Sincere

Когда Кюхён подошёл к общежитию, у входа его уже ждал Хёкджэ. Чо издалека узнал знакомую худощавую фигуру с растрёпанными белыми волосами и прибавил ходу. - Привет, Кю-а, - Ли улыбнулся, поднимая руку в приветственном жесте, – так спокойно, по-обычному, как будто младший и не пропадал невесть где почти месяц. – Чего бежал-то? - А… да так, просто, - отмахнулся Кюхён. – Спасибо, что не оставили меня ночевать на улице. - Да кто б тебя такого оставил, - ухмыльнулся Хёк и кивнул на двери общаги. – Пошли, а то Хэ сейчас слопает и твою порцию гамбургеров, и мою. «Здесь совершенно ничего не изменилось», - со смешанным чувством разочарования и облегчения подумал Кю, войдя внутрь здания. Всё те же потёртые ковровые дорожки на полу, какие-то листки с объявлениями на пробковой доске, тот же вахтёр с неизменными перемотанными изолентой очками. Наверное, так даже было лучше – что всё осталось прежним, - потому что Кюхёну сейчас было просто необходимо что-то знакомое, привычное и стабильное. Парень бездумно следовал за Хёкджэ, краем уха слушая последние новости университета: кого-то выперли, кто-то ушёл сам, какого-то препода уволили, кто-то чуть не спалил лабораторию… - Кюх-ё-ё-ё-ё-ён!! – Чо едва не рухнул на пол вместе с Донхэ, который буквально выпрыгнул на младшего из-за двери. - Хё-ё-ён, ну в самом деле, - Кю, смеясь, безуспешно пытался отодрать от себя старшего, вцепившегося в него ногами и руками. – Ты тяжёлый, слезь! - Хэ, он сейчас надорвётся, - Хёкки подёргал рыжего за шиворот. – Ты не сожрал от волнения всю еду? - Нет, - фыркнул тот, наконец-то переставая имитировать рыбу-прилипалу. – Я даже свою порцию ещё не трогал. - А-а, ну конечно, как я мог так про тебя подумать… - Вот именно! Через десять минут Чо был усажен на кровать между Хёкджэ и Донхэ, снабжён огромным стаканом колы, двухэтажным гамбургером и часом на объяснение «какого хрена он свалил в туман». Кюхёну хватило сорока минут, ещё двадцать ушло на удивлённые вопли Хэ и вопросы Хёка. - Получается, ты всё это время не знал, что он… э-э-э… что у него небольшие проблемы с психикой? - Нет, не знал. Я думал, что он просто немного странный – только и всего. Ну, знаешь, у всех свои тараканы в шкафу и скелеты в голове… - Может, наоборот? - Ну, в смысле, да, - Кюхён вздохнул и запустил руку в волосы, превращая их в воронье гнездо. – Я с этим всем сам свихнусь скоро. - Мда-а… Странно всё это: ты, помнится, ещё относительно недавно с девушкой встречался, а тут вот тебе на… - Хёкджэ покачал головой и похлопал младшего по плечу. – Знаешь, что? Посиди-ка ты с нами пару дней. Развеешься и всё такое. - Спасибо, - кивнул Чо. – Если не возражаете… - Об этом и речи быть не может, - фыркнул Хэ, выковыривая из своего третьего гамбургера лук. – Кто придумал класть в него эту гадость? Фу, блин. *** Сколько дней человек может продержаться без сна? Чонун не знал… Он вообще уже ничего не знал. Всю ночь и всё утро, прокручивая события последних трёх дней, он старался отыскать хоть какой-то намёк на то, куда делся Кюхён. Хоть какой-то намёк на то, что это сам Чонун в чем-то виноват. А если с Кю что-то случилось и он сейчас лежит в больнице? Блондин вскочил с кровати и рванул к двери, но на полпути остановился. В какую больницу он пойдёт? К тому же, Ким знает только имя и фамилию младшего, но, помимо этого, ни дату рождения, ни номер телефона – ни-че-го. А ещё там эти ужасные врачи и медсёстры... Нет, не надо туда идти, тем более, Кюхён может вернуться в любой момент. Убедив себя, блондин снова улёгся, но теперь уже на футон. Чонун смотрел на журавликов, которые свисали на разноцветных нитях с люстры. «Он обещал, что сделает еще больше… Говорил о какой-то подставке... или полке?» В глазах всё расплывалось, но старший старался не заснуть: вставал, ходил по квартире, умывался холодной водой, пил крепкий чай, сидел на порожке в прихожей, перекладывая обувь и пытаясь развязать накрученные узлы на шнурках. Ничего не получалось, как бы он ни старался. В итоге парень намертво зависал и сидел перед входом в квартиру, бездумно теребя шнурки и пялясь в одну точку. Из прострации блондина выдернул настойчивый звонок в дверь и, видимо, не первый, потому что кто-то, не отрываясь, жал на кнопку, вызывая вместо привычной трели ужасный треск. Чонун поднялся, пошатнувшись от головокружения, чтобы открыть дверь. - Ты снова завис, хён? Я уже десять минут тут торчу! – возмутился Чонджин. - Ну-ну, не ругайся, а то Кюхёна разбудишь своими воплями, он, наверное, приболел,- отодвигая младшего сына в сторону, сказала Бокён. - Он приболел? – обеспокоено спросил Чонун. - Он звонил с утра и отпросился с работы на несколько дней, - удивленно пояснил Ким-младший. – Мы решили, что по болезни. - Я привезла вам немного домашних закаток. Господи, как у вас тут чисто! Вы точно только вдвоем живете? А где же твой друг? – жизнерадостно щебетала мать семейства. - Он… Н-не вернулся вчера домой. - Ого, на свидании, что ли, задержался? – хихикнул Чонджин, помогая матери разбирать сумки. - На к-каком свидании? - На обыкновенном. С девушкой. Мне еще пару дней назад показалось, что к нам в кафе приходила его знакомая. - Знакомая? – Чонун почувствовал нестерпимую боль в груди. - Ага. Симпатичная такая ещё. Он тебе не рассказывал? - Нет. Я… - Чонун, милый, отойди. Видишь, ты мешаешь? Тут и так негде яблоку упасть, и ты еще топчешься, – ворчала Бокён, усаживая старшего сына на кровать. - Айгу, что ж холодильник такой маленький! Еле всё вместили, - сетовала женщина, распихивая коробочки по полкам. - Мам, я подожду тебя снаружи, - сказал Чонджин. – Хён, прости, но нам надо обратно на работу, я сегодня еду договариваться с новым поставщиком. Не скучай! Потрепав брата по плечу, Ким младший закрыл за собой дверь. - Мам, так Кюхён не говорил, куда он ушёл? – с надеждой спросил Чонун. - Нет, и про девушку – это всего лишь догадки нашего сплетника, - ответила Бокён. – Я боюсь что… - Что? – насторожился блондин. - Я вчера, кажется, глупость одну сделала… - Мам? - Я рассказала Кюхёну о… - мадам Им нервно теребила пуговицу на кофте. - О чём? – начиная смутно догадываться, но отказываясь верить, спросил парень. - О твоей болезни. Я думала, что он уже знал и… - Мама, з-зачем? - сердце сжалось и ухнуло вниз, во рту резко пересохло, а язык словно одеревенел. - Зачем? - Я думала, что так будет лучше! Вы ведь так дружили… Чонун? Чонун, прости, я… - Уходи. - Береги себя, милый, - прекрасно зная, что спорить бесполезно, Бокён поцеловала сына в лоб и ушла. Никогда еще в своей жизни Чонун так чётко не осознавал, что всё кончено. Абсолютно всё. Музыка, Кюхён, красочный мир вокруг… Блондин прошёл в ванную и открыл баночку с таблетками, вытряс несколько штук, запил водой из-под крана и вернулся на кровать. Хорошо было бы уснуть и не проснуться… *** С самого утра неугомонная Рыбная парочка таскала Кюхёна по всевозможным развлекаловкам, начиная кино и заканчивая парком аттракционов. После того, как они вышли из кинозала, Хэ жестом фокусника вытащил из кармана три абонемента в «Lotte world» на весь день - и, как говорится, понеслась душа в рай. - Я устал смеяться и орать, - Кюхён буквально упал на стул в кафе, в которое они зашли поужинать. - И я. Такое чувство, будто вагоны разгружал, - на соседнее сиденье приземлился Хёк. - Хлюпики, - насмешливо фыркнул Донхэ, раскрывая меню. – Мы всего лишь развлекались… - Пять часов! – Чо ткнул телефоном в лицо старшему. – Кстати говоря, это ты мне поставил эту фотографию на фон? - Ну да, она же классная, - рыжий улыбнулся и жестом подозвал официантку. – Что будем заказывать, господа? - На что денег хватит, - хором ответили Кю и Хёкджэ. До общежития троица добралась только к ночи, потому что после кафе они решили еще раз сходить в кино. Во время сеанса Хэ благополучно заснул, а Чо вполголоса разговаривал с Хёком. - Кю-а, ты думал о том, что будешь делать дальше? Сегодня, конечно, мы круто день провели, но уже завтра-послезавтра тебя выгонит наш мистер Вахтёр. Я и так еле-еле его уломал, чтобы он разрешил тебе остаться на два дня. - Я не знаю… - младший покачал головой, почти физически чувствуя, как его вновь разрывает на две половины. «Ничего так повеселился, да. А ты подумал о том, что Чонун тебя ждёт? Он опять будет бояться уйти из квартиры, думая, что ты можешь вернуться в любой момент. Представляешь, до чего он себя может довести?» «Сколько раз можно повторять? Заботиться надо о себе в первую очередь. Этот Чонун – ненормальный, у него психическое заболевание. Ты в волонтёры записался, оказывающие помощь сирым и убогим?» - Я точно скоро с ума сойду, хён. У меня в голове настоящая каша, я ничего не понимаю, - Кюхёну казалось, что ещё чуть-чуть, и он начнёт скулить, как побитая собака. «Сам виноват». «Какое жалкое зрелище…» - Знаешь, Кю-а, философ или психолог из меня никакой, - Хёкджэ недовольно покосился на Донхэ, который начал пускать слюни ему на плечо, и вздохнул. – Но я тебе вот что скажу… Сеул, как и любой крупный город, не спит ни днём, ни ночью. Кто-то спешит на смену, кто-то медленно меряет шагами улицы, не желая, например, возвращаться в пустую квартиру или к ворчливой жене; машины с низким урчанием проносятся мимо, расчерчивая темноту огнями габаритов. Тихо гудят неоновые вывески, откуда-то доносится музыка, где-то за поворотом хрипло поёт о неразделённой любви уличный бард. Кюхён бежал так, что, казалось, если резко остановиться, сердце по инерции продолжит двигаться и размажется изнутри по диафрагме. Или не выдержит перегрузки и разорвётся к чёрту. Иногда парень замедлял бег, то ли уставая, то ли борясь с сомнениями, которые продолжали терзать неуверенными «стоит ли?» и «а что дальше?». Но Кю только сжимал крепче кулаки, закусывал губу и ускорялся, мысленно благодаря Хёкджэ и Бога – последнего за то, что он предоставил Кюхёну хорошего (и рассудительного, что самое главное) друга. Добежав до «Magic Mist», Чо быстро сориентировался и понёсся по направлению к дому – настоящему дому. *** - Кибом-а, иди сюда, - женщина схватила ребенка за руку и отодвинула себе за спину. - Мам, я хочу еще поиграть с Чонуном. - Нет, мы идём домой. - Но почему? - Понимаешь, твой друг… Он немножко нездоров, и мне было бы спокойнее, если бы вы с ним не общались. - Но мне нравится слушать, как он играет на фортепиано! - Я куплю тебе диск с классической музыкой, и не спорь со мной. И так каждый раз. Стоило только Чонуну сблизиться с кем-то, как этот кто-то исчезал из его жизни. Причем именно «исчезал», или, лучше сказать, «спасался бегством»? Даже Кюхён… Оставил и чемодан, и футон, и работу. Он не вернётся. Чонун проснулся в холодном поту. Его трясло и мутило. В квартире было очень темно: кажется, фонарь на углу улицы перегорел. Нащупав выключатель и борясь с рвотными позывами, блондин буквально ввалился в ванную комнату. Свалившись на колени перед унитазом, он закашлялся: даже блевать было нечем, потому что он не ел уже вторые сутки. Дышать тоже было нечем: боль стальным кольцом обвила грудь и повесила гирю на шею. Обхватив голову руками, Чонун прислонился спиной к холодному кафелю и, мерно покачиваясь, начал поскуливать. Слёз не было. Его начало трясти так сильно, что зуб на зуб не попадал. - Холодно… - медленно съехав по стенке на пол, парень обнял себя за плечи руками. – Х-холодно… - Чёрт, я сейчас точно пропашу носом асфальт, - пробормотал Кюхён, спотыкаясь в третий раз. Улица, на которой жил Чонун, была плохо освещена – фонари светили слабо, некоторые вообще не горели. Кю старался идти как можно быстрее, он напряжённо щурил глаза, чтобы не попасть ногой в выбоину в асфальте и не навернуться. Через несколько минут, которые показались ему вечностью, Чо добрался до нужного подъезда и, зайдя в него, рванул по ступенькам вверх, не желая ждать лифт. - Я слышал про синдром Аспергера и общался с людьми, которым поставили такой диагноз. Знаешь, что бы ты там ни прочитал в интернете… - Я ещё не успел. - И хорошо, что не успел. В общем, они такие же люди, как и все мы, просто им труднее жить в социуме, приспособиться к нему. Если представить обычного человека и человека, больного этим синдромом, в виде, скажем, пластилина, то первый будет разогретым и потому податливым, а второй – холодным и жёстким. Я уже говорил, что общался – и общаюсь – с такими людьми? Так вот, знаешь, если честно, с ними иногда намного приятнее, чем с «обычными», потому что они искренние. Второй этаж… Третий этаж… Ноги гудели и подкашивались, горло горело огнём – пришлось остановиться, чтобы немного передохнуть. Кюхён вообще не понимал, как он умудрялся до сих пор держать тело в вертикальном положении и более-менее быстро передвигаться – столько бежал без перерыва. - Но… Но не просто же так это называется «психическое расстройство»? - Кюхён-и, не строй из себя невинную овечку. Ты сам прекрасно знаешь, что в нашем мире всё, что хоть немного отклоняется от нормы, обзывается каким-нибудь страшным словом. Одно «девиантное поведение» чего стоит. Самое интересное, что под него подходят и героические поступки, и склонность к насилию – совершенно противоположные по своей сути вещи. Люди в большинстве своём стараются не выделяться ничем из толпы, поэтому подсознательно негативно относятся ко всему, что выходит за жёсткие рамки усреднённого. Поэтому и герои, и гении, и преступники – все одиноки. Четвёртый этаж… Странное ощущение дежавю. - Ну же! – Кюхён вытер мокрый лоб и продолжил подниматься, помогая себе руками, – цеплялся за перила и подтягивался вперёд вверх. - И, знаешь… - Хёкджэ ненадолго умолк, отвлекаясь, чтобы убрать подлокотник между ним и Донхэ. Рыжий в момент сполз с плеча на колени Хёка и продолжил сладко сопеть. – Если уж ты полюбил Чонуна таким, какой он есть, даже не подозревая о его болезни, то что мешает тебе просто забить на этот факт и любить дальше? Я не берусь утверждать точно, но мне кажется, что он очень особенный человек, раз уж смог влюбить тебя в себя, сам того не подозревая. Хотя, может быть, я слишком наивен и всё такое. Пятый этаж. Трясущимися руками Кю достал из кармана ключи, которые, слава богу, не выкладывал ещё со вчерашнего вечера, и кое-как открыл дверь. - Чонун! Хён! – никто не отзывался. Кюхён увидел, что в ванной горит свет, и рванул туда. – Хён! «Всё? Конечная?.. Даже голос его слышать начал...». Крепко зажмурив глаза, Чонун подтянул колени к груди. Он не хотел сталкиваться со своими галлюцинациями лицом к лицу. Кюхён замер, увидев скорчившегося на полу старшего. - Х-хён? Ты… Что?.. Оцепенение спало, и Кю упал на колени рядом с Чонуном, пытаясь поднять его и усадить. - Кх-х-х, тяжело, - мышцы протестующе гудели, грозясь отказать вовсе. – Хён, ну же, помоги мне хоть немного, пожалуйста. - Нет… Нет, я не проснусь, нет… - старший замотал головой и еще сильнее зажмурился. – Я проснусь, и тебя больше не будет рядом. Нет. Я не хочу. - Я здесь, ты не спишь! – Кюхён вцепился в плечи Чонуна и затряс, пытаясь привести в чувство. – Я! Здесь! Открой! Глаза! - Зачем? – его тело напоминало тряпичную куклу в руках у кукловода. - На меня посмотри, ради бога! - почти проскулил Кю. Он быстро встал на ноги, набрал в ладони воды из-под крана и умыл старшего, надеясь, что холодная вода хоть как-то поможет. - Чонун, чёрт тебя дери!! - Зачем мне смотреть на тебя?! Зачем ты пришел?! За вещами?! Я ничего не трогал! Ты хочешь мне прямо сказать, что уходишь?! Поздравляю, ты будешь первым, кто сообщит мне об этом! – сорвался на крик старший. - Я никуда не ухожу, перестань истерить, - Кюхён заставил себя успокоиться, понимая, что одними эмоциями ничего не решить. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Чо взял лицо старшего в руки и повернул к себе. - Слушай меня. Я идиот, что бросил тебя, ничего не сказав и не объяснив. Я идиот, что вообще бросил. Я идиот, что довёл тебя до такого состояния. Я прошу у тебя прощения, хотя ты имеешь полное право не простить. Я уйду, если ты этого захочешь, но, если нет, я останусь и... Кюхён замолчал на секунду, чтобы набрать воздуха. Голова кружилась сильнее, чем после нескольких петель на американских горках. - И пообещаю больше не уходить никогда. Правда. «Даже если всё это мне снится, мне всё равно». – Знаешь, я тогда так страшно измазал штаны и, кажется, куртку. Я совсем потерялся в том районе, оказывается, он такой большой. И фонари почти нигде не горят. Я пришел домой и думал, что ты там, но тебя не было. Я наследил ботинками и перемыл все полы, чтобы ты пришел в чистую квартиру. Но ты не пришел. Я даже начал развязывать узелки на шнурках, но у меня ни черта не получалось. Потом пришли мама и Чонджин. Он сказал, что, наверное, ты пошел на свидание с девушкой, которая приходила к тебе в кафе. Но как же так? Ты мне ничего не говорил. Я… Я не знал, что думать. Потом мама сказала, что она всё рас… рассказала тебе. Я понимаю. Я больной человек. Так говорят все вокруг, но знаешь, что самое смешное? Я чувствую себя абсолютно здоровым. Чонун сам не заметил, как по его лицу потекли слёзы, как губы неконтролируемо кривились в улыбке, как руки начали цепляться за Кюхёна. Чо с силой закусил губу, крепко обнимая старшего. В памяти снова всплыли слова Хёкджэ: Люди в большинстве своём стараются не выделяться ничем из толпы, поэтому подсознательно негативно относятся ко всему, что выходит за жёсткие рамки усреднённого. Поэтому и герои, и гении, и преступники – все одиноки. - Ты… Нормальный. Здоровый. Для меня. Забудь про то, что говорят люди. Для меня ты абсолютно правильный и нормальный. - Мне так холодно, Кюхён, мне всё ещё кажется, что я замёрзну насмерть в этой ванной. Но я не хочу умирать тут. Это как-то… некрасиво. - Некрасиво ему, - проворчал Кюхён, отстраняясь от Чонуна. – Можешь встать? Я бы попробовал тебя понести, но у меня не хватит сил. - И на что это ты... Ай! – еле разогнувшись, поднялся с пола старший. – Силы тратил? - Бежал, - прохрипел Кю, с горем пополам приводя себя в вертикальное положение. – Пошли на кровать. Ещё минута, и мне придётся улечься на пол прямо тут, а эта перспектива как-то не прельщает. - А куда ты ушел тогда? – спросил Чонун, когда они наконец повалились на кровать. - В своё старое общежитие. Донхэ и Хёкджэ нарушили закон – хе-хе – и приютили меня у себя. - Зачем ты пошел к Донхэ? - Не к Донхэ, а к нему и Хёкджэ, - поправил старшего Кю, делая акцент на «и Хёкджэ». – Мне больше некуда было идти. Я мог бы, конечно, попробовать дойти пешком до Сокчо, но не решился. - И хорошо, что не решился. Родители не отпустили бы тебя обратно, я думаю, - заключил Чонун, немного успокоившись после настойчивого «и Хёкджэ». – Я проспал весь день. Теперь хоть по потолку бегай… - Соседи сверху этого не оценят, мне кажется, - пробормотал Кюхён, закрывая глаза и блаженно вытягиваясь во весь рост. Всё тело, казалось, налилось свинцом, не было сил пошевелиться ни на миллиметр. – Уф-ф-ф… Я так устал, что сейчас помру просто. - Не надо. Не хочу с утра проснуться и обнаружить рядом труп. У многих людей даже фобия такая есть. Я читал. Ты бы хоть джинсы снял, постель-то чистая, - Чонун довольно ощутимо ткнул младшего в бок. - Я не могу-у-у-у. - Ты точно только бегал? – недоверчиво спросил блондин. – Давай помогу, а то простыни жалко. Усевшись на постели и перевернув Кю на спину, Ким стянул с него штаны и свитер. - Ну, вот. Теперь, как человек хоть спать будешь. - Спасибо. Ну, я ещё по лестнице поднимался… На улице, оказывается, даже ночью столько народу… Все куда-то идут… Я пару раз чуть не снёс кого-то… Там… - Кюхён провалился в сон без сновидений, не договорив фразу до конца. - Там страшно… Я знаю, - накрыв младшего одеялом, Чонун устроился рядом. Он очень боялся заснуть – а вдруг всё исчезнет? И тогда комната снова станет пустой и серой. Взяв Кюхёна за руку, блондин решил просто дождаться утра, чтобы проверить, не галлюцинация ли это.