Carnival of rust

      Андрей никогда не опаздывал на свидания, он специально выезжал заранее и стоял в тенёчке у лесопосадки недалеко от борделя. Всё потому, что Дима его ждал там. Он выглядывал в окошко и следил за воротами, чтобы побыстрее уйти отсюда с Андреем. Мужчина никогда не оставался здесь, он забирал его куда угодно. В кино, в кафе, в фотостудию, на выставку… Но тут он не задерживался, Дима сам слышал, как Андрей отзывался об этом борделе. «Приторное отвратительное место, мне не нравится то, как ты смотришься в тех интерьерах». И Дима готов был согласиться с каждым его словом, кивать, как китайский болванчик, и падать ему в ноги. Среди бесконечного потока мерзких человекоподобных тварей Андрей был его богом и спасением уже полгода. Да, ему здесь не место. Дима желал, чтобы однажды всё это здание провалилось к чертям, чтобы однажды, возвращаясь сюда после свидания с Андреем, он смог увидеть огненное зарево над посёлком от пожарища. Но бордель стоял, ни гореть, ни тем более проваливаться куда-то совершенно не собирался, и от этого хотелось плакать и смеяться. Глупые желания, глупые и навязчивые.       Дима тряхнул головой, слегка взлохматил рукой длинные белокурые кудри и вцепился в откос окна, из-за занавески наблюдая за двором. Мокрый снег, ложащийся тонкой некрасивой плёнкой на газон, сыпал и сыпал, оседая на ветках елей перед окнами и наклоняя их к земле. Ещё немного — и отсюда совсем ничего не будет за ними видно. За спиной открылась дверь, послышались лёгкие шаги и стук каблучков.       — Дори, пора одеваться. Я принесла пальто, — Лена, ресепсионистка и личная прислуга этой мрази, этого Дениса, смотрела на него большими грустными глазами Бэмби и прижимала к груди едва кремовое светлое пальто.       — И почему бы на такую погоду не купить что-то потемнее? Зачем эта страсть к белому? — Лена покачала головой и протянула пальто.       — Не знаю, но тебе идёт белый. Ты очень красивый.       — Если бы я был некрасивым, я бы тут не оказался.       Дима забрал из её рук пальто и, надев, принялся накручивать на шею шарф из ангорки. Мягкий, как облачко, палантин коснулся лица, и Дима чуть не заплакал. Когда-то он хотел себе такой шарф… И вот получил. Доволен ли он? Идиотский вопрос. Сейчас, одетый во всё самое шикарное и с дорогой укладкой, он напоминал себе того, кем он хотел стать. Но одна деталь всё портила — он мечтал о сцене, о восхищённых овациях, о свободе. У него сейчас не было ничего. Даже одежда не его. Лена подошла к нему со спины и начала поправлять сзади волосы. Её аккуратные пальцы скользили по прядям, и Дима заулыбался. Лена большая аккуратистка, никогда не делает больно, только щекотно.       — Пошли в холл? — он резко обернулся и взял девушку за руку.       — Пошли, всё равно как раз время подошло.       — Поскорее бы отсюда… Интересно, куда Андрей меня повезёт? — Дима, придерживаясь за перила, аккуратно спустился по лестнице и присел на кресло, чтобы надеть туфли.       — Везёт тебе с клиентом, такой приятный мужчина, вежливый, — Лена опустилась на диванчик рядом и вздохнула. — А как он вообще? Руки при людях распускает? Какие фетиши?       — Почти никаких. Он меня фотографирует голым, каждую мурашку запечатлевает. Потом связывает и имеет. Самый приличный из всех.       — Не говори. Блевать иногда хочется… — послышался короткий звонок за стойкой ресепшна, видимо, охранник на воротах нажал. — О, вот и он. Удачи, Дори.       Дима улыбнулся ей в ответ и вышел на крыльцо. Никто из проституток Дениса не называл его по имени. Да и он имён некоторых не знал. Если Денис давал кличку своей собачке, то имя уже переставало иметь в этих стенах значение. А Андрей его имя знал и никогда не называл Дорианом. Дима сам уже тихо ненавидел эту кличку, потому что именно ей пользовались те, кто издевался над ним. Ирония, беспросветная любовь к Дориану Грею привела к такому финалу. Книга не виновата в этом Денисовом идиотском юморе.       Андрей был пунктуален, как обычно, он вышел из машины и, галантно открыв перед Димой дверь, сел обратно и выехал со двора. Дима уже привык, что с ним Андрей не здоровается. Сначала это даже слегка обижало, при таком хорошем отношении — и не здороваться. Но потом просто решил забить, потому что Андрей, когда разговор заходил о каких-то его тараканах, начинал путаться в объяснениях и не мог ответить на простой вопрос. Наблюдать за тем, как, глядя на тебя, взрослый мужчина начинает терять дар речи, было приятно. Хоть где-то Дима чувствовал себя немножко выше клиента, а не придверным ковриком.       — Ну что, куда ты меня сегодня отвезёшь?       — А куда бы ты хотел? — Дима выучено похлопал ресницами и отвёл глаза. Идиотские действия за собой он стал замечать только при Андрее, до этого все эти едва заигрывания с клиентами были рефлексом, попыткой смягчить то, что сейчас произойдёт. При нём Диме всего этого не требовалось, но всё это так и проскакивало.       — Не знаю даже… Мне много что понравилось из тех мест, куда ты меня возил. Я бы хотел на выставку в галерею. Нет сейчас выставки?       — Есть, не вопрос, — Андрей улыбнулся и, поправив на носу очки, переключил рычаг. — Предлагаю потом зайти в одно замечательное кафе.       — Ты же знаешь, я всегда не против.       Дима улыбнулся ему и поудобнее откинулся на спинку кресла, стараясь не сломать укладку, все эти крупные кудряшки, которые так долго накручивал стилист. Ему самому эта причёска весьма нравилась, на удивление. А ещё ему нравились выставки. На них он чувствовал себя умнее и лучше, чем он есть сейчас. Когда-то его учили красиво говорить, даже предмет такой был, так что о фотографиях и картинах он мог рассуждать так, что даже Андрей удивлённо приподнимал брови и улыбался. При остальных клиентах нужно было выпучивать глаза на манер глупой куклы, молча кивать и улыбаться. Потому что никто из них не платил за светские разговоры и более образованную, зачастую, проститутку. Или просто Дима себя так утешал. Откуда-то же у этих людей есть деньги, значит, и мозги есть.       — Ты сегодня прямо особенно красивый, — Андрей смотрел на Диму через зеркало заднего вида и слегка улыбался.       — Не знаю, я себя в зеркале каждый день вижу, не замечаю изменений.       — Может, дело не во внешности? Что-то хорошее произошло?       — Пф, откуда, у нас там всё по расписанию. Кушать вовремя, ложиться спать, если никого нет, тоже вовремя. Ничего интересного, всё серо и уныло.       Действительно, серо. Все Денисовы проститутки жили в полуподвальном помещении. Каждому своя малюсенькая комнатка с окошком под самым потолком и узкой кроватью. И небольшой общий зал с телевизором, диванами и книжными стеллажами, чтобы мальчики и девочки совсем не дичали и не хлопали глазами, если речь зайдёт о каких-то крупных событиях из политики, кино или музыки. И всё там было светло-серое, обклеенное обоями к крошку. И белый натяжной потолок. Дима его почти ненавидел, потому что в этом светлом безжизненном пространстве, заполненном похожими на зомби людьми, заторможенными и безэмоциональными, он чувствовал, как задыхается. Слегка тряхнув головой, словно откидывая с лица прядь, он отогнал поганое ощущение давления, как под прессом. Стоит вспомнить о борделе — и сразу настроение портится. Не дело это, кукситься при Андрее. Он такой, что и поинтересоваться может, что не так. Поэтому Дима вернул на лицо расслабленную спокойную маску. Самое лучшее упражнение в актёрском мастерстве, какое только могло с ним приключиться. Держать приятное выражение лица, даже когда тебя перекашивает — трудно. Поначалу он не справлялся и не отказывал себе в удовольствии скривиться. За это его лишали еды или били, больно, но без следов, чтобы не портить товар. И чтобы поганая, но жизнь, шла более или менее спокойно, приходилось оттачивать навык держать лицо. Даже сейчас, когда совсем не осталось никаких сил.              Ходить между строгими чёрно-белыми фотографиями, держа в руках буклет, Дима любил. Он рассматривал изображения внимательно, погружаясь с головой в этот плоский мир. Андрей стоял рядом, иногда клал горячую ладонь на плечо. Вопреки требованиям Дениса всегда носить шёлковые рубашки, Дима сегодня надел тонкую мягкую водолазку серого цвета. Андрей не против, а Денис ничего не скажет, потому что это — желание клиента. Отгавкиваться от этой мразины Дима научился за пять лет.       — Нравится это фото? — Дима неосторожно задержался у фотографии с вырастающим из густого тумана углом старинного дома, размышляя о своём. Но он не привык теряться и кивнул в ответ. — Тебе, я смотрю, нравится туман.       — Туман — это красиво. Не знаю, как другие, а я люблю его, за прохладу и за то, что в нём можно спрятаться.       — Денис опять тебя обидел? — Дима едва не прыснул от смеха. Андрей знал о нём многое, но далеко не всё. О тёрках с Денисом знал и периодически интересовался этим.       — Не проходит и дня, чтобы он меня не задел, я уже привык. Просто сегодня какое-то очень меланхоличное настроение. Хочется покоя и тишины.       — Значит, я не зря выбрал это кафе. Оно тебе понравится, там очень приятно, и еда там вкусная.       — Не сомневаюсь, — Дима чуть наклонился к фото, разглядывая идеально сфокусированные кирпичики на фото и наклонил голову. — Интересно, где это фото сделано?       — Я могу выяснить. Хочешь там сфотографироваться?       — Для тебя лично или для портфолио? Не обязательно, просто если это открытое место, я бы хотел вживую посмотреть на него. Здесь всего часть, и она сфотографирована так, что прямо-таки хочется посмотреть на дом целиком.       Андрей приобнял его за пояс, взял за подбородок и поднял лицо. Улыбнулся ещё шире и поцеловал Диму в губы. Потом аккуратно поправил упавшую на лицо его прядь и приглашающе указал на выход. Экспозицию они уже осмотрели, пора и покушать. Это дело Дима любил, даже несмотря на вечные диеты, в которые его запихивал Денис. При клиентах он себе в еде не отказывал, те никогда не возражали. А ещё хотелось поцеловаться с Андреем по-нормальному, и чтобы без лишних глаз. Бородка мужчины слегка мешала, как и очки, но Дима всё равно готов был его целовать как угодно и куда угодно. Своего спасителя, как бы пафосно это ни звучало.              Кафешка встретила тихой музыкой. Дима дал Андрею снять с себя пальто и пошёл к понравившемуся столику. Он стоял в небольшой нише рядом с большим окном, выходящим на клумбу с высокими кустами. Идеальное место, чтобы можно было посидеть спокойно. Андрей присел на диванчик рядом и улыбнулся. Он вообще любил улыбаться, Дима давно это заметил, любил говорить «спасибо» и «пожалуйста». Явно выгодно выделялся в толпе одинаковых обиженных жизнью остальных клиентов. Они на всех вокруг срывали свою злость или просто смотрели свысока. Поэтому Диме некоторые ребята завидовали и вздыхали. Диму это трогало мало, он хоть и жалел всех вокруг, как мать Тереза, но отдать Андрея он не мог физически, поэтому легче было забить на это всё болт.       — Ну что, что будешь заказывать? — Дима окинул взглядом толстенькое меню в кожаной папочке и пожал плечами.       — Без разницы, закажи что-нибудь на свой вкус.       — А чего так? — Андрей наклонился, заглядывая Диме в лицо, и тот хмыкнул.       — Ты же знаешь, я как колорадский жук, только лаврушку не ем. И доверяю твоему вкусу, — рядом с мужчиной он мог побыть собой, тем самым, язвительным и лёгким на подъём парнем, каким когда-то был.       — Ну хорошо, постараюсь не подорвать ваше доверие.       Андрей ответил ему в тон и подозвал официантку. Пока он делал заказ, Дима бросил взгляд за окно. Погода слегка выровнялась, снег уже не сыпал с неба, а лежал некрасивыми серыми кучами по-над бордюрами и в клумбе. Переплетения веток кустов, как вуалью, скрывали их от прохожих, идущих по тротуару. И тут в идиллическую картину ворвался воробьишка. Он сел на ветку, стряхнув с неё капли воды, и нахохлился, смешно втягивая голову в плечи. Почему-то Диме захотелось за ним повторить, настолько его задела эта простая картина вымокшего и пытающегося не замёрзнуть воробья.       — Птичку увидел? — Андрей дотронулся до его плеча. От неожиданности опять уплывший в свои мысли Дима вздрогнул, но обернулся к нему уже со спокойной маской на лице.       — Да, я люблю птиц. Тем более зима, им холодно и голодно. Давай купим булку хлеба и покормим в парке птиц?       — Я не против, но сначала поесть, — официантка поставила на столик чайничек, сахарницу и две чашки. Дима тут же налил себе горячего и, отхлебнув, прикрыл глаза.       — Люблю чай. И кофе люблю, но только из турки, — Андрей налил себе чаю и, отсалютовав в шутку, откинулся на спинку дивана. — Я уезжаю. Уж не знаю, насколько, наметился интересный проект, поэтому некоторое время меня не будет, — Дима поперхнулся чаем. Ему показалось, что он себя контролирует, но когда он обернулся на Андрея, тот поднял брови и криво улыбнулся. — А я и не знал, что ты такое лицо делать умеешь.       — И сколько тебя не будет?       — Пару месяцев, долгосрочная командировка. Знаешь, у тебя сейчас глаза, как у змеи, большие и неморгающие, — Дима старательно начал натягивать на лицо спокойное выражение, но получилось это с большим трудом.       — Но ты приедешь, да?       — Конечно, я не планирую уезжать навсегда, у меня много чего в Москве есть, чего бы я не хотел бросать. Да хотя бы ты. Ты думаешь, что я тебя так просто насовсем оставлю? — Андрей состроил хитрое лицо и посмотрел на Диму над очками. — Не переживай.       — Да я уже испугался, что всё, — нет, на такое Дима не готов, он не хотел потерять Андрея, свою отдушину, своего спасителя. Легче будет в петлю влезть, если его не станет.       — Ну вот не надо. Пара месяцев — и я вернусь. И мы с тобой это отпразднуем долгим сексом.       — Хм, а сегодняшнюю встречу ты что, просто походами по кафе решил ограничить? — Дима отставил чашку с чаем и слегка наклонился. — Неужели, Андрей?       Тот ничего не ответил, а только бросил ехидный взгляд на Диму и обернулся к окну, улыбаясь. Нет, кафешкой эта встреча не ограничится. Не то, чтобы Диме прям сильно хотелось секса, он бы, наоборот, многое отдал, чтобы его оставили в покое, но хотелось почувствовать себя человеком. Человеком, к которому хорошо относятся, чьи интересы учитывают.              Дима стоял на крыльце борделя и смотрел на отъезжающий автомобиль. Почему-то его мысли оккупировал страх, что он видит Андрея в последний раз. И выгнать его оказалось совсем непросто, он верил Андрею, верил его словам, что его он не бросит, но всё равно было боязно и погано. Быть может, это погода так на него действует?       — Дима, ну чего ты тут стоишь, холодина такая, — Лена, видимо решившая выглянуть, когда никто не зашёл, буквально втащила его в холл и подвела к креслу. — Что-то случилось? Ты какой-то совсем убитый.       — Андрей уезжает, — Лена вскинула брови и погладила его по волосам.       — Насовсем?       — Сказал, что нет. Но мне почему-то не верится, что мы с ним увидимся ещё раз.       — Может, просто у тебя настроение плохое, погода влияет, что ты такой невесёлый сегодня? Давай, иди поспать, утром всё будет куда более радостным, чем сейчас, не вешай нос.       — Спасибо, Лен.       Дима скинул на кресло пальто, шарф и пошёл к неприметной двери, ведущей в полуподвал. Быть может, погода и виновата отчасти, но не только это Диме не нравилось. Что-то произойдёт, это точно, и ничего хорошего. Зайдя в свою комнату, он бросил на стул парадную одежду, зная, что её заберут, и отправился в душ. Но в коридоре едва не столкнулся с Денисом. Тот говорил по телефону и просто отпихнул его с дороги. Больно ударившись плечом, Дима обернулся и, словив на себе странный, нечитаемый взгляд сутенёра, поспешил скрыться за дверью ванной комнаты. Денис что-то покупает, судя по разговору, что-то очень важное, раз так нервничает и даже не попытался Диму обложить матом. Но к чему тогда этот взгляд, словно он какую-то очередную дрянь задумал? Только бы дожить до завтра…