***
Когда её блокнот с записями крадут, на неё накатывают те же чувства, что тогда у дверей бабушкиного дома. Гнев. Отчаяние. Страх. Боль. Пустота. Светлый затылок издевательски исчезает из виду, лишая её последнего смысла жизни. Доктор Яд никогда не задумывалась об этичности всех своих деяний, но сейчас ей кажется, что с ней поступили очень подло, очень жестоко. Несправедливо. Генерал Людендорф в ярости, и первое время она ждёт того, что он не выдержит и выпустит в её никчёмное тело пулю. Затем, глянув презрительно в её обезображенное лицо, сплюнет и прикажет убрать труп. Но ничего не происходит. Вместо этого он говорит, что верит в неё, верит в то, что она справится. Он даже прикасается к её лицу на считанные мгновения. И это так похоже на то, что она видела сотни раз у других нормальных людей, в частности, влюблённых пар. Эти действия заставляют её замереть на пару секунд, не веря в действительность происходящего. Есть много вещей, которые Доктор Яд ненавидит, и её собственное лицо лидирует в этом списке. Красота — это не главное, Изабель, — твердит бабушка, тщательно смешивая, какие-то непонятные субстанции, от запаха которых слезятся глаза и почему-то горит кожа. Бабушка отрицает любые противогазы или защитные маски, уверенная в том, что она мастер своего дела и знает, что может убить, а что нет. — Красота рано или поздно уходит. Не успеешь оглянуться, а всех твоих кавалеров, как ветром сдуло. А вот яд — это совсем другое дело! Девочка тщательно вслушивается во все слова, стараясь отвлечься от очередного приступа удушья. — Немножко яда, и весь мир может быть у твоих ног. В буквальном смысле! — видимо, пары воздействуют также и на психику, потому что безумный смех бабушки, вскоре заполняет всё помещение. Мару усвоила основной урок: «Яд — это сила». Но иногда, глядя на бабушку, она вспоминает старые испанские сказки, которые ей еще недавно рассказывала мама. Про принцессу, которая была настолько уродлива, что жених сбежал от неё. Но когда услыхал однажды её пение и осознал силу любви принцессы к нему, растрогался и всё же женился на ней. Изабель представляет своего дедушку, о котором ей никогда не рассказывали, на коне, скачущего прочь от бабушки, больше похожей на огромного мужика, нежели женщину, за тридевять земель, но вскоре раскаивающегося и возвращающегося, с осознанием того, что порой, любви одного хватает на двоих. Правда, она не совсем понимает, как тогда объяснить его отсутствие сейчас. Видимо, принцесса позже оказалась ведьмой и погубила принца, потому что порой любовь одного убивает другого. Казалось, Изабель тоже надышалась этими парами и начала бредить… Иногда, ей хочется стать красивой, чтобы у ног была не гора трупов, а живые люди, чтобы была одна любовь на двоих.***
У неё всё получается и без своих записей в блокноте. Будто, какой-то злой дух стоит у неё за спиной и шепчет все эти дьявольские формулы. Порой, она ясно слышит его голос. Девушка даже умудряется приготовить отдельный «яд» для своего генерала. Она даже не тестирует его ни на ком, перед тем, как отдать Людендорфу. Изабель Мара просто уверена, что всё будет в порядке, ведь сильные люди не умирают так легко. И её прогнозы оправдываются полностью: Людендорф становится только сильнее. Возможно, немного безумнее, но Доктору Яду, по большому счёту, всё равно; в этой жизни очень сложно сохранить здравый рассудок. К тому же, она совсем не прочь разделить это безумие вместе с ним. Отравление немецкого кабинета не вызывает никакого раскаяния, только необъяснимые и неконтролируемые приступы безумной радости. Радости от ощущения своей силы и власти. Радости от того, что это чувство можно разделить с кем-то. — Но противогаз не поможет! — Они не в курсе! Это чувство мнимой близости ударяет в голову, похлеще паров самого токсичного газа. Похлеще самого крепкого алкоголя, хотя она и не пьёт никогда. И Мара ясно осознаёт, что кому-то нужна. Что готова на всё, чтобы продлить это. Сильные люди не умирают легко. Вот и бабушка в лишний раз подтверждает данное утверждение — опробует свой новый яд на себе. Как всегда. Сначала всё хорошо, даже слишком хорошо. Они продолжают вместе работать над новыми формулами. Изабель в курсе, что бабушка работает на Германию, но не придаёт этому большое значение. Какое ей вообще до этого дело? Она довольна текущим положением дел и ничего не собирается менять в своей жизни, но у судьбы явно другие планы на неё. Бабушка молодеет. В буквальном смысле. Изо дня в день. Сначала, это радует женщину, так как появляется мысль, что найден секрет самого эликсира молодости. Но радость сменяется паникой, когда она начинает уменьшаться в росте, когда у неё появляются молочные зубы, когда она начинает терять все свои знания в области ядов. Через несколько месяцев, Изабель уже качает на руках маленького младенца, что заставляет соседей зло перешёптываться насчёт того, что та нагуляла ребёнка. Хотя, их удивляет, что эта ведьма, с безобразным лицом, смогла кого-то привлечь. Изабель всё равно, ей уже не привыкать к слухам вокруг себя. Она теряет единственного родного человека, и ей страшно. Когда младенец превращается в эмбрион, она не выдерживает и просто закапывает его на заднем дворе. В дождливый, серый день. Под хмурые взгляды соседей. Затем, плетётся обратно в дом, запирается в своей комнате на несколько дней, рыдая без остановки. Солёные слёзы щиплют язвы от паров яда. Изабель реалистка и всегда такой была. Обществу не нужны уроды, не нужны некрасивые женщины. Возможно, бабушка была и останется единственным ребёнком, которого ей довелось нянчить. Возможно, бабушка была и останется единственным человеком, которому она была нужна. И она сама готова принять дозу этого яда, как на её пороге возникают немцы, во главе с Людендорфом.***
На вечере Доктор Яд ни с кем не танцует. Видимо, уже все наслышаны о её деяниях и теперь сторонятся её. Либо их отталкивает внешность. А может и то, и другое. Поэтому она находит себе укромное место перед камином, терпеливо ожидая окончания торжества. Приближение немецкого офицера застаёт её врасплох. Светлый затылок издевательски исчезает из виду, лишая её последнего смысла жизни… — Мы знакомы? — Изабель растеряна и говорит своим голосом, забыв, что всегда подражает мужскому. — Нет, но я наблюдал за вами, — давно забытая надежда вновь просыпается в груди, сжимая всё внутри в узелок. Видимо, Мару лукавила, когда считала себя реалисткой. — Точнее, за вашей карьерой, — узелок резко обрывается, надежда разбивается вдребезги, мгновенно отрезвляя её, — Знаю, что вы и генерал Людендорф весьма близки. — Мы давно работаем вместе, — а ещё он буквально спас её после смерти бабушки, поверил или сделал вид, что верит в неё, но даже это не сделало их близкими. Просто деловые отношения, пока ему это выгодно. И это немного злит. Так же, как и то, что у этого наглеца, возникли подобные мысли, которые, увы, никак не соответствуют действительности. — Но в содружестве с человеком, вроде меня, вы бы достигли большего, — Мару не политик, не разведчик, не военный, а просто специалист по ядам. Она не знает, как правильно реагировать на подобное, поэтому растерянно пытается поддержать разговор, пока мозг лихорадочно ищет выход из ситуации. Волшебную формулу, которая решит эту проблему. Но здесь всё не так, как с ядами, здесь всё гораздо сложнее. — И кто вы? — Тот, кто способен оценить ваш блестящий, гениальный ум по заслугам, — генерал ценит её, даже временами переоценивает, видя в ней блестящего врача с формулами, что могут решить все его проблемы. Знакомый незнакомец отвлекается буквально на пару секунд, и, проследив за направлением его взгляда, Изабель вовсе теряет последнее желание продолжать разговор. Никому она без своих знаний не нужна. Ни генералу Людендорфу, ни теперешнему собеседнику. Такие, как она нужны только тогда, когда есть проблемы. Но ведь ей бы хотелось разделить с кем-то и мирные времена… — Я благодарю вас за интерес к моим трудам, но я преданна генералу Людендорфу, — её собеседник не может отвести взгляд от прекрасной незнакомки в голубом платье, — К тому же, вы уже сосредоточились на чём-то другом. Она смеётся над своими прежними наивными надеждами, а не над ним. Изабель Мару одевается, как мужчина и этому есть множество причин. Во-первых, женщины в их мире — слабые существа, перед которыми заперты большинство дверей, поэтому она не хочет больше ассоциироваться с ними. Во-вторых, её костюм ясно доносит эту мысль до окружающих. В-третьих, так всегда одевалась бабушка, а она всё ещё скучает по ней. В-четвёртых, ей кажется, что отвлекает от её лица, заставляет людей думать: «Боже, почему она в этом?!» нежели «Боже, что у неё с лицом?!». Иногда, она ненавидит бабушку за то, что её опыты сделали с ней. Она искренне, по-детски радуется, когда Людендорф преподносит её фарфоровую полумаску. Понятное дело, он это делает больше для себя, ведь намного приятнее работать с человеком, у которого «нормальное» лицо. Но она всё равно радуется и благодаря генерала, от волнения, жмёт его руку дольше, чем полагается, а он и слова не говорит на это, лишь улыбается, терпеливо ожидая, когда она наконец успокоится.***
— Взгляни на неё! — её буквально вытряхивают из машины. Прямо к ногам той самой прекрасной незнакомки, что ещё час назад блистала на торжестве и даже танцевала с генералом. Сейчас она стоит разъярённая перед ней, в какой-то странной одежде, напоминающей одеяния амазонок из старых потрёпанных книжек по истории. — И скажи, что я не прав! — она готова поклясться, что уже слышала этот голос. Бессонными ночами, что ломала голову над горчичным газом. Раньше этот голос успокаивал её, шептал о том, что всё получится, а теперь призывает убить её. Какая ирония… Фарфоровая полумаска рассыпается на мелкие песчинки, и её охватывает стыд. Будто её раздели на потеху тысячи людей. — Она типичный представитель их рода. И она не достойна твоего милосердия! Ноги становятся ватными, убежать от всего этого кошмара невозможно. Мару уверена, что её убьют. «Амазонка» сверлит её взглядом полным гнева. Женщины её мира слабые, не способные управлять своими эмоциями, как и её мать, что не смогла справиться с ними и убежала, бросив единственную дочь, ничего не объяснив. — Уничтожь её, Диана! Она заслужила, как все они! — её смерть будет слишком предсказуемой: красота уничтожит уродство, сила — беспомощность, добро — зло. — Ты несправедлив к ним, — ясный голос нарушает ход её мыслей, возвращает всю утраченную ранее силу. Мара вскакивает на ноги, несётся прочь от всего этого ужаса, спасая свою жизнь.***
После окончания войны, Изабель попадается небольшому английскому отряду, который незамедлительно схватывает её. Она не уверена, сдадут ли её государству, которое, возможно, решит использовать все её знания в своих целях или расстреляют, ведь количество её преступлений бесконечно. Возможно, она даже убила кого-то из родных или знакомых этих солдат. Неопределённость душит, давит на неё, рискуя лишить остатка разума. Она не знает, что ей делать. В огромных мужских ботинках есть секретный отсек, в которых она держит некоторый «запас» газа в специальном флаконе. Проблема в том, что она не знает, что ей делать, если удастся убежать. Нормальной жизни ей не видать, с такой то внешностью. В этом она убеждена. Быть опять марионеткой в чьих-то руках, уже не хочется. Новость о смерти Людендорфа оставляет очередное чувство пустоты… Она вспоминает о той самой Диане и это вызывает страшное чувство злости, ненависть, которую ничем не измерить. Во-первых, она убила её генерала. Во-вторых, ей удалось остановить войну за такой жалкий срок, в то время, как Изабель гнила в лабораториях все эти четыре года, пытаясь склонить чашу весов на сторону Германии. В-третьих, она красива, до ужаса прекрасна. В-четвёртых, она, несмотря на всю свою женственность, не слабая, нет. На глазах Доктора Яда, она с лёгкостью поднимала боевую технику, сражалась с тем демоном, что шептал ей на ухо все эти слова ободрения, что потом оказались ложью. В-пятых, она простила её, оказала милосердие, позволила уйти. И это после того, как Мару стала прямой причиной смерти стольких людей. Она до сих пор помнит всё унижение, когда беспомощная лежала перед ней, ожидая скорой смерти. -Неужели, ты всё это стерпишь? Неужели, ты хочешь вечно быть на вторых ролях? — а ведь ей казалось, что этот демон уже давно оставил её, погиб в той битве с прекрасным…***
Мару распыляет газ, незаметно достав его из секретного отсека. Люди вокруг корчатся, умирают в агонии. Она тоже умрёт, ведь противогаза нет. Газ разъедает лицо и щиплет глаза. Изабель ясно видит свою мать. Такая прекрасная и женственная. Прямо как Диана, но не такая сильная, нет. Видит, как та уходит из дома, даже не взглянув на неё. Видит, как они с бабушкой ставят эксперименты по вечерам. Как дети во дворе шарахаются от неё, крича «Bruja». Она пытается вспомнить, а было ли у неё когда-то нормальное лицо? Может, она всегда была такой уродиной, потому мать и ушла, оставив её? Возможно, поэтому бабушка никогда не заставляла её надеть маску, потому что уродовать было нечего. Может, поэтому и полюбила её, ведь они так похожи в своём уродстве. Может, однажды дедушка точно так же ушел от неё, даже не оглянувшись. Она правда не помнит уже ничего. Газ, кажется, разъедает последние воспоминания. Возможно, смерть действительно хороший финал для неё… — Изабель, мама тебя любит и никогда не бросит. Всегда помни об этом! — красивое лицо напротив. А ведь мама искренне верила в то, что говорила, но она была просто женщиной, которая сразу же сломалась, как только столкнулась с трудностями. Ей внезапно становится ясно: проблема с самого начала была не в ней, а в матери. Такая красивая и такая слабая, хоть и пыталась скрывать это. Всегда говорила о благородстве и милосердии, а после сбежала, нарушив своё слово. И не важно, в чём была причина. Красота — это ведь такая же маска, как у неё на лице, только скрывает она внутреннюю пустоту, внутреннее уродство, а иногда даже зло. Мару резко раскрывает глаза. Вокруг все мертвы. Гора трупов возле неё. — Немножко яда, и весь мир может быть у твоих ног, — бабушка, как всегда, была права. Изабель на ватных ногах направляется в неизвестную ей сторону. Видимо, её организм уже выработал иммунитет на подобное, поэтому она всё ещё жива. Она должна выжить, ведь, наконец, обрела смысл жизни. Она снимет маску со всех лицемерных лиц и покажет их истинную сущность. А начнёт она с самой большой лицемерки — амазонки. Она ведь видела тень сомнения в этих огромных глазах, Диана была готова убить её. Пусть она и не сделала этого, всё равно. Этому «богу» в доспехах, просто не удалось сорвать маску до конца. А ей удастся. Мару уверена в этом. А пока, просто необходимо выжить. Ведь сильные люди не умирают легко. А Доктор Яд очень сильная. Она теперь в этом не сомневается.