Сторге

Ты любишь рисовать на стенах своей пещеры, и много раз это становилось причиной различных травм — иногда в художественном азарте ты добиралась почти до потолка. А балансировать на одной ноге на шаткой стопочке камней или держаться неудобно выгнутой рукой за расщелину и вместе с этим рисовать очень сложно. Поэтому ты спотыкаешься, подскальзываешься и падаешь раз за разом — хоть ты и гордишься своими кошачьими качествами, ты даже не приблизилась к грациозной ловкости, с которой по улью перемещался твой лусус. Когда на душе особенно паршиво, ты собираешь старые баночки кровокраски и принимаешься за рисование, чтобы развеяться. Впрочем, заканчивается всё так же, как и всегда, и возможно, что ты приземляешься, ударившись о голые камни плечом, лопаткой или чем-нибудь ещё болезненным, не так уж и случайно. К тому же, волна едва слышимого хруста, прокатывающаяся по твоей вертикальной позвоночной колонне, в чём-то даже приятна. Иногда забавно полежать, прикидываясь трупом, пока Понс не подойдёт и не лизнёт тебя в лоб, убеждаясь в том, что ты ещё жива. Ты не видела ничего особенного даже в оливково-зелёных синяках — иногда пары ударов по стенке было мало для успокоения, так что страдали не только кулаки. Главное, что это было быстро и просто, и после этого ты могла вернуться к ролёвке с Муррези или заблокировать Эридана в четвёртый раз за день. Тебя не особо волновало, увидит ли кто-нибудь следы, так что время от времени, когда реальность становилась совсем нестерпимой, ты срывалась, раскидывая баночки краски и избивая стены, пока на них не начинают оставаться оливковые брызги. Понс всегда подбегала и оттаскивала тебя за штанину, чтобы ты не успела себе совсем сильно навредить. Ты достаточно раз разбивала свои кулаки для того, чтобы это сказалось на суставах — ты носишь специальные перчатки, чтобы пальцы не шатались и не выскакивали из положенных мест сами по себе. Ты обнаружила, что когда Каркат снова разглагольствует о твоих ролевых играх, расстраивая тебя вдвое сильнее из-за твоей алой влюблённости, и прочими способами ведёт себя как полный козёл, можно откатиться от скорлубука, колотить, пинать, кричать и биться головой об стену, пока ты наконец не успокоишься. Также ты вновь обнаружила, что Каркат иногда может быть умным — одной из его самых умных штучек было представить тебе Эквиуса со словами: "ЗАБЕРИ ЭТОГО НЕВЫНОСИМОГО ГОВНЮКА, ОТ НЕГО УЖЕ ОТКАЗАЛИСЬ ПО ОЧЕРЕДИ ФЕФЕРИ, ЭРИДАН, А ПОТОМ И ГАМЗИ, КОТОРЫЙ СКИНУЛ ЕГО МНЕ, И ЕСЛИ Я УСЛЫШУ, КАК ЭТОТ УЁБОК ГОВОРИТ ПРО ТО, КАК ЕМУ НУЖНО ПОЛОТЕНЦЕ, ХОТЬ ЕЩЁ ОДИН ЧЁРТОВ РАЗ, Я ОТОРВУ КРЫШКУ СВОЕГО СКОРЛУБУКА И ЗАБЬЮ НАСМЕРТЬ И ЕГО, И СЕБЯ". Ты быстро ответила ему "океюшки" и почти тут же иконка троллиана вспыхнула новым сообщением. Оно было написано тёмно-синим шрифтом и очень формально, хоть и не напыщенно. Общение было довольно приятным, несмотря на то, что он не участвовал в ролевом отыгрыше, но довольно скоро проступило высокомерие — Эквиус спросил про твой цвет крови, который ты считаешь не нуждающимся в скрытии, после чего индигокровка закончил разговор. Как грубо! Ты троллила его ещё пару раз, пока он не начал отвечать довольно резко. Наконец, это тебе надоело, и ты ответила высшекровке тем же, не сдерживая языка и совершенно не собираясь спокойно принимать напыщенное презрение собеседника! Ты даже показала экрану язык, отослав последнее сообщение. Он сказал, что нуждается в использовании полотенца, так что ты откинулась, хрустнув спиной и запрокинув голову. Когда же твой собеседник вернулся (ты дёрнулась от звука пришедшего сообщения), он выглядел... Впечатлённым? Ты не вполне поняла, почему, но после этого Эквиус перестал так сильно упирать на гемоспектр и всё связанное с ним. После этого вы стали разговаривать довольно-таки часто, пусть и в основном с твоей подачи — он забавно злился, а ещё почему-то казалось, что его интересует твоё мнение насчёт совершенно всего. Тебе было непривычно ощущать искренний и в целом доброжелательный интерес к себе, и это несомненно было приятно. Вы рассказывали о своих жизнях, и, к твоему удивлению (Эквиус, как всегда, оставался невозмутимым), они оказались почти противоположными. Его текла размеренно и однотонно, и каждая ночь была похожа на предыдущую, совершенно лишённая изменений или новизны. Это тебя немного шокировало, и ты твёрдо решила привнести немного задорного хаоса и непредсказуемости, в которых ты жила всю свою жизнь, в его. Ты начала с фантазий насчёт того, что уже было — например, вместо строительства кирпичных стен для отработки ударов на них (ничто другое не было достаточно СИЛЬНО для того, чтобы выдержать больше пары тычков), ты предложила строить специальных роботов для драк, и из задумчивого тона его сообщений ты поняла, что эта мысль зажгла маленькое электрическое светопроизводящее устройство в его мыслекотелке. Он поблагодарил тебя за то, что ты такой хороший друг, и что-то дрогнуло у тебя в груди, когда ты ответила, что он тоже. Ещё он рассказывал про свои чувства и иногда про причуды, и ты слушала, не переставая баловаться ролёвкой, но и не утрачивая внимания, и надеясь, что Эквиус сумеет определить разницу между колебанием квадрантов и простыми фантазиями. Да и он с Арадией странно выглядели бы на "алой" стенке — квадрант, обведённый твоим любимым оттенком красного (которым ты отмечала свои самые вызывающие умилённый писк пейринги), был на "чёрной". Все твои друзья рано или поздно попадали на стену, иначе как бы ты могла уследить за всеми шиппами и слухами? Ещё один обведённый пейринг разместился в середине "бледной" стенки, почти напротив твоего сидения за скорлубуком, но ты стеснялась его и прикрывала чем-нибудь в большинство ночей, впрочем, открывая на время сна. В одну ночь ты не стала его прикрывать. Ты её помнишь, потому что тогда ты жутко разозлилась на Понс — она не хотела выпускать тебя на охоту в дождь. Обидно это было потому, что это значило, что тебе не доверяли, когда не могли учуять. Ещё обиднее было потому, что это значило, что тебя считают слабой. Понс пора было бы уже понять, что ты крепкая и сильная! Ты решила погасить эмоции обычным способом (не могла же ты поднять руку на пока единственное близкое тебе существо) и в один неудачный момент ударила стену сильнее, чем хотела. Схватившись за повреждённую руку и подвывая от боли, ты сползала по стенке, пока подбежавшая Понс зализывала пульсирующий кулак, затем свернувшись у тебя на коленях, когда ты, съёжившись под стеной, начала плакать. Какое-то время было весьма сложно печатать, ты даже подумала, что на этот раз ты всё-таки что-то сломала. Рисовать тоже не выходило — рисунки были настолько плохи, что у тебя получалось декапчалогировать вещи далеко не с первого раза, что удобства жизни опять же не добавляло. Эквиус одно время интересовался, почему ты вдруг перестала ролить, а ты не озаботилась объяснением этого ему. Точнее, ты старалась всячески избежать того, чтобы он узнал о травме. Это было сложно, особенно когда вы говорили по видеосвязи впервые, и тебе пришлось все полтора часа держать руку вне кадра. Это было довольно-таки здорово, через пару сеансов он даже похвалил твои рисунки и ты поздоровалась с его лусусом, когда тот принёс молоко и полотенца, и познакомила Эквиуса с Понс, нагло усевшейся прямо к тебе на колени — точнее, почти прямо на клавиатуру. Вы оба посмеялись, что-то снова ёкнуло у тебя в груди и ты назвала его своим лучшим другом. Он ответил тем же, и ты завершила звонок до того, как твои щёки вспыхнули яркой оливкой. Ты реально вбледнилась в него, сильно и серьёзно. Вздохнув, ты провела здоровой рукой по маленьким оливковому и синему символам с ♦ между ними и отнесла Понс на свою кучу шкур перед сном. В первый раз он попытался папнуть тебя, когда пришёл к тебе в день, который и Каркат, и Эридан, и даже Вриска настойчиво пытались испортить. Эквиус весь путь озирался, не желая быть замеченным, и когда ты открыла слегка хрустнувшую под СИЛЬНЫМ стуком дверь, он видимо заставил себя сдержаться и не обнимать тебя. Вы какое-то время просто разговаривали, и когда у тебя на глазах выступили слёзы, Эквиус тихо заворчал своим глубоким, хоть и не самым низким голосом. Для верности, он протянул руку, чтобы погладить тебя по лбу, и тут же голову пронзила боль и ты рефлекторно отдёрнула её. Лоб ныл, даже давление, казалось, скакнуло, какого чёрта он был таким сильным?! Ты просто хотела быть папнутой, ты хотела его у себя в бледном, но вот он уже вскакивает с пола и бормочет шквал извинений. Эквиус почти выбежал, не переставая бормотать извинения, источавшие беспокойство, позор и стыд, и ты могла поклясться, что он плакал, несмотря на то, что твои собственные глаза застилали слёзы. Когда ты стала уверена в том, что он ушёл, ты съёжилась, бессильно стуча себя по вискам. Ну конечно же, тебе надо было всё испортить, ведь это наверняка был единственный твой шанс получить морейла! Ты ненавидела своё предательское низкокровное тело, так невовремя тебя подведшее, и в вихре бурлящих эмоций ты когтила, колотила и била всё, что попадалось тебе под руки, считая и твоё тело. Только рисунки и Понс ты не трогала, да и вскоре тело окончательно разболелось, а голос сел настолько, что ты могла лишь натужно сипеть. Какое-то время Эквиус снова тебе не писал, но ты не забывала троллить его каждый день, рассказывая о том, как быстро проходит синяк, и только когда ты сказала, что всё в порядке, он ответил, и это тебя несказанно обрадовало — тебя всё-таки не бросали! Особенно обидно это было бы потому, что ты даже не успела рассказать ему о своём бледном влечении. Ты это всё же сделала, когда вы сидели в видеочате. Он тихо поскрипывал отвёрткой, ковыряясь в недрах дефектного робота, а ты мурлыкала одну из своих многочисленных любимых песен — недавно Эквиус, покрывшись едва заметными испариной и синим румянцем, отметил, что твой голос "до100точно вос%итителен, чтобы поспорить даже с изображениями мускулозверей". Неожиданно пробившиеся сквозь небольшие потолочные окошки (впрочем, других у тебя и не было) лучи почти успели обжечь твои чувствительные глаза, заставив тебя прерваться на полуслове и проморгаться. Твой возбледнённый сказал что-то про восставанну, обеспокоенно глядя на тебя своими ярко-синими глазами, видимыми из-за сползших по влажному носу тёмных очков. В ответ ты лишь встряхнула головой и улыбнулась: — неужели ты думаешь, что я просто возьму и оставлю своего муррейла в одиночестве? Ты прикрыла глаза — напряжение просто чувствовалось, почти тут же найдя подтверждение в резком звуке гнущегося металла и рвущихся кабелей. Синекровный начал что-то бормотать, запинаясь, и ты чуть не хихикнула, когда он просипел "проклятье", вытаскивая выдранный с мясом смятый клок проводов, схем и обшивки. Откинув голову, ты промурлыкала "мой бледный". Он ответил, не повышая голоса, но почему-то твоя гемопомпа пропустила удар, когда ты услышала это тёплое "а ты — моя". Прошло довольно много времени с вашего взаимного признания до того, как тебя всё-таки поймали на не самом "допу100имом" способе контроля эмоций. Если это вообще имело что-то общее с контролем. Открытие произошло, когда ты была в гостях у Эквиуса — редкое и ценное для тебя событие. Он нёс тебя туда на плечах, прямо как маленький спинной запасомешок, и ты всё время вертелась, во все глаза разглядывая незнакомые места. По прибытию он предупредил, что ему следует отлучиться ненадолго, и усадил тебя на единственный мягкий предмет мебели в комнате — роскошный, хоть и небольшой диван чёрного дерева и синего бархата. Тебе, как и всегда, не сиделось, и зов приключений привёл тебя после некоторого блуждания к роботу, стоявшему у стены с полувытащенным источником питания. Обнюхав и потыкав в разные места, ты не нашла ничего лучше, как с громким щёлком вставить батарею на место. Немедленно сверкнув алыми линзами, бот встал в стойку, немного нелепо подёргиваясь — кажется, он там простоял довольно давно. Ты отступила на пару шагов, шипя сквозь оскаленные зубы и пригибаясь ровно в тот момент, когда машина взмахнула своим внушительным железным кулаком. В ответ ты попыталась запрыжкопутать её, но та даже не покачнулась под ударом твоего тела, валившего казавшихся куда более грозными зверей. Видимо, это был один из экстремальноспарринговых роботов твоего муррейла — всего через пару секунд борьбы тебя швырнули в стену, прижали к ней и принялись методично избивать. Твои когти едва ли сдирали тонкую металлическую стружку с пыльной поверхности бота. Ты была готова совершить не очень лихой пируэт с катушек (или из сознания), когда голова машины с хрустом вылетела с положенного места, впечатываясь в другую стену отдыхотсека. Ты подняла глаза только чтобы увидеть, как Эквиус с перекошенным лицом буквально рвёт на части боевого робота. Когда тот перестал двигаться, высшекровка пинком отправил остатки в угол, подбегая к тебе. Он был без очков, по лицу стекали капельки пота, а в широко распахнутых глазах начинали скапливаться слёзы, но ты слабо обхватила его за руку и он послушно сел, давая облокотиться об себя. Эквиус мягко обнял тебя (ты не могла даже удивиться, как ему удалось не сделать тебе больно) и начал о чём-то расспрашивать, но ты просто купалась в самоненависти и не слышала его. Что вообще тогда стукнуло тебе в голову?! Любопытной Варваре, как известно, а ты только что сунула свой нос прямо в капкан. В послешоковом состоянии и всё ещё на эмоциях ты сделала то же, что и всегда — игнорируя плавающее от боли и выступивших слёз зрение, ты дёрнула руками, намереваясь хорошенько стукнуть себя, тупая дура дурадурадура- Эквиус ухватил тебя за руки, не давая навредить себе, и ты удивлённо взглянула на него, смаргивая бледно-оливковые слёзы. Его густые брови, вставшие кривоватым домиком грустного недоумения, и поджатые губы показывали, что он был весьма растерян. Неожиданно охрипшим голосом он пробормотал: — Непета? Тебе однозначно 100ит о100новиться, ты и так уже весьма СИЛЬНО по100радала, зачем ты вредишь себе ещё больше? Чувствуя, как густая оливка неторопливо сочится у тебя из носа и рта, что ощущалось, как будто отовсюду, ты пролепетала: — потомурр что я дура и мне надо себя наказать за то, что я такая тупая, слабая и бескотрактерная дрянь, и избавиться от всего этого чувства вины, стыда и- — Прекрати немедленно! Это совершенно неправильный и недопу100имый способ выплёскивать эмоции! — практически прорычал высшекровка, притягивая тебя к своей груди (ты была всего на полголовы ниже). Его сильные и горячие на ощупь руки прижали твои к бокам, что было немного больно, но ты дала ему удержать себя. Что-то подсказывало тебе, что это было нужно вам обоим. — Итак, запомни один про100й приказ. Тебе не разрешено вредить себе. Ты до100йна куда большего, чем у тебя е100ть сейчас, возможно, даже более высокого положения в гемо- к%м, про100и. Не копи и не выплёскивай свои эмоции таким образом — вспомни о все% те% раза%, когда мы валялись в куча% разны% вещей и обсуждали всякие сложные чувства, разве это не лучше и разумнее? Я рассказывал тебе о свои% радостя% и горестя%, а вот так... — Эквиус немного вздрогнул, выдыхая и кладя свой узкий подбородок тебе на макушку. — А вот так вредить себе никогда не сделает тебе лучше. Ты не могла ответить — адреналиновый раж медленно отступал, и ты с хрипом дышала, ощущая, как с каждым ударом гемопомпы все ссадины и синяки болят всё сильнее. Сглотнув солоновато-терпкую кровь, ты ощутила, как один из клыков шатается. Удивительно, но положив голову на грудь своего муррейла и насыщаясь его веющим теплом, ты ощутила, что боль понемногу проходит. Восстанавливая дыхание и едва заметно урча, ты ощутила, как твоё темечко постепенно намокает, и вовсе не из-за крови или пота. Ты прикрыла глаза, отпуская на волю свои слёзы, тут же впитывающиеся в его майку. В конце концов, он так заботится о тебе, и если он думает, что так не стоит, то так оно, наверное, и есть.

***

После этого дня всё становится более спокойным и светлым в твоей памяти — куча разговоров, успокаивающих поглаживаний и объятий. Доходило даже до того, что ты полушутливо жаловалась Эквиусу, что он не отпускал тебя спать, пока тебе действительно не станет хорошо. Но с днями, неделями и целыми перигеями твоё состояние улучшалось. Вначале действительно было довольно сложно, но с его постоянной тёплой поддержкой и мягкими боевыми перчатками, делавшими удары почти безболезненными для тебя (он подарил их тебе с широкой улыбкой и комментарием, что они точная копия тех, что входят в экипировку хулиганнигиляторов), ты перешла от насилия к рисованию (твой муррейл не переставал хвалить твои картины каждый раз, как видел) и самовыражению через него. Эквиус частенько заглядывает к тебе, так же, как и ты к нему. Ты слушаешь его, он слушает тебя, и ваши разговоры о чувствах стали далеко не редкостью, но ты теперь даже рада им. Каждый разговор отмечает собой точку, на которую ты сможешь оглядываться, понимая, что теперь стало только ещё лучше. Эквиус утешает тебя, наполняет тёплым светом мрачные дни, журит за "недо100йные" и плохие дела и удерживает тебя от выплесков хаотичных эмоций. Он лучший муррейл на свете. Твоё имя Непета Лейон и тебе нужен Эквиус, чтобы быть целой.