***
Мерцающие грани Аркенстона, которые стали его путеводной звездой и которыми он смог купить мир между людьми и гномами, и это не было высокой ценой. Он бы отдал все драгоценности мира, чтобы не было того, что случилось потом и что до сих пор иногда вставало у него перед глазами. Та битва возле Одинокой горы. Слишком дорого они заплатили за новую жизнь без орков. Битва Пяти Воинств уничтожила большую их часть, хотя войска союзников тоже оказались сильно поредевшими. В том числе и знакомыми, ставшими друзьями. Бильбо вспоминал песни гномов, эльфов, людей на поле битвы и среди братских могил – о погибших, которых не вернуть. Эти песни выворачивали душу наизнанку, заставляя плакать. И от слез становилось легче. Торин не плакал. И не пел. Он молчал, но Бильбо не мог на него смотреть. Впрочем, как и все остальные из его отряда. Он прогнал их всех, переживая свое горе в одиночку, никак не желая признавать, что оно не только его. Торин прогнал Балина, который хотел его утешить, Бомбура, который принес ему поесть, даже Трандуила, который пришел выразить свои соболезнования. Двалин, который считал себя ответственным за сохранение жизни и своего короля, и его наследников, переживал свою вину где-то в одиночестве в сердце горы. Остальные… остальные помогали хоронить павших в Битве Пяти Воинств. Но Кили и Фили к погребению по всем правилам гномов готовил Торин, никого не подпуская ни к себе, ни к ним. В последний раз оберегая их – от всего… И все же хоронили они их всем своим отрядом. Торин не смог их прогнать, даже Бильбо, на которого до сих пор не мог спокойно смотреть, припоминая его двойную игру – пусть даже во имя мира. Впрочем, хоббит и сам понимал, что лучше не лезть лишний раз ему на глаза. Но не прийти проститься с друзьями он не мог. Торин, которому помогали все его гномы, бережно уложил тела погибших родичей в глубокие трещины в самом дальнем уголке Одинокой горы, в забытой пещере, в потаенной каверне. После короткого прощания он закрыл вход туда кусками породы. А Бильбо все никак не мог поверить в то, что братья больше не улыбнутся, не придумают какую-нибудь шутку, за которую потом получат от Торина хороший подзатыльник – один на двоих. Бильбо все надеялся, что они сейчас постучат изнутри, Кили, как всегда, засмеется, не в силах сдержаться, а Фили смешно сморщит нос, хлопая его по плечу – опять ты нас выдал! Но они не постучали. Торин, молча постояв у стены, ушел, не оборачиваясь. А Бильбо лишь беспомощно посмотрел ему вслед, цепляясь за рукав Бофура, который оказался рядом. Потом ушли и все остальные гномы, положив по своему камню на могилы братьев. Лишь Бильбо все стоял, прислушиваясь к тишине заброшенного тоннеля.***
Проводив последнюю повозку уезжающих друзей, Бильбо помахал им вслед и поплелся домой. Ему предстоял не такой уж долгий, но одинокий путь по практическому безлюдному, опустевшему поселку. Он брел по колено в снегу, не замечая ветра и снежинок, бьющих в лицо. Он настолько задумался, вернувшись в прошлое, что не сразу сообразил, что идет по чьим-то следам. Две дорожки, сплошные борозды, словно кто-то ехал на чем-то или шел, не поднимая ног. И это был не хоббит – следы были от сапог. Бильбо обернулся, пытаясь понять, в какую сторону шел незнакомец. Прошел немного назад – следы уводили к полузабытому выходу из каменоломни, заброшенной еще сто лет назад. Бильбо заторопился вперед – слишком уж тревожно завывал ветер, грозя бедой, да и мороз не давал стоять на месте. Потом вьюга принесла обрывки разговора – просто несколько слов, от которых у Бильбо замерло сердце. «Не стой – замерзнешь» да «Еще немного, поверь мне». Голоса разобрать было невозможно, но хоббит не хотел, чтобы кто-то умер. Он не заметил их в снежной метели, споткнулся о то, что посчитал в потемках то ли сугробом, то ли корягой – и рухнул на землю, перекувыркнувшись через голову. И так, лежа на спине, вывернув шею, он увидел легкое движение. Бильбо неловко поднялся на ноги, смахнул снег с «сугроба»… Это были двое мальчишек, которые маленькими сжавшимися комочками лежали на тропинке. И в последнем стремлении согреть друг друга они сцепились так сильно, что не разделить. Один из них, прижимая к себе второго, из последних сил пытаясь его согреть, даже лежа в сугробе, повернул голову и посмотрел на Бильбо сонными глазами. Хоббит, в оцепенении постояв еще пару секунд, схватил их в охапку и поволок в дом, до которого оставалось несколько шагов.