Бездорожье

Порш по возможности плавно летел в сгущающейся тьме по одной из грунтовок в неопределенной близости от Москвы. Малиновский тихо напевал сам себе что-то среднее между маршем и колыбельной, а его друг и заодно президент Зималетто Андрей Жданов в тысяча-какой-то раз мысленно повторял обещание свернуть шею Милко, как только они вернутся в город. Дизайнер был бесценен и неприкосновенен, но приятно же хотя бы помечтать. Снег валил крупными веселыми хлопьями, дорога петляла, а ночь неумолимо приближалась. – Ром! – Ммм? – По-моему, мы где-то свернули не туда. – Я это сказал тебе, когда мы миновали Садовое кольцо. – Не смешно. Проверь карту, штурман. Роман неохотно полез в бардачок и достал крупномасштабку. Эту процедуру он проделывал уже не в первый раз и не испытывал никакого энтузиазма. – Жданов, лучше признайся честно, что ты решил меня похитить. – Нет, я решил завезти тебя в глухой лес и там оставить навсегда. – Привязав к дубу, в дупле которого лежат золотые червонцы со времен Лжедмитрия... – пробормотал Роман, слегка прищурившись и пытаясь сориентироваться. Занятие это было бесперспективным, но создавало хоть какую-то видимость того, что ситуацию всё еще можно взять под контроль. Пошуршав картой, он скосил глаза на друга. Было очевидно, что тот вот-вот взорвется. И на этот раз громы и молнии будут не демонстративными, а самыми что ни на есть натуральными. – Андрюш, а у меня идея, – преувеличенно бодро произнес Роман. – Еще одна?!! Да, до взрыва оставались считанные минуты. – Просто мне кажется, что я не очень любил учительницу географии, ну и ее уроки тоже. Короче, давай я сяду за руль, а ты будешь прокладывать маршрут, а? После четырех часов по тряским заледенелым ухабам Андрей действительно несколько устал и был готов уступить место у штурвала... но не своему старинному другу. – Сколько, ты сказал, угробил машин в одном только 94-м? – Мне было всего семнадцать и с тех пор я научился водить. – Не дам. Роман усмехнулся. – Можно подумать, это я твою Карреру... – Ром, я же объяснял, там был этот дурацкий столбик! – А здесь столбиков нет, поэтому мы в безопасности? Ну ладно, ну ладно, я тебе расскажу свою ужасную тайну – там тоже был столбик, только не стояночный, а большой такой, с фонариком наверху. Моя машина въехала в него, а на чужую упал этот самый фонарик и промял крышу. Вот и получилось две. Андрей захохотал. Сколько он знал Рому, тот всегда лихачил, и почему-то ему никогда в голову не приходило, что первые шаги могли быть не слишком эффектными. Роман надулся, но быстро передумал. – Пусти за руль, я безобидный, тем более здесь больше ста не выжать. А я тебе еще одну тайну расскажу. Андрей тормознул и повернулся к нему. – Две. – Что? – Две тайны. Роман закусил губу. 15 минут назад он получил смс-ку от Милко, который с печалью и охами признался, что перепутал направление и выезжать надо было по М5, а не М3. Так что попасть сегодня на выставку национальной вышивки у них не оставалось ни малейшего шанса, максимум, на что они могли надеяться – это до ночи выбраться к какой-нибудь гостинице или автокемпингу. – Три тайны. – Палыч, ты и так уже создал подставную фирму, кормишь акционеров липовыми отчетами, изменяешь невесте и врешь любовнице, а если начнешь еще и вымогательством заниматься – перетрудишься и загнешься. Андрей усмехнулся, снял очки и потянулся. Дворники честно воевали со снегом, но было похоже, что скоро они начнут проигрывать. Лес около дороги то немного расходился, то снова приступал так близко, что ветви порой хлестали по стеклам. – Еще чуть-чуть, и я начну верить в леших и Деда Мороза. – А я – в Снежных Королев, – немедленно откликнулся Роман. – Почему-то я именно так и подумал, – едко хмыкнул Андрей. Он затаил дыхание и резко открыл дверцу, немедленно всем телом почувствовав, что такое русская зима. – Ты нас выморозишь! – Меняемся. Роман радостно присвистнул и легким движением перебросил себя на водительское место. А затем повернулся к коченеющему другу и спокойно спросил: – Может, всё-таки зайдешь в машину наконец? Андрею пришлось обогнуть свой Порш и, когда он вернулся в блаженное тепло, зубы у него постукивали в такт колючей дрожи посиневших пальцев. Роман сделал вид, что всё так и должно быть, потихоньку отгоняя машину вбок. – Т-ты сд-дурел? Куд-да в лес? – Спокойно, помни правило первое: "Кто за рулем, тот и прав". – Н-нет так-кого пр-равила. – Зато есть Воропаев. – Он бросил взгляд на Андрея и не удержал улыбку. – Похоже, согревает лучше, чем коньяк? – При чем здесь Сашка? – Не знаю. Но, если ему не надоело и он нас за последние полтора часа не потерял, что вряд ли, то он всё еще тащится за нами. Андрея и в самом деле обдало жаром. Воропаев следит за ними? Давно ли? Как часто? Он один или есть еще нанятые люди? Не выдержав, он схватил Рому за плечо и затряс. – А если он знает? Ты представляешь? Если он не первый раз? Если про НикаМоду?!! Спасая плечо от впившихся тисков, Роман дернулся и руль крутанулся, совсем немного, но этого было достаточно, чтобы одно из задних колес попало в колдобину. Он чертыхнулся и резко повернулся к Андрею. – Или ты сидишь смирно, или я найду для тебя местечко в багажнике! Он может знать или не знать что угодно, сейчас это совершенно неважно, потому что есть вторая тайна! – Он выдохнул и нервно поправил воротник. – И вот она-то всё больше и больше покрывается мраком. Ошеломленный скорее тоном, чем содержанием гневной речи, Андрей притих. Роман не без усилий вывел машину из ловушки и продолжил свои медленные маневры, убрав дальний свет и отводя темный Порш всё ближе к стволам деревьев. Через пять минут его старания были вознаграждены – потерявший их из виду Воропаев решился продвинуться вперед. Когда он поравнялся с импровизированной "засадой", Малиновский врубил фары. – Черт!!! – Нет, Андрюха, это всего лишь его заместитель. Роман повернулся, взял с заднего сиденья пальто и без сомнений шагнул в снежную круговерть, быстро проявив себя в свете фар. После некоторого колебания, из второй машины показалась худая и чуть сгорбленная фигура Воропаева, которому приходилось идти против ветра. Забравшись в их машину, Воропаев попытался было навязать обычный обмен колкостями, но Малиновский сбил его вопросом о координатах. – Что? – Александр Юрьевич, я имел в виду, имеете ли вы хоть какое-то представление, где находитесь? Воропаев свел брови, в полной уверенности, что эти два паршивца всё устроили нарочно, чтобы выставить его дураком. Эта мысль столь отчетливо читалась на его высоком лбу, что Роман тут же указал ему на маленькую, но существенную деталь. – В каком бы мы не были восторге от тебя, тратить полдня на проселочных дорогах ради розыгрыша, это, согласись, уже перебор. – Тогда что происходит? – Ты первый, – сказал Роман и свободно устроился в водительском кресле, всем своим видом показывая, что он никуда не торопится и ничто в мире его по-настоящему не волнует. Андрей даже прикусил косточку указательного пальца, удерживая себя от того, чтобы не спросить напрямки, что наглецу известно о подпольных делах в Зималетто. Воропаев провел по шву на обшивке сиденья и, сохраняя строгое выражение лица, с ровными интонациями, как на докладе у министра, рассказал, что увидел знакомый номер совершенно случайно и в таком районе, где, как ему известно, Андрея быть не должно. Сначала он решил, что тот направляется к очередной девке, и даже присутствие Малиновского, замеченное чуть позже, на повороте, не сильно изменило его выводы, они ведь вполне могли ехать поразвлечься на пару в какой-то окраинный клуб. Не имея сложившегося плана, он просто последовал за ними, будучи уверен, что скоро всё выяснится. И может, хоть на этот раз ему удастся что-то доказать сестре, которую угораздило стать невестой Жданова. Воропаев вздохнул и потер руки. Он устал, проголодался и окончательно потерял из виду первоначальную цель. – Когда вы выехали за пределы города, я не собирался следовать за вами, но... – Он замолк, не желая рассказывать им о звонке бывшего зималеттовского финдиректора Ветрова с очередной дозой странной информации. – Как нарочно, всё было свободно, и мое расписание, и дорога, вот я и решил немного проехаться. – Заодно природой подмосковной полюбоваться, – в тон ему продолжил Роман. Воропаев дернул головой, но промолчал. Пикировки с Андреем были привычным делом еще с младших классов школы, а вот Романа он предпочитал не трогать. На всякий случай. Достав уже сильно помятую карту, Андрей сунул ее старому врагу, но сейчас почти союзнику. – Покажи, где мы сейчас, по-твоему. Воропаев удивленно посмотрел на обоих друзей. – А по-вашему мы где? Андрей устало пожал плечами. – Солнечную систему, мы, скорее всего, еще не покинули. – Тоже мне, проходимец сквозь время и пространство. – Роман покачал головой. – Мы где-то около границы Калужской и Тульской области. – Как скажете, Ваше географически грамотное превосходительство. Андрей попытался раскланяться, но в салоне авто это не очень получилось. Тогда он просто развернулся лицом к лобовому стеклу и вперился в снеговую тьму. – Ну так давай, вперед! Ты ж за рулем. Договорившись, что Воропаев будет неотступно следовать за ними, друзья посерьезнели и прикинули вероятность того, что придется ночевать в машине. Топить всю ночь печку было небезопасно, а замерзнуть не хотелось. К тому же, с их обеда в "Отцах и детях" прошло достаточно много времени. – Я уже согласен и на глушь, и на Саратов, лишь бы там был горячий чай, – с чувством сказал Роман и Андрей безоговорочно его поддержал. Когда примерно час спустя они выехали к небольшому поселку, Малиновский сделал вид, что так и было задумано, хотя передний бампер машины практически уперся в покосившийся забор. Его плачевное состояние намекало на отсутствие всяких благ цивилизации, в частности, пятизвездочных отелей. Сквозь щели было видно, что в доме горит свет, так что было решено не испытывать судьбу и попроситься на ночлег здесь, если только не выяснится, что где-то рядом находится шоссе, ведущее в приличный городок. – Зорькин?!! Роман по привычке положил руку на плечо друга, готовясь при необходимости блокировать его движения. Может, ему и самому хотелось избить финансового директора НикаМоды, но некоторые свои желания он предпочитал оставлять неосуществленными, особенно если они подпадали под статьи УК. – Николай Антонович, – сдавленно произнес Коля, из последних сил не позволяя себе задать стрекача. Появление на пороге дедушкиного дома троих акционеров Зималетто как-то сразу убавило радости от покупки шикарного джипа и дорогущих галстуков. Но он проглотил противный холодный ком и расправил плечи. – Не припоминаю, чтобы я приглашал вас к себе. И он тут же сник, сообразив, что адрес они могли получить только от Кати. Зачем она направила их к нему? В чем он должен их убедить? Что делать? Он не понимал происходящего. Воропаев был приблизительно в таком же дезориентированном состоянии, только он умел лучше это скрывать. "Зорькин, богатый жених Пушкаревой, у которого тайная встреча с этими... нет, чушь, к тому же он их явно не ждал... от них он тут прячется?" Мысленно сосчитав до трех, Роман дружелюбно улыбнулся задохлику. – Николай Антонович, мы тут мимо ехали, увидели, что у вас свет в окошке, да и решили заглянуть. Извините, что без приглашения, но мы же просто как одна большая семья, верно? – Он говорил и постепенно продвигался из сеней в дом, протаскивая с собой и Андрея, которого пока не решался отпустить, слыша внутренний рык. – Думаю, что мы не слишком вас обременим, предложив вам угостить нас чем-нибудь горяченьким. Коля под таким напором мелкими шагами отступал, полностью уверившись, что их прислала Катька. Но почему ж не предупредила звонком? Он вцепился рукой себе в волосы, что всегда помогало ему решать сложные задачи. Воропаев мрачно выгнул бровь. У него создавалось впечатление, что кто-то кого-то здесь дурачит. – Хватит вилять, – внезапно для остальных прогремел его начальственный голос. – Нам нужен ужин, ночлег и ответы на вопросы. Коля блеснул на него очками, наклонился вбок и пошуровал в полутемном углу. Когда он распрямился, в руках у него был топор. Воропаев замер. Андрей напрягся. Роман спокойно потянулся за инструментом. – Рукавицы дай, – небрежно бросил он хозяину дома и, обернувшись на волну недоумения от друга, засмеялся. – Ты видел, как Челентано дрова рубит? Так вот, я – намного лучше. – Неужели по той же причине? – Нет, я в тимуровцев играл. Прихватив с гвоздя ватник, он вышел на улицу и вскоре оттуда послышались мерные удары и мелкий грохот падающих чурочек. Коля критически осмотрел двух оставшихся "гостей" и провел их в дом, где поручил одному чистить картошку, а другому досталась тяжелая задача забраться на чердак и разыскать там пару раскладушек. Пункт о вопросах Коля предпочел оставить в подвешенном состоянии, пока не дозвонится до Пушкаревой. Проблема была в том, что она не отвечала. Коля поморщился – конечно, после их ссоры из-за Вики, точнее, из-за Вики и джипа, на котором он хотел возить Вику по ресторанам и прочим злачным местам, Катя скидывала его звонки. Он потер ухо в задумчивости. А может, она затем и прислала сюда этот летучий отряд зималеттовцев, чтобы напомнить ему, насколько всё серьезно и до какой степени неважны его личные нужды и чувства? Ругань и лязганье благополучно отвлекли его от размышлений, потому что пришлось срочно помогать одновременно и Воропаеву, подцепившему на раскладушку одну из давным-давно забытых мышеловок, и Жданову, который, быстро управившись с небольшим объемом картошки, и решив поставить кастрюлю на печку, с чисто городской наивностью попытался сдвинуть раскаленные кольца горелки ножом. Роман вогнал топор в чурку, на которой колол дрова и собрал разлетевшиеся полешки. Темная масса на снегу была хорошо различима и при лунном свете, так что он подошел к Поршу и выключил фары. Хлопнул дверцей. И застыл на месте, пытаясь обмануть самого себя, будто глазам нужно привыкнуть к бледному свету луны. На самом деле он не хотел возвращаться в дом, пока не успокоится, не приведет в порядок мысли и чувства. Его накрыло февралем двенадцатилетней давности. Когда отчим, не слушая никаких его объяснений про пошедшую юзом по припорошенному снегом льду машину, кричал, что он опять выпендривался перед девками, а то и вовсе был пьян, кричал, что он не должен, что он устал, что ему надоело. А потом тихо сказал, чтобы "щенок" собрал вещи и убрался вон. Идти туда, где бы его пригрели, но пожалели, Роме было поперек характера. Явиться к бабушке, с ее больным сердцем, и сообщить, что его выставили из дома, тоже было невозможно. В конце концов отчим и так его терпел целых два года после смерти мамы. Денег на съемную комнату не было. И через неделю он оказался в одном из пригородных поселков, откуда на электричке до Москвы добираться было немногим дольше, чем раньше, так что удалось не опаздывать на лекции в универ. А за кров и стол он расплачивался тем, что выполнял всю мужскую работу, сначала отбивая себе пальцы, обдирая колени и костеря всё на свете, а уж сельскую жизнь в особой степени. Но баба Тоня старательно не замечала его промахи и неудачи, а сосед научил пользоваться инструментом, так что всё потихоньку наладилось, и когда к началу следующего курса он вернулся всё-таки в город, расставание было обоюдно грустным. Роман вытряхнул руку из рукавицы и крепко потер шею, зарекаясь еще раз вспоминать про проклятые машины из 1994 года. Первый раз это закончилось обедом в "Ришелье", неожиданно многолюдным и шумным настолько, что даже выдержки Полянского не хватило спокойно смотреть на женсовет. А второй раз привел их к коту в мешке по имени Коля. Проверять, чем обернется третий, как-то желания не возникало. Он быстро покидал себе на сгиб левой руки дрова и направился к дому. Постепенно, объединив усилия, Коля, Андрей и Воропаев преодолели все сложности, Роман принес хороший запас дров на ночь и на утро, и все уселись за скромный ужин. Малиновский, естественно, тут же выступил в качестве массовика-затейника, подливал всем чай с тем же азартом, что шампанское девочкам, пересказывал мелкие забавные повороты их сегодняшнего приключения и как-то само собой навязал Коле роль гостеприимного хозяина. Так что всё было очень даже мило, не слишком сытно, но и не так чтоб голодно, а ветер, мерно постукивавший незакрепленной ставней, добавлял колориту. В конце концов оба водителя, намаявшиеся по грунтовкам и проселкам, стали поклевывать носами, и их бережно переложили на подготовленные спальные места. Коля тоже начинал подремывать, но не мог бросить в одиночестве не в меру бодрого гостя. Впрочем, некоторые анекдоты действительно были не только смешными, но и полезными, так что он старательно их запоминал, надеясь произвести впечатление если не на Вику, то на какую-нибудь другую даму сердца. А потом Роман внезапно сменил тему и предложил поиграть в города, в чем убежденный гостеприимец не смог ему отказать. Убавив свет, чтобы не мешать спящим, они тихо перекидывались цепочками "Калуга – Алексин – Новомосковск – Киреевск", время от времени сбиваясь на посторонние разговоры, пока, наконец, Роман не определил, где они находятся, обойдясь без прямого вопроса. Тогда он потер глаза, признал, что час уже наверняка поздний, и удалился на скрипучую кушетку, оставив провисающую панцирную кровать в распоряжении Коли, хотя тот и попытался радушно уступить ее забредшему на огонек страннику. По пути к долгожданному отдыху Роман поправил сползающие стеганые ватные одеяла на своих спутниках, непривычно тяжелые, переносящие в какие-то очень древние века. Около Андрея он чуть задержался и почти про себя пожелал ему спокойной ночи. Завтра Жданову предстояло провести за рулем не менее шести часов, причем в район Раменок надо было добраться до полудня, до закрытия выставки. Уже окутываясь сном и приспосабливаясь лежать так, чтобы было меньше скрипа, Роман пообещал себе утром умыться чистейшим снегом и придумать, как отделаться от Александра... нипочему, просто из принципа... Ночь потрескивала догорающими дровами, деловито шуршала, заинтересованно попискивала, жалобно шелестела и возмущенно поскрипывала. Последнее происходило потому, что привыкший к своей полтора метра радиусом кровати Роман несколько раз чуть не сверзился с узкой кушетки и вынужден был снова и снова на ней обустраиваться. Впрочем, и Коля, хоть и на более удобной кровати, но тоже спал урывками, то прощаясь с любимым до печенок джипом, то сердясь на Катю, то прижимая к впалой груди фотку несравненной Викуси. Воропаев дремал нервно и чутко, провисая на старинной раскладушке своим тренированным телом и строя догадки об истинных отношениях парочки пройдох из Зималетто и мужской неулучшенной копии Катерины Валерьевны. Мирно почивал один только Андрей, который смотрел восхитительный сон про то, как хвост Воропаева примерз в проруби и он не мог двинуться с места, а Зорькин-колобок беспомощно катался вокруг по гладкому льду без всякой надежды выбраться на берег. Исполненный чувства долга хозяин проснулся первым, и обнаружил, что одного из гостей и след простыл. Сначала Коля хотел порадоваться, но потом обиделся, сочтя такое исчезновение без прощальных слов проявлением неуважения. А еще через пару минут заволновался. К нему вечером зашли три человека. И выйти должны трое. Любитель детективов объединился с экономистом, у которого не сбивались итоговые цифры. Забывший одеться Коля задрожал, поджимая босые ноги. А тут еще заворочался Жданов. Что ему сказать по поводу пропажи друга?!! К счастью, раньше, чем Коля сам себя довел до инфаркта, проснулся грозный Воропаев, которому даже первое утро в незнакомой избе не могло помешать вести себя так, будто он восседает в кожаном кресле, а не на сомнительной конструкции из брезента и алюминиевых трубок. – Николай, что вы там расстоялись? Топите печку и грейте нам воду для умывания, а потом срочно завтрак. Я не собираюсь торчать в этом медвежьем углу дольше, чем необходимо. Воропаев встал и торопливо сделал пару упражнений. Не то холодный воздух и плохо метеный деревянный пол не соответствовали йоге, не то йога не подходила к низкому потолку и запаху выгребаемой Колей из печки золы, но дальше двух упражнений дело не пошло, хотя у него и были намерения показать извечному конкуренту, кто из них по-настоящему готов к трудностям. Конкурент вообще в его сторону не смотрел, сразу по открытии глазок заинтересовавшись отсутствием дружка. От вопроса Андрея Коля сжался и загремел заслонками. И выдохнул с облегчением и даже чем-то похожим на благодарность, когда за него ответил Воропаев. – Найди самую красивую женщину в этой дыре и рядом обязательно обнаружишь Рому. Андрей почти согласно кивнул, хотя было видно, что некоторые сомнения у него всё же остались. В семь утра в глухоманской деревне? Он провел рукой по ощетинившемуся подбородку и с глубокой печалью вспомнил, что несессер остался в машине. Но лежбище было не слишком удобным, а одеяло не слишком теплым, так что валяться все равно не имело смысла. Решив, что чем быстрее он встанет, тем быстрее согреется, Андрей несколько переусердствовал и едва не врезался головой в стол, споткнувшись о пестрый половик. И тут же услышал ожидаемо-покровительственное: – Андрюша, не перенимай дурные привычки у своей неуклюжей секретарши. Коля вскинулся, открыл рот, чтобы вступиться за подругу, но вспомнил, как летом она уронила ведро в колодец и едва не нырнула за ним сама. Однако и просто промолчать ему казалось неправильным. Хоть Катя и мешала ему распоряжаться вымечтанным джипом, это не отменяло их многолетней дружбы. Поэтому он встал с корточек, отряхнулся от напылившейся золы и твердо сказал, что гостям придется помочь по дому, если они вправду куда-то торопятся. Воропаев оскорбился, а Андрей отнесся к этому не только спокойно, но даже с определенным восторгом. – Только, чур, я сегодня ничего не чищу! Быстро накинув одежду, он направился к печке. Туманные воспоминания детства подсказывали ему, что когда-то он неплохо разжигал костер на даче у дяди, так что он решил заняться отоплением. Воропаев поджал и без того узкие губы. Чистить картошку он не собирался. Во-первых, это бабское дело, во-вторых, во всех рассказах об армии этим занимаются жалкие первогодки, а в-третьих, он не хотел признать и тем более показать, что он не умеет делать чего-то, что умеет Андрей. Коля быстро отмел его возражения одним простым сообщением – картошки не осталось. Поправив чуть сползшую скатерть, хозяин скромно добавил, что хлеба тоже ни крошки. Как и чего-нибудь съестного еще. Только чай и одна баночка сайры в масле. На всех. – Я не планировал проведение банкета, – с вызовом закончил свою короткую речь Коля, героически выдерживая мучительные уколы воропаевских презрительных взглядов. – Время от времени я думаю, что, кроме аптечки, надо еще и чего съедобного с собой прихватывать, но в Москве на каждом углу можно подкрепиться, в крайнем случае хоть гамбургерами, – подал голос Андрей, пальцами разламывая щепки по длине и складывая из них нечто вроде вигвама в открытой печной пасти. – Сегодня будет тепло или нет? – переключился на него окончательно недовольный миром Воропаев. Андрей обернулся к Зорькину, ему нужен был сухой мох, или кусочек бересты, но Коля быстро отошел в противоположный угол и начал кому-то названивать. Воропаев стоял посреди комнаты и качал головой в странном ритме, напоминающем маятник. Возможно, он и впрямь маялся. Андрей пошарил рукой на полке, потом за печкой, потом под скамейкой, потом догадался заглянуть вниз, под дрова – и именно там обнаружил отличные смолистые лучины, а заодно и коробок спичек. С его миром всё было в порядке. Коля поправил очки и вцепился обеими руками в горловину свитера. Катька так и не отвечала, а набрать городской номер он всё еще не был готов, ибо это означало нарваться на дядю Валеру, который, прежде чем передать дочери трубку, все нервы вымотает дотошнейшими расспросами. Кажется, слово "расспросы" он вспомнил некстати. Воропаев, избегший полезной деятельности на благо общества, подкрался к нему и почти на ухо спросил, как дела в НикаМоде и других его компаниях. – Наверное, отлично, если вы можете себе позволить такой особняк и с легкостью выбрасываете на ветер четыре пакетика чая! Он был ядовитее самой дурно воспитанной кобры. Коля замер, прикидываясь глухим, тупым и отсутствующим одновременно. Спасло его шумное появление Малиновского, который едва не вышиб дверь ногой, поскольку руки у него были заняты объемистыми пакетами. Разрумянившийся, с весело поблескивавшими глазами, на ходу сбивая снег с ботинок, Роман протопал из сеней в комнату и оглядел своих временных соседей как полководец перед битвой. – Где ты был? – Андрюш, я был на свежем воздухе, я был в нескольких домах этой захолустной деревушки, а еще я был в продуктовом магазине. Воропаев понял, что допрос сорвался, и направился прибрать хотя бы свою постель. – Так магазин раньше десяти никогда не открывается, – на правах самого "местного" встрял Коля. Роман тихо рассмеялся. – А я взял лом и сбил замок. Андрей дал ему минуту полюбоваться вытянувшимися и от того ставшими в чем-то похожими лицами Воропаева и Коли. А затем сказал: – Расходы пополам. Кроме, разумеется, того, чем ты отплатил продавщице лично. – Заметано. Но и то, что я получил в качестве бонуса, делить не будем. Воропаев не поленился изобразить, насколько это ему всё тошно слушать. – Малиновский, ты встал ни свет ни заря, чтобы добиться благосклонности какой-то сельской тетки? Роман поднес пакеты к нему поближе. – Я проснулся раньше петухов, которых здесь нет, чтобы обольстить милейшую женщину с ключом от нашего завтрака. – И что же она смогла оценить в городском пижоне? Андрей с неприкрытой гордостью посмотрел на друга. После первого некошмарного сна за многие ночи он пребывал в расслабленно-жизнерадостном настроении. – Если понадобится, то он и тебя соблазнит. – Оставьте эти дурацкие шуточки в стиле Милко, – раздраженно отозвался Воропаев и едва не прищемил себе палец раскладушкой. – Вообще-то Милко на такие серьезные темы не шутит, – мимоходом бросил Андрей и продолжил свою борьбу с растопкой. Сгрузив всё принесенное на стол, Роман подошел к Воропаеву. – Курсе на третьем, ну, ты помнишь, Саш, я ведь не только детский сад закончил, так вот, на третьем курсе нам на лекциях по психологии растолковали, что соблазнение – это вовлечение индивидуума в отношения, которых он не искал. Так что... – он прищурил свои зеленоватые глаза, будто опасаясь, что они его выдадут, – пока мужчины соблазняют женщин обещаниями жениться, политики соблазняют электорат предвыборными посулами. Воропаев покосился на высовывавшийся из пакета рогалик, посыпанный сахарной пудрой, и иронично улыбнулся. – И чем бы ты мог соблазнить меня, в таком случае? Роман отвернулся и пожал плечами. Он никогда не понимал фокусников, которые объясняют, откуда берется кролик и куда девается сундук. Вскоре от печки пошло тепло, очень приветливое и домашнее, совсем не как от батарей. На стол накрывали почти в единении и согласии, и Коле даже вспомнился сюжет про животных, где говорилось, что на водопое хищники не трогают несчастных травоядных. Поскольку Роман выбрал такие продукты, которые можно было есть, не готовя, разве что разогреть, то управились они с завтраком, ведомые здоровым мужским голодом и необходимостью попасть на выставку вовремя, достаточно быстро. Безо всяких угрызений совести оставив малочисленную грязную посуду на руках хозяина, друзья покинули полуразвалюшный дом, бросив ему на прощание невнятное "спасибо". Воропаев, которого никто не приглашал в компанию, немедленно поехал за ними, рассудив, что, потеряв уже целый день, глупо возвращаться в город, так и не узнав цели их путешествия. Роман помалкивал, нервируя Андрея всё больше и больше. Кроме указаний на повороты, за целый час он не произнес ни одного слова. Даже пока стояли на заправке. И ладно бы досыпал после своих утренних подвигов, нет же, сидел и пялился на однотонный заснеженный пейзаж. – Ром, всё в порядке? – Угу. Еще десять минут тишины. – Жаль, что там торчал Воропаев. Знаешь, мне так хотелось наедине поговорить с этим Николя о тонкостях бизнеса... – То есть, о Кате? – При чем тут Катя?! Он крутится не только вокруг нее, но и вокруг моих денег. Он... он похож на головоломку, части которой не совпадают. Джип и Вика складываются отлично, но где ты видел такого финдиректора? – У тебя в каморке. – Что? – Андрюш, не хочу задеть чувства нежно влюбленного, – Роман фыркнул, – но финансовый директор фирмы Зималетто выглядит еще хуже. Андрей нахмурился. – Я не о том, он же вроде богатый, успешный, он же бизнесмен, лихо раскатывающий на пятилитровом монстре! – И? – Малиновский, не тупи. Ты сам видел и его, и его домик в деревне. – Дедушкин. – Дедушкин. Но если у него есть деньги, то почему он не приведет его в жилое состояние, раз держится за такую собственность? Роман взглянул на снова потерявшего всякую умиротворенность Андрея. И счел момент неподходящим для того, чтобы делиться сведениями о потомственном неудачнике, полученными от туземцев. – Да нормальный у него дом! И топор умело заточен, и труба сажей не забита. Андрей наморщил лоб и скривился. – Я всегда считал тебя городским... точнее, городской... – Чего?!! – Городской совой, вот чего! Ночные клубы, девочки в барах. А ты вчера заправски колол дрова, а сегодня вспорхнул эдаким жаворонком. – Я никогда не скрывал, что люблю разнообразие, – Роман метнул языком по губам. Разговор сворачивал не туда. Свои скелеты он предпочитал бережно хранить в шкафах-сейфах. К счастью, Жданов не отличался особой наблюдательностью, а уж когда вел машину по проселку, так и тем более. – Интересно, куда тебя надо запихнуть, чтобы ты почувствовал себя не в своей тарелке? Роман усмехнулся: – Мы знакомы всего 9 лет, а ты уже хочешь знать все мои тайны? – Ну хотя бы одну, – прошептал Андрей, вздыхая, как перегруженный ослик. Ответом ему были гордый взгляд и сложенные на груди руки. – Ни за что! – И завтра можешь не приходить на работу. – Ты мне еще пообещай мороженого купить или сводить в зоопарк. Андрей засмеялся так, что только многолетняя привычка позволила ему удержать руль. – Ладно, говори сам, чего хочешь. – Дай мне повести. – Роман посмотрел в зеркало заднего вида. Воропаев шел на прежней дистанции. – И пристегнись наконец. Он обернулся к другу. Андрей был откровенно встревожен. – Рома! Я знаю этот взгляд. – И каждый раз всё обходится. – Прошедшее время: обходилось. – Будущее время: обойдется. Андрей остановил машину и зажмурился. Жизнь была слишком скучной и однообразной. Открыв глаза, он посмотрел прямо в лицо Роману. – Если ты нас угробишь, я тебя придушу. Андрей никому бы не поверил, если бы ему сказали, что по такой дороге можно идти на бешеной скорости. А уж когда они понеслись чистым полем, то, глядя на сияющую физиономию водителя, трудно было отказаться от предположения, что у Порша выросли крылья, причем росли они прямо от лопаток Ромки. Из ощущения, близкого к невесомости, Андрея вырвал звонок мобильного. Воропаев ругался так громко, что его отлично было слышно и Роману, который довольно кивнул головой и слегка притормозил. – Скажи ему, что всё для его блага. – Вряд ли он поверит. Роман, искренне считавший, что 40 километров – это детская езда, что бы там ни было под колесами, спокойно оставил на руле одну правую руку, а левой перехватил телефон. – Слушай внимательно, Александр, мы должны быть в пункте назначения не позже полудня, ради тебя мы делаем довольно большой крюк, так что гонка просто необходима, чтобы заехать в Березняки и успеть на нашу встречу. Судя по шумному молчанию, Воропаев пытался разом и отдышаться, и сообразить. – Мне в Березняки не нужно. – Это тебе так кажется. Видишь мост впереди? В километре от него уже они самые. А там... – он сделал впечатляющую паузу, – бабуля, которая с удовольствием продаст тебе кое-что из своего хлама. – Рома... – угрожающе начал Воропаев, но спохватился и замолк. – Именно это я и имел в виду, – улыбнулся сам себе Малиновский. – Подсвечники 19 века и всё такое. Он отключил связь и отдал телефон владельцу. – Ты, главное, дружок, не выходи из машины. И не отстегивайся. – Откуда ты узнал об этой бабуле? – Ну хоть одна-то на деревню наверняка есть... – пробормотал Роман, прибавляя газу. Быстро и бурно изобразив поиски нужного дома, Роман завел Воропаева на крыльцо и тоном знатока предупредил: "Они с городскими недоверчиво держатся, ты уж не пугай ее своими министерскими манерами." А когда дверь открылась, он подтолкнул спутника внутрь, сказав, что подождет во дворе, чтобы не мешать переговорам. Отмахав на безопасное расстояние от брошенного в Березняках любителя антиквариата, Роман милостиво разрешил другу вернуться за руль, отстучал смс-ку Милко, радуя того обещанием сегодня уже появиться в Зималетто с полученной информацией и фотографиями, а затем принялся шарить в бардачке в поисках шоколадки. – Мне, конечно, приятно, что мы обставили Сашку, – произнес Андрей, стараясь не выплескивать раздражения, – но разве оно того стоило? Мы слишком рисковали, разозлили его, и теперь он будет землю рыть, докапываясь до наших дел. – Сделай так, чтобы Кира не рассказала братцу, куда мы ездили, и мы получим еще несколько дней форы, пока он будет выяснять, что у нас была за командировка. Андрей задумался, прикидывая вероятности, а Роман посмотрел на друга со смесью жалости и насмешки. "Ты до того зажат между своими долгами и обязательствами, Андрюха, что совсем забыл живое и легкое слово "хочу". Я могу объяснить тебе свой поступок так, чтобы ты его понял и принял, но на самом деле я просто хотел одурачить нашего дорогого врага – и я это сделал." Пару минут спустя, когда Андрей повернулся, чтобы продолжить разговор, Роман уже тихо спал и выражение его лица было ангельски невинным. ** "Челентано дрова рубит" – отсылка к фильму "Укрощение строптивого"