Три зелёных транспортира

Помнишь времена, когда мы играли, Ты терялся, а я спасал тебя. Вряд ли эти чувства когда-нибудь исчезнут. Ты был рожден моим.

«Я смотрел на него и понимал, что этот человек мне чем-то знаком. Я не помнил, где, когда я его встретил, но я знал, точно, этого человека я когда-то хорошо знал». Мне было 8 лет. Я поступил в школу, в первый класс. Я пришел в классную комнату. Там было не очень много детей, практически всех я знал, знал их еще с детского сада и они были моими хорошими друзьями. Я оглядел класс и увидел сидящего на последней парте, прямо на столе, мальчика. У него были рыжие, достаточно длинные для мальчика, волосы. Но одно мне очень запомнилось, он смотрел в окно и смотрел в него через зеленый транспортир. У меня тоже был зеленый транспортир, правда, немного другого зеленого оттенка. Я осторожно подошел к мальчику и спросил и него: — А что это ты делаешь? — Мальчик даже не повернулся на мой голос, не посмотрел на меня, но зато ответил. — Я смотрю на мир, через зеленую пластмассу он выглядит иначе. Как будто сейчас не осень, а теплое и солнечное лето. — Меня поразил этот ответ. Тогда я не понял, что это значило. Я воспринял эти слова за чистую монету. — А можно мне тоже с тобой посмотреть на мир по-другому? — А ты уверен, что сможешь? Я не был в этом уверен, но, тем не менее, с уверенностью сказал: — Конечно, уверен. Я достал свой зеленый транспортир и посмотрел через него в окно. И правда, этот рыжик был прав, через зеленую пластмассу мир выглядит иначе. — Как тебя зовут? — Таканори. А тебя? — Акира. Давай будем друзьями? Он внимательно оглядел меня через зеленый транспортир, потом протянул мне руку и, улыбнувшись, сказал: — — Давай! Мы стали хорошими друзьями. Нас было трое: я, Койю и Така. Я всегда восхищался им. Он был блестящим учеником, отличным другом и жизнерадостным человеком, но больше всего меня поражало в нем его энергия, она никогда не кончалась, и когда ему хоть немножко было грустно, он смотрел на мир через зеленый транспортир, и снова в его зеленых глазах появлялась забавная искорка. Но после окончания младшей школы мы разошлись. Мы с Ко поступили в среднюю школу, а он перешел в театральную. Сейчас я смотрел на этого парня и не понимал, где и когда я его видел. Я решил, что мне просто почудилось, что это Така. Потому что я никак не мог поверить в то, что Така, тот образцовый мальчик сможет вырасти в такого странного парня. Я решил это оставить. — Ну парень и парень, — сказал себе я. Но где-то в душе у меня оставалось чувство, что это тот самый Така, тот самый Рыжик. Прошло лет 12 с нашей последней встречи. Сейчас я учился на 2 курсе физфака ИГУ. Вместе со мной учился и Койю, которого мы прозвали Уру, он был похож на утку. Мы с Уру жили вместе, не то, что мы были геями, просто жили вместе, как друзья, да и спали мы по раздельности в наших гетеросексуальных спальнях. Я пошел домой. Вроде я даже думал о чем-то другом, но где-то внутри плавала мысль о том, что тот парень мог быть Такой. Дома я заварил себе кофе и, окружив себя физикой, ушел в мир науки и там я и уснул. Будильник. 7 утра. Блин, надо в универ идти. Я пошел в комнату Уру. Тот спал. Удивительно… как это чудовище умудряется быть таким похожим на девушку. Я растолкал его. — Уру! Уру! Пора вставать! Давай, уже 7. — Всего лишь 7? Дай мне поспать еще 20 минут….-проворчал он. — Ладно, только потом не отбрыкивайся. — Угу….-пробурчал он и накрылся одеялом с головой, как бы показывая, что разговор окончен. Я усмехнулся и пошел на кухню. Так были разбросаны мои учебники, я собрал все это добро в рюкзак, но собирая писчие принадлежности, я внезапно наткнулся на зеленый транспортир, тот самый, благодаря которому я познакомился с Такой. Я вспомнил, как мы подолгу с Уру и Рыжиком смотрели через три зеленых транспортира на мир. Меня так поглотили воспоминания, что я забыл о кофе, который поставил на огонь. Вспомнил я о нем только после того, как увидел, как дым распространяется по кухне и квартире. Вечно у меня так выходило, как только я отвлекался. Я сварил новую порцию и все-таки совершил этот подвиг, поднял Койю. Когда я вошел в аудиторию, я увидел кое-что, что сразу приковало мой взгляд. Это было существо, наверное все-таки парень, которое смотрело через зеленый транспортир в окно. Я не мог больше медлить, я знал, что никто больше так не делал, кроме нашей троицы. Я пошел к рыжему, чтобы выяснить его имя, но не успел я подойти к нему, как он сказал: — Здравствуй, Аки! — я так удивился, что даже ничего не смог ответить. Рыжий положил транспортир и посмотрел на меня. В его зеленых глазах блестели знакомые искорки. — Здравствуйте, я ваша тетя. Из Бразилии, где много диких обезьян. — смеясь сказал он. — Така! — закричал я. Я подошел к нему и обнял его так крепко, как только мог. От него пахло сигаретами и кофе. — Ты куришь? — Только трубку. — улыбнулся он. Тут же подоспел Уру. Он тоже обнял Таку. Это было воссоединение великой троицы. — Как ты здесь оказался? — Я учусь на физфаке. А так же на биофаке и психфаке. А еще учусь в Академии музыкального, художественного и театрального искусства. — У меня один вопрос, ты еще жив? — Как видишь да, — последовал ответ. Но тут пришел лектор, и пришлось замолчать. Но вместо того, чтобы слушать, я разглядывал профиль Таки. Его рыжие волосы, спадающие немного на плечи, блестящие в ушах сережки, наклоненная голова, проницательный взгляд, все это мне говорило, что он изменился. Он почувствовал, что я на него смотрю и бросил на меня вопросительный взгляд, но тут же понимающе кивнул головой и снова устремил свои зеленые глаза в тетрадь. Этим днем Така переехал к нам. И лежа в постели и потихоньку засыпая, я думал, почему я могу любоваться им вечно. Я спросил у стен: — Что это значит, почему? Я вроде не гей. — это вроде прозвучало очень неуверенно, поэтому я решил замолчать и послушать, что мне ответят стены, но они тоже деликатно молчали, но всем своим видом они выражали одну единственную мысль, в которой я боялся себе признаться: « Влюбился ты, Акира Судзуки, влюбился!» Эта идея была мне так страшна, что я решил все-таки пойти спать и пока не думать об этом. На следующий день я проснулся от замечательного запаха еды, который разносился по всей квартире. Я спешно оделся и пошел на кухню. Там, у плиты, стоял Така, его вид меня поразил. Он был одет в длинную черную рубашку и все! Рыжие волосы золотились от света лампы, кожа казалась белой в контрасте с черной рубашкой. Я любовался им, но недолго, он заметил меня и сказал: — Доброе утречко! Кофе? — Черный, как и моя душа. — Ответил я ему. Он налил мне кофе и, поставив кружку передо мной, ушел. Через 18 секунд я услышал чьи-то крики. — Вставай, вставай! За бортом шторм! Пират должен быть всегда бодрым! Вы готовы к сражению с волнами? Рыбьи дети! Сто якорей вам за пазуху! — Но капитан… — услышал я чей-то робкий голос. — Ничего не хочу слышать! Парус спустить! Бросить якорь! К нам приближается пиратский корабль! Заряжать пушки!!! — Есть капитан! Через минуту появились Така и Уру. — Что это было? — Така ничего не сказал, просто поставив на стол две тарелки с яичницей, кофейник с кофе и блюдо с гренками, взял свою кружку удалился в комнату. — Я все еще нуждаюсь в ответе, — посмотрел я на всасывающего в себя завтрак Уру. — Така придумал замечательную вещь, чтобы я лучше просыпался, он устраивает мне тематическое утро. Вот и все. — А ну понятно. Так и мы и жили, весело и непринужденно. Но с каждым днем я понимал, что влюбляюсь все больше и больше в Рыжика. Все в нем звало меня, все от рыжих волос до тонких, цвета слоновьей кости, ног. Я больше не мог, я уже даже признал себя геем, но….признает ли это Така? Я не знал и боялся ему сказать. Однажды, когда я смотрел за тем, как Така что-то рисует, Ко подошел ко мне и шепнул: — Нравится? — Да… — ответил я, но потом подумал и замешкался, — нет. просто смотрю. — Ну конечно. — Я испугался, Уру всегда хорошо распознавал мои чувства, особенно любовные. — То то ты просто пожираешь его своими похотливыми глазками. — усмехнулся он. — Я не гей! — Да вижу я, по мне ты голубее неба, но не мне об этом тебе говорить. — улыбнулся он. Я хотел что-то ему возразить, но запнулся. — Погоди-ка, ты что… — Гей. — закончил он. — Гей?..- побледнел я, — и давно? — Год. — И ты скрывал это?! — Да почему скрывал, я просто не говорил, а ты не спрашивал. Если бы ты спросил, я бы тебе сказал. Дожили… Так вот откуда у меня в голове появились такие мысли. Это влияние Урухи! Вот что бывает, если жить с геями под одной крышей! Нетрадиционная сексуальная ориентация — это как болезнь, причем жутко заразная. — Кстати, он ничего не знает. — Это удивительно. — Но догадывается. — Блин… А что будет когда он точно узнает? — Может быть вскроет тебя. — рассмеялся Уру. — Вот ты смеешься. — Я? Плачу. Тут наш разговор прервался. Прошла неделя с момента нашего разговора с Уру. Вроде бы ничего не изменилось, но я стал замечать, что Така как-то странно смотрит иногда на меня и старается не оставаться со мной наедине. Меня это задевало. Я что маньяк-насильник что ли? Но на самом деле мучился я после этого разговора я еще не долго. Один раз я все-таки остался с Такой наедине. — Така, я хотел тебе сказать… — начал я. — Не надо. Я знаю. Я все знаю. Ты влюбился в меня. Могу сказать тебе только одно…- сказал он, но я не дал ему договорить. Я не хотел слушать: «Если он меня не любит, то сейчас оттолкнет, а если наоборот…» — подумал я и поцеловал Таку. Его губы на вкус были как кофе, мне это понравилось. Я Хотел было отстранится, но он не дал мне. Притянув меня к себе, он обвил мою шею руками и посмотрел на меня своими зелеными гипнотизирующими глазами. Только сейчас я понял какой он маленький. Стоя на цыпочках, он повис на моей шее. Это так умиляло. « Маленький, такой безобидный.» — думал я. — Рей… Ты понимаешь, кем ты станешь после того, как это сделаешь? — спросил он, вкрадчивым шепотом. — Ты уже не сможешь сказать, что ты не гей. Я кивнул, ничего я не мог ему сказать, просто любовался им. — Тогда… — выдохнул он мне в губы, — пойдем. Он убрал руки с моей шеи, спустился на полную стопу и, взяв меня за руку, повел в комнату. Там он выключил весь свет и сел на кровать. Я остался стоять около двери, не понимая, неужели это происходит взаправду. Я посмотрел на него, он был так мил и прост, сидя на кровати, но тут я заметил, что он плачет. Как? Почему? Я никогда не видел его таким? Но в этих слезах была своя прелесть. Я подошел к нему и сел рядом. — Почему ты плачешь? — Ничего. Это я так. От избытка…событий.- с комом в горле проговорил он. — Така, ты понимаешь, что ты делаешь? — Конечно…- последовал ответ. Он посмотрел на меня и улыбнулся. Слез больше не было. — Я люблю тебя… — прошептал я. — Я знаю, дурачок. Знал это с того самого момента, как ты увидел меня на крыше. И больше не было слов. Потому что они были не нужны. Мы понимали друг друга без них, только движение и все сразу становилось ясно. Время стремительно текло. Но мы, казалось, забыли о его существовании, как будто в этом мире, сейчас наполненном темнотой и неизвестностью, были только мы. Мы были счастливы. Нависнув над моим маленьким Рыжиком, я смотрел в его огромные зеленые глаза и бесконечно радовался тому, что теперь он был моим, что мой Така не достанется никаким Урухам и однокурсникам. Теперь он был мой. Я шепнул ему в губы: — Ты теперь мой. — Я знаю… — прошептал он и поцеловал меня. И мы погрузились в царство Морфея. На утро я проснулся, Таки уже не было. Как и обещал, он уехал с труппой на месяц. Но я был так рад, что мы объяснились и он стал моим до того, как он уехал. Я встал и пошел на кухню варить кофе. Налив себе его чашку, я посмотрел на стол. На нем стояла чашка с остатками кофе, и лежал лист бумаги и ручка. Я узнал чашку Рыжика. Не в силах утерпеть, я взял лист. Вот что было на нем написано: Ты пролился из рук Полуночной грозой, Сбылся вмиг, как плохая примета; Я — как тень, ты — как звук, Мы сплетались с тобой, Наплевав на условности света. Ты обвился вокруг Виноградной лозой; Напоив меня собственной кровью, Ты свалился без сил, Но меня не спросил — Я, быть может, такого не стою! Только взгляды твои прожигали насквозь, Предваряя известный финал; Те слова, что, как золото, сжали мы в горсть, Ты не слышал, а я — не сказал… Наши души сцепились голодным зверьём, Но телам было этого мало — И наутро безумное сердце мое, Застонав, на весь день умирало, Чтоб воскреснуть для крика натянутых струн, Чтобы ночью стать арфой твоею; нервы сталью звенят — Но больнее стократ То, что я доиграть не сумею. Мои чувства и мысли нырнули в туман, Разум мой удалился от дел; Как признанья твои превратились в обман, Я не видел — а ты не смотрел… Мы погибнем В невидимой этой войне, И наверное, рано, чем поздно; Если выпадет Выжить тебе или мне, Рады видимо будем до слез — но Снова станем глотать Этот медленный яд, Что обоих сжигал без остатка; Коль сбежать ты не смог — Пусть поможет нам Бог Удержаться на грани припадка. Я бросаюсь, как в воду, в объятья твои, Снова пальцы скользят по плечу; Вырвать корень твоей ядовитой любви Ты не можешь — а я не хочу! -Спасибо вам, три зеленых транспортира, ведь из-за них теперь ты мой, мой дорогой Таканори Мацумото.