But there is something about him Like he has never seen the world Something so pure and decent I have to destroy it. © Hello Saferide — Hey Ho
Тот, кто пламя сам, не сгорит в огне © Тэм Гринхилл — Смерти нет
Она сидела в прямом, как выстрел, зелёном коридоре полицейского отделения, уперев локти в коленки и смотря в пол. На часах было 3:50 ночи. Она нервно кусала заусенец, каблук отбивал дробь об кафель. За дверью послышался вскрик. Удар. Яна стукнула ладонями о стол участкового, воскликнув: «Ну и не верьте!». Рита оторвала заусенец и зализала кровь. Потом поднялась, качнулась с носка на пятку и направилась к двери. Каждый шаг отдавался в ней гулким эхом. Какой-то час назад её жизнь была совершенно простой и понятной. Какой-то час назад ей было не до родителей, не до вопросов. Она потянулась к ручке, скользнув взглядом по привычным строкам «Римов Алексей Михайлович…» над ней. Отец. Пока не открыла дверь, попыталась восстановить в памяти всю картину, которую запомнила, чтобы он не посчитал её рассказ сбивчивым. Он никогда не верил сбивчивым рассказам. Итак, сказала она себе, вспомни. Найди слова, хоть ты и не знаешь таких слов. Хотя бы попытайся объяснить. Глубокий вздох. Ручка поддалась, скрипнули петли. Яна выглядела подавленной. Она освободила место за столом и бездонным, но совершенно пустым взглядом проводила вошедшую Риту. Волосы у обеих были растрёпаны ветром, дрожащие пальцы не могли застегнуть молнии курток. Жалкое зрелище, сказала себе Рита и впилась зубами в нижнюю губу. Яна, худая девица в просторной куртке и платье до колен, опустилась в продавленное кресло в углу. Рита стояла в укороченных джинсах, футболке с надписью на английском и новеньких чёрных балетках. Утеплилась флисовой кофтой сиреневого цвета. Хотя этой прохладной летней ночью ничего не могло согреть её. В кабинете было всё как обычно. Здесь ещё со времён СССР и не помышляли о ремонте. Отец — как обычно в форме, погоны оттопыривают застиранную ткань. Он выглядит усталым и обеспокоенным, наверное, сегодня он опять забыл дома приготовленный мамой завтрак, догадалась она. — Маргарита, я думаю, нам есть, о чём поговорить, — Римов подтасовал исписанные листы у себя на столе и приготовил чистый. В ребро его ладони въелись чернила. — Как вы объясните своё поведение? Почему я вынужден был претерпеть шквал звонков от матери? Почему все мои сотрудники чешут подвалы и переулки в поисках вашего тела? Почему я вижу вас в ночную смену в совершенно непотребном виде? Что означают показания вашей подруги и как объяснить то, что я не верю ни единому слову? За таким тоном он всегда скрывал крайнюю степень раздражения, и ей пришлось сконфузиться под острым взглядом. — Поверь. — Начала она, сжав пальцами глухой воротник. — Не обо мне сейчас. Там произошло нечто, что я не могу объяснить. Мне было страшно, и до сих пор знобит. Но поверь пока что… — Что же ты увидела?! Что ты, дочь, противопоставишь тому, что я поднял на уши всю смену. ЧТО может вынудить меня поверить, что эти россказни не обычное враньё? Ну?! Рита вздохнула. — Вчера вечером, по инициативе Игоря Конькова, наша компания совершила поездку за город, — начала она чеканным тоном, чувствуя, что ещё немного и вся её уверенность испарится. Отец не записал ни строчки. — Мы поехали рейсом 13А до старой электростанции и сошли на остановке «АЭС». Затем прошли в заброшенный дом, стоящий у дороги на пустыре. Там всё и началось. Рита облизала губы и заусенец, который не переставал кровить от бешеных ударов сердца. Её слушали молча, но с каким выражением лиц, она старалась не думать. — Когда стемнело, а стемнело быстро, к нам пришёл человек. Он говорил не то на французском, не то на немецком. Он стал приставать к нам, и тогда Игорь попробовал дать отпор. А потом… Человек взял его и кинул в стену. Я увидела свет, и Игорь закричал так, как будто его обожгло. И он исчез. А человек… Он упал на пол, и мы тогда побежали. — И мы видели собаку… — прошептала Яна. — Большую такую. Когда убегали, она забежала в дом и набросилась на того человека, а потом побежала за нами. — Да, — кивнула Рита. — От собаки-то мы как раз и убегали. Она вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Там, за ночной темнотой кто-то был. Между лопаток пробежал холодок, когда в кустах она и вправду различила пару сверкнувших на высоте пояса глаз. — Она и сейчас здесь, — сказала Рита. Отец дёрнул жалюзи и ожидаемо отвернулся, ведь, будучи раскрытым, зверь ушёл. — Собаки там нет. — Да есть, она во дворе! — отчаянно заверила она. — Во дворе её тоже нет. Рита, ты не маленькая, чтобы придумывать следящих собак. Но и то, что тебе шестнадцать, не говорит о том, что ты уже взрослая и можешь позволять себе такие вещи. Ты подумала о матери? От того, что ты натворила она, слабая женщина, могла потерять рассудок! Риту словно окатили ледяной водой. Да, она настоящая дура, что не думает о родителях, но неужели нельзя выяснить и втолковать это позже? Он что, не понимает, ЧТО с ней произошло? Но Римов был неприступен. — Я виноват, конечно, не углядел. Не понял, к чему всё шло. Твои… скандалы, увлечения, эти… О, чёрт, всё из-за проклятого интернета. — Какое-то время он молчал, глядя на дочь тяжёлым взглядом. — Рита… — пальцами отец сжал переносицу. — Я знаю, что ты в шоке от произошедшего и тебе кажется, что произошло нечто, но посмотри правде в глаза. Я надеюсь, что это было твоё первое и последнее знакомство с психотропными препаратами. — Как ты можешь говорить так. Это действительно было, — слова уже душили её. Хватит, хватит быть таким… Сейчас она взорвётся. — Конечно, так ты и увидела, — от его спокойного голоса можно было сойти с ума. — Для протокола — что вы приняли? Но что с Игорем? И кто был с вами ещё. — Он ждал нас, — голос Яны сорвался до всхлипов, а глаза заслезились от непрерывного трения, становясь красными, как у настоящей наркоманки. — Этот иностранец хотел снова увидеть свой свет, он же сказал это, вы не поняли?! Игорь, может, уже умер там, а мы здесь рассиживаем! Чёрные волосы девушки как под действием статического электричества стояли дыбом. Рита в отчаянии вскинула на отца влажные глаза. В горле клекотал гнев. — Мы все видели свет! — крикнула она. — Если не веришь, спроси Серёжу, Дашу, всех спроси. Я видела, что было в этом свете! Знаешь, что? Яна впилась глазами в её спину, затаила дыхание. Отец только нахмурился. — Что там было? — сдвинув брови, спросил он. — Поле! Туман! Ночью, в стене, были поле и туман. — Так, — Римов поднялся со своего места. — Как отец, я не позволю тебе больше общаться с этой компашкой. Они растлевают тебя. — Он вздохнул, посмотрел на циферблат настенных часов. — Как участковый, я озабочен пропажей человека. Пока не доказанной, но очевидной. У вас, леди, есть ценные показания. — Как ты можешь так говорить?! — Рита вцепилась в отца. — Я ничего не принимала! Не пила! Всё, что я видела, от и до было на самом деле! — Сядь. Вся в мать. — Мы не найдём его, да? — спросила Яна. Рука её перестала трепать замок куртки и теперь безвольно лежала на коленях. Девушка прислонилась к холодной зелёной стене. — Сейчас он, должно быть, уже далеко... — Найдём, я думаю. Не мог же он пропасть из нашего города. Может, лежит сейчас под стеной без сознания… Я больше беспокоюсь за здоровье парня. — Обычно отец был менее разговорчив. Он то и дело косился в ночь за окном, будто не доверяя её плотному занавесу. Почувствовал ли он, что всё сказанное было правдой? Поверил ли? Рита, ввинченная самой собою в глубокое дряхлое кресло, сверлила глазами его спину. Римов стал звонить и отменять распоряжения о поиске. Набрал дом, но отговорил жаждущую расправы семейку от передачи трубки непосредственно виноватой. — Вот увидите, всё можно объяснить просто и рационально, — слова, которые должны были быть убедительнее. — Даже свет, даже того гражданина в чёрном пальто. В конце концов, там рядом дорога. Фары, шум… Как посветлеет, я обзвоню всех твоих друзей и попрошу дать показания в участке. А с вами, девочки, мы поедем на место. Рита настороженно взглянула на отца — снова появляться в этом кошмаре ей ничуть не хотелось. Как будто пересматривать дурной сон. — Это обязательно? — Считай, что я взял тебя за шкирку и тыкаю носом в это безобразие, что ты тут учинила. Яна… Я звоню родителям. В машине она едва различала контуры зданий и деревьев из-за запотевшего стекла. Казалось, что город расплывается от сырости. Ладони до сих пор были ледяные. Она устала, смертельно устала. Светлело небо, рассеянный золотой свет затапливал мир, но стоило ей закрыть глаза, как вспыхивала в темноте сияющая пасть, каркал над ухом незнакомый язык и Игорь падал в белую пустоту… Яна успокоилась и теперь пальцами пыталась расчесать свои длинные чёрные волосы, но лишь выдирала их, и когда Рита подцепила один, то намотала на палец: он пах шампунем. Иногда она не понимала, почему высокая, стройная Яна дружит с ней, маленькой и неуклюжей, с пухлыми пальчиками и азиатскими глазами, доставшимися от матери. Рита всегда презирала себя за такую внешность. И подчас именно внешность была причиной тому, что в девятом классе она называла подругой Яну — девицу без царя в голове, которая чаще гуляла с мальчиками, чем с Ритой. — Что это там такое? — растерянно спросила у неё девушка. Рита перегнулась через неё, и в расплывающемся мире различила бурое пятно, мчащееся параллельно машине. — Это собака! — закричала она, забилась в салоне, отползла к противоположной двери. — Я тебе говорила! Она следит! — Собака? — отец не отрывался от дороги. Даже не взглянул. — Шустрая. Неутомимая даже. Мы ведь полгорода проехали на семидесяти, а она, кажется, и не запыхалась. — Это мотоцикл, Рит, — сочувственно вздохнула Яна. — Едет слишком ровно для животного. Когда кончилась застройка и потянулись коттеджи, небо было уже светло-голубым. Потом, миновав избы и огороды, полицейская машина выехала на пустырь, где, насколько хватало глаз, тянулась полоска редкого леса, была разбита свалка и ряды гаражей. Беспокойство не ушло, наоборот, по мере приближения к месту аномалии оно нарастало и грозило захлестнуть её с головой. Рита изгрызла все ногти. Она открыла дверь и вылезла в сырую от росы траву на обочине трассы, обошла машину, промочила балетки. Подняла глаза на бетонную громаду — та нависала над чёрной лентой мокрой дороги. В груди колотилось сердце, хоть и исчезли ночные тени. Может быть, я и правда нанюхалась, попыталась успокоиться Рита, может быть, ничего не было, и я увидела страшный сон… Подъехала старая красная машина, выбежала мать Яны. Вскоре после криков и причитаний, они с отцом остались одни. — Нас всё меньше, — Рита исподлобья взглянула на отца. Ей хотелось выговорить всё волнение. — Ты ведь злишься на меня? Тебе не так важно, что я там видела, чем сам факт, что я сбежала из дома. Ты сейчас в форме, то есть при исполнении, а я свидетель. Но, может, не пойдём в этот дом? Мне до сих пор страшно и холодно рядом с ним. Её крашеные десяток раз, а сейчас светлые волосы, приподнял ветер. Рита почуяла в нём сладкую струйку гниения со свалки. — С домашними разбираться сама будешь. Сбежала — отвечай. Сейчас меня интересует дом… Всё это дело кажется мне странным. — Внезапно Римов достал из кобуры служебный пистолет и проверил патроны. — Особенно иностранец, пристающий к подросткам. И его фокусы, явно психотропные. Что он мог сделать с мальчишкой? Из-за пропажи Игоря, который, наверное, всего-навсего испугался и убежал через другой выход (вот только она не была в этом уверена) происшествие грозило прогреметь на весь их небольшой городок. И миллион вопросов не минует её, а как бы хотелось просто забыть… — Здесь могут водиться бомжи и насильники таких девчонок, как ты. Оставайся в машине, — и участковый двинулся к дверному провалу, под тень ветхих перекрытий. — Почему это место уже который раз напоминает нам о себе? — услышала Рита. — Что ты имеешь в виду? — беспокойно окликнула она отца. — А то, что когда ты была совсем мелкой, здесь ходили слухи о разбойнике-невидимке, который шастал по домам и воровал технику. А теперь мы снова о нём услышали. Благодаря моей блудной дочери, которую придётся перевоспитывать… Над горизонтом показалось оранжевое солнце. Город вдалеке абсолютно вымер, превратившись в пустые тёмно-серые коробки зданий, из которых лишь иногда, не торопясь, показывались люди. Поле застыло в безветрии. Рита неслышно последовала за отцом, сама не понимая, зачем. За спиной будто кто-то стоял, сверля её взглядом. И меньше всего ей хотелось остаться одной. Пустой дом, в который они входили, был заброшен так давно, что пол поднялся от укрывающего его мусора. Но, несмотря на общий беспорядок, комната с той самой нишей была чище других. — Говоришь, свет из стены? — с натянутой иронией сказал отец. — Как видишь, никакого света нет. Поищу-ка я порошок на полу, авось где рассыпался. Рита ещё раз всё проверила. Потрогала стену — сначала с опаской, потом налегла двумя руками, но стена оставалась обычной. Обернулась на оранжевое восходящее солнце, чуть не ослепив себя его сиянием. Страх начал рассеиваться, и мусор, и бетонный пол странно успокоили её. Закралась мысль, что и вправду всё было лишь галлюцинацией. Обида смешалась в ней с праведным гневом и острым желанием доказать правдивость собственных слов. — Рита, синт ме-ра? — коротко вздохнув от испуга, она отскочила. Тот самый иностранец, длинноносый, с прищуренными тёмными глазами и в чёрном грубом плаще, вышел из-за её плеча. Рита попятилась, но ударилась пяткой о деревянную балку на полу. — Рита, здесь ничего нет. Ещё бы. — В комнату вошёл отец, смотря точно сквозь спину человека в чёрном. Он не видел его в упор, и тот открыто стоял над ней. — Рита, я поищу в других комнатах, только никуда не уходи без меня. — Уходи? — улыбнувшись, спросил чёрный гражданин. Её сковало холодом, по спине пробежали мурашки. — Синт ме-ра, Рита. Уходи, Рита. — Он взял её за широкий рукав куртки. Рита извернула руку и вырвалась, отступила от него. — Не пойду я с тобой, — попыталась она. — Уходи, — он почти засмеялся, только сощурил глаза ещё больше, став похожим на хищную птицу. Медное лицо испещрили морщины. — Уходи. — Куда уходить? Я не пойду… — Она слабела и пыталась отступать, лихорадочно искала выход. И нашла — заставила себя подумать, что ей всё это только кажется, что человек перед ней — морок, не более, что его можно развеять. Рита протянула руку, чтобы та прошла насквозь, но пальцы коснулись колючей грубой ткани и упёрлись в твёрдую грудь. Её тут же схватили, она вскрикнула, но отец, кажется, не услышал. От отчаяния заныло в животе, потому что держащая её запястье рука была ледяной. «Пошли, Рита, как ты не поймёшь, что нужна мне? Только разок — разве это много?» — голос будто звучал в её голове. — Так уж и нужна?! — вскрикнула Рита. «Без тебя я не смогу вернуться…» На негнущихся ногах, под недюжинной силой незнакомца она пошла через комнату. «Что будет, что произойдёт? Нет, я не смогу убежать. Уже не смогу…» Человек коснулся стены, и молния проскочила между его пальцами и бетонной поверхностью. Сияние распахнулось перед ними, человек крепко прижал к себе Риту, её обдало горячим, но почти неосязаемым ветром. Воздух поплыл и заколыхался вокруг, будто сами глаза, подобно стёклам, запотели. Она увидела очертания города вдалеке под восходящим солнцем, и её лицо вжали в грубую, колючую ткань. Воздух раскалился.