но так ли это на самом деле? Она переспала с Никитой, когда они не встречались. А он переспал с Кристиной, когда у них что-то начиналось. Она сама рассказала о том, что у нее был другой мужчина. А он нет. Она застукала их… И ей больно от того, что он сделал. Ведь он поступил хуже чем она… Рука все еще болит. Зеркало все еще разбито. И, если зеркало можно заменить всего за несколько минут, то рука будет заживать еще долго. То же самое с разбитым сердцем. Оно заживет. Но останутся шрамы… Она не может больше это терпеть. Душевная боль слишком сильна. Она не может находится рядом с ним. Поэтому она должна уйти… Тщательно обдумав свое решение, она набрала в легкие побольше воздуха и шумно выдохнула. Постучала здоровой рукой в дверь и не дожидаясь ответа вошла. Немного не вовремя. В кабинете было много людей. А точнее там был он… — Простите, я не вовремя. — Нет, ну что ты? Мы уже закончили. — сказала София, а остальные начали покидать кабинет. Но он остался. — Ты что-то хотела? — Да. — Канаева сделала несколько шагов вперед и положила листок перед лицом начальницы. — Это что? — Заявление об уходе. — Что? — спросил Паша. — Я увольняюсь. И уезжаю обратно в Волчанск. — Ты никуда не поедешь. — таким несвойственно злым голосом сказал Паша. — Я уже все решила. Подпишите пожалуйста мое заявление. — Ну, раз ты так хочешь… — начала София, но Паша своим действием не дал ей закончить. Он взял этот листок с заявлением и порвал на маленькие кусочки. — Как говорится у нас в Сербии… Хотя нет, на русском это красивее звучит. Нет заявления, нет и увольнения. — с привычным акцентом сказал парень. Канаева не стала ничего говорить и просто покинула кабинет. Но Паша не был бы Пашей, если бы просто позволил ей уйти. Он быстро догнал ее и поставил обе руки к стене, тем самым делая некую ловушку, из которой Даша не может выбраться. — Паш… кхм… Павел Аркадьевич, отпустите меня, пожалуйста. — Нет. Даша хотела попытаться убрать его руку, но Паша подошел немного ближе. — Я могу ударить Вас. — Делай что хочешь, я не отпущу тебя. Канаева попыталась ударить его кулаком в плечо, но сморщилась из-за боли. — Что у тебя с рукой? — Ничего. Он взял рукой ее за подбородок и посмотрел в глаза. Но он видел гораздо больше. Он смотрел прямо в ее душу. Она же старалась отвести взгляд, чтобы не начать плакать. — Я не позволю тебе уехать. — шепотом сказал он. — Почему? — так же шепотом спросила она. — Потому что я люблю тебя. Ее сердце пропустило удар. Оно замедлилось. Весь мир будто бы замедлился. Время будто остановилось. Словно нет никого кроме них в целом мире. Паша не стал больше ждать, поэтому накрыл губы своей возлюбленной своими губами и они слились в сладком поцелуе. — Я больше не отпущу тебя. — сквозь поцелуй сказал он. — Я тебе верю. Они продолжили стоять так и целоваться позабыв о том, где они находятся. И позабыв о камерах.