***
За утренней болтовнёй в столовой его предупредили, что проверка сложная, и что после неё любой будет сам не свой. Но Ёдзи плевать хотел на любых. Он только надеялся, что хотя бы там с ним будет Шульдих. Ведь эта проверка была важна, так? Неужели Шульдиху всё равно, пройдёт он её или нет? После всего того, что они пережили в Матрице? Ёдзи откуда-то знал, чувствовал, что Шульдиху он доверил бы самое ценное — себя. Как угодно… И, блин! Ну почему они больше не общались? Ёдзи не хватало этого общения. Тех ощущений, что вселял в него яркий, порывистый и уверенный в себе иностранец, рыжеволосый, в светлом костюме. В какой-то степени, Ёдзи испытал шок, когда понял, насколько глубоко попал. Ему нужен был не просто Шульдих. А Шульдих любой, всякий. Не только реальный. Похоже было, что Ёдзи запал даже на аватар Шульдиха из Матрицы! Потому что, когда Наги и Оми со смехом предложили ему знакомство с девушкой в красном платье, он не заинтересовался. «Это Наги её написал, — тихо рассказывал Оми, сидя за столом во время завтрака. — Ну и я немного помог. Она не слишком болтлива, но если ты захочешь продолжить знакомство, мы можем это устроить...» «Знакомство»? — переспросил Ёдзи, машинально понизив голос и не замечая, что все за столом наблюдают за ними. «Два маленьких кибер-сутенёра за работой», — пробормотал Фарф, преувеличенно брезгливо передёрнув плечами. «Не слушай его, — возразил Наги. — Если подавлять в себе всё человеческое, то, в итоге, сам превратишься в машину...» Но Ёдзи это было не интересно. У него уже был тот, с кем бы он гораздо охотнее продолжил знакомство... Если бы тот человек был не против. Проверка на лояльность начиналась сразу после завтрака. Который он даже доесть не успел: за Ёдзи зашёл Ая, первый помощник капитана на «Конэко», и позвал его на очередную тренировку. Они идут в Матрицу «потренироваться», — так он сказал. И кто же знал, что после этой тренировки у Ёдзи всё перевернётся с ног на голову — в который раз.***
Загрузившись, они оказались в Токио. Обычный летний день. Дождь за окном цветочной лавки. Пронзительный аромат свежесрезанных цветов. Лилии, розы. Яркие герберы. Улыбчивая девушка-продавщица завернула букет в тонкую оберточную бумагу. Ая отдал деньги и терпеливо стоял у кассы, дожидаясь, когда ему отсчитают сдачу мелкими монетками. Он, да и Ёдзи тоже, в своих аватарах выглядели несуразно в этом тесном цветочном магазине: длинные чёрные плащи, тёмные очки, перчатки, оружие в наплечной кобуре. У аватара Аи были красные волосы. У самого Ёдзи — солнечно-жёлтые. Странно, почему Матрица упорно изображала его блондином: в реальности у волос Ёдзи был тёмно-русый оттенок. Его волосы слегка курчавились, они только-только начали отрастать и безбожно кололись. Девушка-продавщица улыбалась им, словно не замечая их внешнего вида. Конечно, не замечала. Она была запрограммирована не замечать. Если задуматься, Матрица контролировала всё, и это было страшно. С букетом гербер Ая вышел под дождь на улицу. Ёдзи следовал за ним. — У меня была сестра, — начал Ая, сев за руль Порше и небрежно бросив букет на заднее сиденье. — Сестра в Матрице. И машины заставили меня поверить в то, что она мертва. На самом деле, машинам не выгодно терять ресурсы. Теперь я знаю, что моя сестра жива. Мне пришлось долго искать её, и наконец... я нашёл. Ёдзи, ошеломлённый внезапной догадкой, обернулся и посмотрел на продавщицу в витрине цветочной лавки. Девушка как раз принялась опрыскивать фикус из пульверизатора. — Да, — подтвердил Ая. — Она меня не помнит. Но есть шанс... Он замялся, и Ёдзи уловил фальшь, неуверенность в его голосе. — Кроуфорд нарушает закон, — сказал вдруг Ая. — Мы не должны спасать взрослых. Оми, Наги и Кэна вытащили из Матрицы два года назад. Но я и ты... — Взрослые? — спросил Ёдзи. — И что с того? — Мозг взрослого человека с трудом приспосабливается к настоящей реальности. Нас тянет назад, в привычный мир. Туда, где у нас остались родные и близкие. Те, кого мы успели полюбить, с кем завели отношения. Подросткам проще пережить расставания и потери. Бросить всё. Прийти в реальность и вести чужую войну. Да что вообще такое, эта реальность?! Слово из десяти букв. Ёдзи, такие, как мы с тобой... Мы — другие! — Ая помолчал, переводя дыхание. — Я же вижу, что ты тяжело переживаешь потерю. Но всё можно вернуть. Кроуфорд обманул, когда сказал, что дороги назад не существует. Вернуться можно. Матрица примет и меня, и тебя. Скажи... Как звали ту, которую ты любил? Ёдзи сглотнул, ощутив иррациональное желание рассказать, поделиться, пожаловаться. Это ощущение было, как толчок перед прыжком в пропасть, и сопротивляться не получалось. — Аска, — с тоской признался он. — Она была моей женой. В смысле, я считал, что она была... Ая кивком остановил его извиняющийся голос. — Всё верно, была. Кроуфорд не имел никакого права разрушать вашу семью. Ёдзи ощутил волнение. Ая бунтовал, это было ясно. Но неужели действительно можно вернуться? — Решайся, со мной ты или с ними. Я могу уйти один. Но если ты тоже пойдёшь... Аска. Вернуться к жене. К прошлой жизни. Разве так уж ему было плохо? Подумаешь, потеря памяти. Зато он был бы рядом с любимой... И забыл бы правду. Забыл о Матрице. Его мозг, одурманенный виртуальностью, считал бы, что вокруг — настоящее. Ёдзи бы не пришлось мучиться поиском того, чего нет. Он был бы доволен своей жизнью... Но доволен ли? Неужели стать Ито Рё — это именно то, чего он хочет? Ведь он бежал от навязанной ему истории. Не принял её. Неужели на этот раз Матрица состряпает ему жизнь, в которую он поверит? Маловероятно. Уж лучше надеяться на реальность, а не на очередной вымысел. Ёдзи подумал, что Шульдих бы не одобрил его поступка. Странно, с чего он вообще вспомнил о Шульдихе в такой момент. Кто ему Шульдих? Они ведь даже толком не общались. Но этот рыжий, да и остальные на «Конэко» — они ведь столько трудов положили на то, чтобы вытащить Ёдзи из Матрицы... Конечно, он их об этом не просил, но он искал правды, и её ему дали. Шульдих вручил ему эту правду своими собственными руками. И это было ошеломительно, не похоже ни на единое переживание в его жизни... Виртуальной, лживой жизни. Одно из первых его ощущений с настоящим, живым человеком, а не с виртуальной симуляцией. Да, теперь Шульдих вёл себя так, будто ему и дела нет до Ёдзи, вот только... Не верил Ёдзи в такие игры. Его тянуло к рыжему. И эта тяга была взаимной. Ёдзи ведь замечал. Видел, как иногда Шульдих на него смотрит. Будто чего-то ждёт. Им вдвоём просто нужно немного времени, чтобы поговорить. А потому... — Нет. Ёдзи сказал и одновременно ощутил: и правда «нет». Он откажется, что бы ему ни сулили, чем бы ни заманивали. Чем жить иллюзиями, уж лучше он изведает настоящего. — Ты уверен? — с нажимом спросил Ая, и Ёдзи чуть было не заколебался. Ну, вот ещё. Больше он никому не даст решать за себя! Больше — нет! Да почему вообще он до сих пор с ним разговаривает? — Предатель! — выкрикнул Ёдзи. Он больше не мог быть рядом с Аей и его потерянной и найденной сестрой. Виртуальной симуляцией, обманом. Это не его боль и не его жизнь! Он должен уйти отсюда сейчас же, выбраться прочь, наружу из этой лживой программы, этой системы, клетки, полной спящих одурманенных людей, никогда не смотревших на реальный мир своими собственными глазами. Стать одним из них, слепцом, покорно принимающим ложь, которую вольют ему в мозг с помощью электрических импульсов? Нет, никогда! Нет! Окружающий мир внезапно поплыл, картинка перед глазами Ёдзи вспыхнула, взорвалась и распалась на отдельные пиксели, которые, стремительно уменьшаясь, фейерверком потонули в бездонной черноте. — Поздравляю, ты справился, — прозвучал над головой голос Кроуфорда. Здесь, не в Матрице, а в холодной реальности старого ржавого «Конэко» Кроуфорд казался серым и невзрачным — как и все остальные. Короткие тёмные волосы, застиранный свитер со спущенными петлями, очки-половинки в оправе из проволоки. Разъёмы. До сих пор Ёдзи испытывал леденящий душу паралич, когда видел чужие разъёмы, эдакие кибернетические врата в человеческое тело. Впрочем, зачем бояться, если у него они были такие же. Шрамы после насильственного отключения и последующей операции, проведённой на «Конэко», ещё не зажили, и нежная кожа по краям разъёма на затылке часто зудела и чесалась. Отрастающие волосы заживлению тоже не способствовали, добавляя свою толику неудобства. — Лояльность подтверждена. Тест пройден. Лояльность подтверждена... — снова и снова повторял безликим женским голосом бортовой компьютер корабля. — Теперь ты официально принят в команду, — сообщил Кроуфорд, хлопнув Ёдзи по плечу. — Результаты тестирования мы отошлём в Зион ближайшей передачей. Ёдзи лежал в кресле, через затылочный разъём всё ещё подсоединённый к системе, и вспоминал. Всё верно, финальное тестирование. «Проверка на вшивость», — как её за завтраком обозвал Кэн. Кэн сказал, что они все её проходили. И что после неё Ёдзи будет немного не по себе, но это не страшно, пройдёт. После чего Фарф приказал Кэну не болтать лишнего. Хидака Кэн вообще любил поговорить. Жизнерадостный, улыбчивый. В Матрице он был спортсменом, умудрился изменить виртуальную реальность и поставить какой-то мировой рекорд, превышающий способности человеческого тела, — Ёдзи не знал подробностей. А потом Хидаку нашёл Кроуфорд и вытащил наружу, в настоящее. С Кэном было легко общаться, он не загонялся по поводу программирования, как Наги с Оми, не произносил непонятных цитат, выуженных из старых кодов Матрицы, как Фарф, не отмалчивался и не сторонился людей, как Шульдих. Чёрт побери, да Кэн был нормальным парнем! Просто иногда его бывало слишком много. Особенно если сравнивать с Шульдихом... Шульдих подолгу пропадал в Матрице, должно быть, по заданиям Кроуфорда выискивал новых одарённых, потенциальных людей, способных изменять коды по своему желанию. Может, его неразговорчивость и прохладность объяснялись просто усталостью? Но Ёдзи в скором времени был готов лезть на стену от досады. Испытывать ревнивую обиду каждый раз, когда он видел Шульдиха, лежащего в кресле с закрытыми глазами, подключенного к Матрице? Да кому это понравится? Ловить себя на мысли о том, что сейчас Шульдих кому-то другому втирает о лжи и правде, о системе и выборе, кому-то другому предлагает спасение... Долго выносить это никаких бы сил не хватило. Раз уж Ёдзи теперь официально в команде, Шульдих больше не отвертится. Они обязаны поговорить, как нормальные люди. Ёдзи чувствовал, что время настало. Он всё ещё лежал в кресле и смотрел, как Кроуфорд собственноручно отсоединил Аю и помог ему встать. Какое-то время тот держался за руку Кроуфорда, и только потом отодвинулся. — Более глубокое погружение и гипнотическое воздействие на мозг. Могут быть последствия, — над головой раздался хриплый голос с едва заметным акцентом. Странный феномен, но акцент оставался у вызволенных из виртуальности людей, которым Матрица внушала, будто те разговаривали на других языках. Шульдих как раз был одним из таких «иностранцев». Пальцы коснулись кожи на затылке, случайно задев короткие волоски. Щёлкнул, будто в мозгу, отсоединяющийся штекер. Ёдзи задрал голову повыше, увидел Шульдиха и тут же почувствовал головокружение. Пришлось зажмуриться. — Мы дальше сами, — сказал Шульдих. — Отведу его в каюту. — Хорошо, — послышался голос Фри, их сегодняшнего оператора. Если честно, этот парень, высокий, седой, с полосками татуировок на щеках, немного пугал Ёдзи. Хлоэ был куда проще, хоть и слегка зациклен на себе и своей внешности. Коренные жители Зиона, родившиеся под землёй и не имеющие в своём теле разъёмов. Они называли себя «свободным народом». Ёдзи ещё не определился, как ему о них думать: как о наглых выскочках или о товарищах по команде. Впрочем, по большому счёту, ему было всё равно. Единственное, что он хотел, — это как можно скорее освоить всё, что нужно знать о Матрице. Ну и ещё внести наконец ясность в своё общение с Шульдихом. Рыжий помог ему подняться из кресла и, надо же, совершенно не пытался сбежать. Похоже, сегодня желание Ёдзи исполнится. Необъяснимое волнение было тут явно лишним, но Ёдзи всё равно его испытывал. — Как ты? Можешь идти сам? На плечи опустился шерстяной плед. До чего предусмотрительно, при таком-то собачьем холоде… Наверное, Кроуфорд таким способом сохранял энергию корабля, да и спрутам-охотникам это усложняло поиск. Ёдзи стиснул плед дрожащей рукой, встал и пошатнулся, когда пол предательски ушёл из-под ног. Последствия гипноза, да? Нарушение координации. И ещё — ощущение, будто его обманули, предали, использовали. Хотя он и был предупреждён, хотя сам давал согласие на проверку, результат был таким... Ну, будто в его мозгах покопался кто-то чужой. Скорее, ложное ощущение, никто к нему в голову не залезал, но осознание этого общей картины не улучшало. — Я сам пойду, — с трудом сдерживая необъяснимую обиду, заявил Ёдзи, оттесняя Шульдиха плечом. — Как знаешь, — ответил тот. Такой покладистый. Что ни говори, а Шульдих рядом, после стольких дней догонялок — это было приятно. Обычно он сбегал, стоило Ёдзи поймать на себе его взгляд. Но теперь... Ёдзи шёл к выходу, привычно переступая через толстые электрические кабели, проложенные по полу, и надеялся лишь на то, что Шульдих останется с ним подольше. Совершенно случайно его взгляд выхватил одну из картинок, мелькавших на крайнем мониторе у кресла наблюдателя. Фотография улыбающегося блондина с каким-то цветком в руках. — Это что, я? — после секундной заминки спросил Ёдзи. Он обернулся, стискивая шерстяной плед дрогнувшей рукой. — Твоя предыдущая жизнь в Матрице, — ответил Шульдих. — Я ничего этого... не помню. Ёдзи шагнул ближе и вгляделся в пиксели на экране. Увы, изображение было просто картинкой, и с её помощью он ничего не мог вспомнить, не мог узнать самого себя. — Это всё ложь. Виртуальность, — сказал Шульдих. Из-за акцента его голос прозвучал слишком мягко. Акцент был такой же, какой Ёдзи слышал от Шульдиха в Матрице. Кажется, их первая встреча произошла целую вечность назад. — Я всё равно хочу знать, — возразил Ёдзи. Наверное, из чувства противоречия. Ему не слишком-то было интересно, какие сказки были смоделированы для него в Матрице раньше, ведь теперь он знал единственную правду. — Есть досье. Я могу скинуть его тебе... Голос Шульдиха прервала громкая сирена, взревевшая, кажется, прямо у Ёдзи над ухом. — Сообщение от другого корабля! — выкрикнул Фри, и его голос эхом пронёсся по внутренней связи. — Засекли спрутов! — Что за корабль? Им нужна помощь? — Кроуфорд объявился на мостике так неожиданно, что Ёдзи вздрогнул. Должно быть, прибежал из соседнего коридора. Каюта Аи располагалась по левому борту «Конэко». — Корабль «Пандора». Их капитан говорит, что они сбили поисковый патруль со следа, но теперь тот направляется в нашу сторону! — Хёбу со своей маскировкой, — пробормотал Шульдих. — Старый пройдоха, иногда я им даже завидую… Он осёкся, увидев, что Кроуфорд обернулся в его сторону. По правому коридору, чуть с ними не столкнувшись, в рубку влетел Фарф, а за ним и Наги с Хлоэ. Хлоэ сегодня должен был отдыхать, его смена начиналась только вечером. — Ладно, отойдём-ка в сторонку, — Шульдих похлопал Ёдзи по плечу. — Поверь, ты сейчас ничем здесь не поможешь. — Мы снова будем применять ту электромагнитную пушку? — спросил Ёдзи. В прошлый раз, когда их обнаружили машины, после применения электромагнитного импульса «Конэко» почти сутки пролежал обесточенный в одном из технических коридоров, пока команда реанимировала корабль. — Наверное. Если не будет другого выбора, то да. С этими словами Шульдих почти что выпихнул его из рубки. Они шли медленно. Собачий холод, наверное, должен бы подгонять, но после проверки у Ёдзи ощущалась слабость в ногах. Да и куда пойдёшь, если сейчас свет выключат? Они просто не успеют доползти до каюты таким-то черепашьим шагом. Но Шульдих всё равно был рядом и, кажется, не собирался его бросать. — Давай встанем подальше от выхода. Чтобы не мешать другим... Знаешь, Фарф в одиночку может спрута уложить. Я однажды видел, и это было жутко. — Что, голыми руками? — удивился Ёдзи, кутаясь в плед и осторожно переставляя ноги. — Ну почему голыми. Нет, у него резак был. И всё равно. Думаю, я бы так не смог. А Фарф смог, он отчаянный малый. Шульдих шёл на шаг позади, но его рука лежала у Ёдзи на плече. Игнорировать тепло его ладони не получалось. И не хотелось. Ещё не хотелось слушать о Фарфе. Не сейчас. Почему теперь, когда Шульдих наконец оказался рядом, они говорят о какой-то ерунде? — Слушай, ты правда знаешь, кем я был раньше? В Матрице? — Где ты работал в цветочном магазине? Да, у меня есть кое-какие фото и записи, я могу скинуть их тебе на планшет. Ёдзи чуть не споткнулся. — В цветочном магазине? Неужели? — он не стал спрашивать, почему Шульдих хранит данные о нём в личном пользовании. Наверняка этому нашлось бы какое-то логичное объяснение. — Только тихо. Спруты рядом, — шепнул Шульдих, когда они отошли от рубки на порядочное расстояние. — Могу скинуть сегодня, только надо, чтобы патруль прошёл мимо... Внезапно освещение моргнуло и сменилось на тускло-жёлтое. — Гляди-ка, они уже близко, — шепнул Шульдих, задирая голову и прислушиваясь, будто бы мог лучше всякого локатора отследить местоположение патруля. — Хёбу был прав, никогда не ошибается... — Тише, — взволнованно шикнул Ёдзи. Он ненавидел это ощущение. Будто он прячется в мышиной норе, будто он — какой-то мелкий таракан, который затаился, замер и надеется, что его не раздавит чья-то безымянная тяжёлая рука. Шульдих неслышно переместился. Придвинулся ближе. Его плечо даже сквозь плед казалось тёплым. Он весь был такой горячий. Свет погас совсем. Темнота и тишина коридора сгустились, словно душная патока, сдавили Ёдзи со всех сторон, будто пытались его расплющить или придушить. Он в панике схватил ртом холодный ржавый воздух корабля и прижался боком к ближайшей стене коридора. Стены не шевелятся и не давят, у тебя просто кружится голова, так бывает после гипноза, всё в порядке, — попытался убедить себя Ёдзи. Рука Шульдиха прошлась по его плечам и будто погладила. «Что он делает?» — мысленно спросил Ёдзи, но побоялся повторить свой вопрос вслух, чтобы не отпугнуть. Они впервые оказались рядом так близко. Впервые касались друг друга. В реальности. — Нервничаешь? — шепнул Шульдих ему в ухо. Ставший привычным гул двигателей постепенно стих. Значит, спруты действительно близко. Может быть, проплывают на своих антигравитационных двигателях прямо над ними. Ёдзи представил, как они движутся по воздуху, словно парят в толще воды. Машины-охотники, начинённые всевозможными сенсорами, датчиками, и способные уничтожить человека электрическим разрядом, а броню корабля — расплавить лазерным резаком. Только толстая обшивка «Конэко» могла защитить людей от обнаружения. Нервничал ли он? Ёдзи кивнул. Не хотелось бы, чтобы их обнаружили. Из обучающих видео он помнил, какие разрушения способен нанести кораблю один спрут. Если же их целая стая... — Не волнуйся, броня крепкая, они нас не найдут. У нас не «Пандора», конечно, но мы тоже не промах. Раз сейчас нет подключения к Матрице, чёрта с два они нас обнаружат. — Точно? — Да. Несмотря на явную браваду, Шульдих разговаривал шёпотом. Его голос был еле слышен, и Ёдзи отвечал ему так же тихо. Он помолчал, собираясь с мыслями. Нет, стараясь прогнать панические, ненужные мысли вон из своей головы. Потом спросил: — Так откуда у тебя файлы? — Какие? — С моим прошлым. Зачем ты их хранишь? Шульдих издал тихий смешок. Потом поднял руку и провёл ею вдоль позвоночника Ёдзи от лопаток до затылка. Бесцеремонно. От этого прикосновения у Ёдзи по коже побежали мурашки. — У тебя там длинные волосы, — прошептал Шульдих. — И ты изменял Матрицу так, как тебе хотелось. На это стоило посмотреть. Поэтому я сохранил... — Так ты подглядывал? — Ёдзи совсем не злился, он был заинтригован. Узнать о том, что он уже давно интересовал Шульдиха, оказалось приятно его самолюбию. Рука Шульдиха была тёплой. И очень приятной. Опасность, что их обнаружит патруль спрутов, из-за близости Шульдиха казалась всё более иллюзорной и постепенно отходила на задний план. Шульдих был здесь и сейчас, и он был очень реальным. Ёдзи слышал его дыхание в темноте. И они наконец-то разговаривали. — Ага, подглядывал. И что ты теперь сделаешь? Наступил черёд Ёдзи посмеиваться. Неужели они... флиртуют друг с другом? — Зачем тебе копии, если рядом оригинал? Я живой лучше всяких файлов и записей, — это прозвучало немного самодовольно, но это был вызов, и Ёдзи очень надеялся, что Шульдих на него откликнется. — Твоя правда. Лучше, — тёплая рука тронула короткий ёжик волос, обвела по краю разъём на затылке. Ёдзи вздохнул и прикрыл глаза; ему показалось, что с пальцев Шульдиха слетают искры статического электричества. Только показалось, но и этого было довольно: по его телу прошла волна дрожи. И вовсе не от холода. — Ну вот. А ты меня так долго динамил. Целых две недели, — Ёдзи постарался уколоть побольнее, но на самом деле проговорился. Дал понять, что заметил нехватку общения, признался, что ему это было важно. Практически выложил карты на стол. Шульдих не ответил. Он продолжал трогать, прикасаться и гладить. Возможно, сейчас он тоже раскрывал свои карты? — Как ты... — нужно успокоиться. Сердце колотилось слишком быстро. Ёдзи заставил себя думать о другом. — Как ты думаешь, когда патруль уйдёт? — Минут через десять, может быть, — шепнул Шульдих. — Когда станет всё в порядке, мы узнаем. Нет, думать о другом не помогало. Палец Шульдиха снова обвёл контур разъёма, и Ёдзи на этот раз не выдержал, шумно вздохнул, зажмурившись. — Что? — Шульдих шепнул, касаясь его ушной раковины тёплыми губами. — Они всё ещё чувствительные, — признался Ёдзи. — После операции не зажило... — Да что ты?.. Дай посмотрю, — Шульдих шагнул к нему за спину и встал вплотную, такой горячий и остро ощущаемый. — Ничего же не видно, — возразил Ёдзи, но Шульдих его не слушал. После того, как его вызволили из той капсулы, Ёдзи пришлось проходить восстановительный период. Глаза болели, потому что он ими никогда не пользовался, мышцы не сокращались, будучи атрофированными. А ещё были эти разъёмы. Ёдзи чувствовал их, когда принимал душ, когда ложился спать, укладываясь головой на подушку, когда случайно проводил по затылку рукой. Сейчас Шульдих коснулся его, и Ёдзи вздрогнул. Этой штуки в его черепе не должно было быть. Но она была. Не давала ему забыть, кто он есть, и какова реальность вокруг. — Болит? — спросил Шульдих, когда Ёдзи машинально дёрнул головой, чтобы уйти от прикосновения. — Нет. Мешает. Шульдих вздохнул и усмехнулся. Ёдзи затылком почувствовал дуновение воздуха от его дыхания. — Не нервничай. Я просто хочу тебя успокоить, — он положил руки ему на плечи. — Я же вижу, ты нервничаешь. Не нужно. Ёдзи сглотнул. Да кто после такого успокоится? Его сердце билось где-то в горле. Быстро-быстро. То, что делал Шульдих... Стоял позади него, прижимался, трогал плечи, шептал на ухо... Это всё было приятно, но возникал вопрос «зачем», а ещё «почему я» и, быть может, ещё «как далеко это зайдёт». — Ладно. Тогда расскажи, что там про подглядывания? — Шульдих ведь на самом деле много времени проводил в Матрице. Подглядывал уже за кем-то другим? Шульдих вздохнул и отодвинулся. Ёдзи почувствовал мимолётное сожаление по этому поводу. — Ничем особенным я не занимаюсь. Просто слежу. — Следишь? — Кроуфорд считает, что у меня талант. Чутьё. Называй, как знаешь. Я просто выбираю человека в Матрице и слежу за ним. Через камеры, через компьютеры. Подключаюсь к Матрице, находясь внутри. — Это не опасно? Шульдих хмыкнул и внезапно прижался к Ёдзи, приобнимая за плечи: — О, очень опасно. Однажды я так нашёл тебя… И снова эти объятия, прикосновения и голос, который звучит так, что под него хочется дрожать от сочетания тембра и акцента… — Погоди, — проговорил Ёдзи, с трудом стараясь сохранить трезвую голову. Рядом с Шульдихом его мысли почему-то вели себя странно. — Давай ещё поговорим. Он ведь и правда хотел поговорить. А то, что делал Шульдих, то, как его рука лежала у Ёдзи на плече, то, как он стоял рядом, тесно прижавшись, хотя в коридоре было полно места… А вдруг Ёдзи снова не так всё поймёт? Вдруг ошибётся? Этот страх преследовал его — вдруг тогда, в Матрице, он ошибся? Шульдих просто спасал его от следящей программы. Избавил от жучка. Поцеловал… зачем он его поцеловал? — Хорошо. Если хочешь, давай поговорим… — Шульдих не убрал руки, но встал неподвижно, замер. Пользы от этого Ёдзи было мало: близость Шульдиха дразнила его по-прежнему. Это, наверное, нервы. Из-за патруля спрутов. — Почему ты это сделал тогда? И что значили твои слова о… о видео? О том, что ты никому не дашь на меня смотреть? Шульдих хмыкнул и постучал по плечу Ёдзи пальцами, будто какой-то пароль на клавиатуре набрал. — Мне казалось, всё ясно. — Нет. Ёдзи была нужна не просто ясность, а стопроцентный ответ, который бы не оставлял места различным толкованиям. После того, как он узнал о Матрице, ему хотелось хоть какой-нибудь определённости в реальности. В отношениях. Во всём. — Я ведь это не выдумал?.. — растерянно пробормотал Ёдзи. — Не выдумал что? — на секунду ему показалось, что Шульдих над ним издевается. Он провёл пальцем по шее Ёдзи, как раз под разъёмом, и это было ужасно щекотно. И ужасно нечестно. Ёдзи заставил себя выровнять сбившееся дыхание. Рука Шульдиха проскользнула вдоль его челюсти, кончики пальцев тронули мочку уха. Ёдзи повернул голову. Протянул руку вперёд и ладонью в темноте наткнулся на шею Шульдиха. Выступающие над низким воротом свитера ключицы. Горячая кожа, очень горячая. Повинуясь внезапному импульсу, Ёдзи подался вперёд и тронул губами его губы. Тоже горячие, твёрдо сомкнутые. Они дрогнули и раскрылись под его поцелуем. У Ёдзи закружило голову, будто при погружении в Матрицу. — Вот это. Не выдумал? — выдохнул Ёдзи, хватая ртом воздух. — Нет, — шепнул Шульдих, внезапно с силой прижимая его за шею к себе. Ёдзи послушно придвинулся ближе. Если «нет», то зачем же они так долго ждали? Неужели у Шульдиха были сомнения на его счёт? Надо будет потом спросить, если появится такая возможность. Но пока возможности не было. Губы у Шульдиха оказались именно такие, как Ёдзи запомнил по Матрице, сильные и сладкие. Ёдзи провёл рукой вниз, задевая пальцами грудь и живот Шульдиха. Кажется, Шульдих вздрогнул. Ему понравилось, что Ёдзи проявил инициативу? Его это не пугает? Они целовались глубоко, поспешно и торопливо. Ёдзи оторвался лишь однажды, чтобы перевести сбившееся дыхание. И вдруг Шульдих отодвинулся: — Тихо. Слышишь? — шепнул он влажными губами. Ёдзи ощущал его вздохи на своей щеке. Он прислушался. — Нет… ничего. Тихо гудели двигатели и вентиляция, но к этим звукам Ёдзи уже привык: то были обычные звуки корабля, которые никогда не замечаешь. — Значит, они ушли. Патруль нас не заметил! И тут же, словно в подтверждение слов Шульдиха, вспыхнул свет. Ёдзи зажмурился. — Похоже, наш разговор придётся отложить до следующего раза, сейчас нужно вернуться на мостик, — в голосе Шульдиха прозвучала ехидная нотка: — А то Кроуфорд меня из-под земли достанет. Ёдзи схватил его за руку, не давая отойти и снова сбежать. Если Шульдих и дальше будет играться в прятки... — Когда? — требовательно спросил он. На бледном лице Шульдиха расплылась улыбка. Он крепко пожал руку Ёдзи тёплыми пальцами. — Сегодня вечером после отбоя. Ёдзи кивнул и отпустил Шульдиха. Вечером. Сегодня. И он поковылял по коридору вслед за Шульдихом в сторону рубки. Может быть, он всё-таки сможет оказаться полезным и чем-нибудь поможет остальным. До вечера ещё была уйма времени.***
Освещение на кухне, в комнате отдыха и коридорах уже сменилось на дежурное, в каюте горела всего одна лампочка, но её тусклого света вполне хватало, чтобы высветить всё. В каюте было очень мало места: узкая койка, да откидной стул возле микроскопического столика, прикрученного к стене. У Ёдзи была стандартная каюта на одного. У всех членов экипажа «Конэко» были такие же. Кроме, быть может, капитанской, но Ёдзи никогда не бывал в гостях у Кроуфорда. Еле слышный стук в дверь раздался, когда Ёдзи уже решил, что Шульдих не придёт. — Открыто, — крикнул он, и тяжёлая дверь его каюты распахнулась. Шульдих улыбался. — Можно? — Да, — Ёдзи торопливо сел и чуть не уронил планшет, лежащий у него на груди. Он забыл о нём в ту же секунду, как только увидел улыбку Шульдиха. — Да, входи. — Я принёс данные, которые ты просил, — сказал Шульдих, всё ещё стоя на пороге. — Помнишь... Мы про них говорили... Улыбка Шульдиха на мгновение дрогнула. Под этой улыбкой он скрывал свою неуверенность, и довольно удачно, но Ёдзи всё равно заметил. Он положил планшет на столик. Конечно, помнил. Он больше не страдал амнезией и отлично помнил, о чём именно они договаривались с Шульдихом. Похоже, ему давали возможность передумать, отыграть всё назад и притвориться, будто ничего не было. Но Ёдзи больше не хотелось притворяться. — Может быть, всё-таки зайдёшь? — спросил он. — Ха... Хорошо, ладно, — Шульдих шагнул через порог и, кажется, сразу занял собою всё свободное пространство каюты. Высокий и худощавый. Со странным взглядом и непостоянной улыбкой на тонких губах. Очень притягательный. Он положил флеш-карту с данными о прошлом Ёдзи на стол, рядом с планшетом. Ёдзи привстал с койки, потянулся и захлопнул дверь. Крутанул магнитный замок, запирая. — Ты отрезал мне все пути к отступлению, — заметил Шульдих. — Да, — вот теперь Ёдзи улыбнулся тоже.