a mental case

Тэхён заканчивает картину. Одного кусочка не хватает. Он к Чонгуку руку протягивает и говорит: — Дай мне. — Давай убежим, — вдруг предлагает тот. — Дай! — требует Тэхён. Дырка в паззле его нервирует. — Давай убежим? — повторяет парень, подходя к нему с оставшимся кусочком. Тэ забирает деталь, вкладывает на место и смотрит на результат. На картине изображён настоящий космос. — Вааа, красиво! — тянет Тэ, широко улыбаясь. — Чёрт, Тэхён, ты глухой или тупой? — Чонгук опускается перед ним на корточки. Парень вздрагивает. — Нет. — Тогда почему не отвечаешь? Ты не хочешь сбежать отсюда? — Тут хорошо… Тэхён смотрит на Чонгука с опаской, остро реагирует на тон его голоса. То, что Чонгук злится, он чувствует, но на что — понять не может и потому нервничает. — Хорошо? А, ну заебись! — всплескивая руками, Гук вскакивает и уходит. Ему вот совсем не хорошо. Он же едва не сорвался чтобы не выебать Тэхёна прямо на его космосе. Когда гораздо позже, уже почти ночью, Тэхёну хочется выяснить, почему же Чонгук так злился, он идёт прямиком к нему в комнату, входит без стука и без слов. Чонгук лежит в кровати и дрочит, Тэхен замирает в дверях. Перед ним открывается новый космос. — Иди сюда, — не теряясь, Гук приподнимается, сжимая член в руке. Посетитель вздрагивает от испуга, шагает назад. Оглядывается в коридор. Снова смотрит на Чонгука. Позади Тэхёна нет никакого космоса. А впереди — только он. Он тихо воет, падая обратно на кровать. Тэхён шагает к ней, почти не дыша. И Чонгук нападает на него, иначе не назвать. Прыгает, валит с ног, тычется носом в шею, рычит, лапает, членом об ногу трётся. Споткнувшись от напора, Тэ падает, ударяется затылком. Голова после этого так кружится забавно, мир вокруг качается. Тэ держится за Чонгука и мычит от стартующих вертолётов в голове. — Чонгук, — жалобно зовёт Тэ. Тянет его за кофту на спине. Гук тяжелый и его так много. — Чонгуууук! Тот подминает парня под себя как-то по-медвежьи, трогает за ягодицы, спустив штаны, что-то бурчит то зло, то ласково. Он и раньше-то был озабоченным, а на Тэхёне совсем сдвинулся похоже. Тэхён слушает его звуки, но не пытается разобрать. Он их не понимает. Он их боится, но они ему нравятся. Он ёрзает, Чонгук ему мешает. А Тэ мешает Чонгуку. В какой-то момент они держат друг друга так крепко, что сложно дышать. — Я хочу тебя… — Чонгук озвучивает очевидное и мажет губами по шее парня. — Съесть? — спрашивает тот, потому что ничего другого в его голове нет. Чонгук, кажется, правда его ест. То, что он с его шеей делает, никак иначе не назвать. — Выебать, — хрипит Чонгук. — Выебу тебя в задницу! — вспоминает Тэ очень кстати и отпускает Чонгука — руки по полу в стороны раскидывает, голову запрокидывает и говорит громко. — Мне горячо! — Да? И мне тоже. Как же ты пахнешь… твою мать! Чонгук переворачивает Тэхёна на бок, так удобнее трогать его между ягодиц. Парень сжимается, снова ёрзает. — Нельзя там трогать! — Я хочу! — рычит Чонгук, жмется к партнеру, кусается. Тэ пытается поймать его руки, вскрикивает и ворчит несвязно. Бьёт ладонями, шипит, дерется. Чонгук пропихивает в него большой палец, надавливает и стонет в затылок. Тэхён ошарашен. Слова в понравившейся фразе очень буквальные! — Гук, — выдыхает короткий слог. Это всё, что он может в данный момент. — Впусти меня… — Гук медленно гудит над ухом, тяжело дышит, пропихивает палец глубже толчками. Противясь, Тэ мотает головой. — Чонгук! Он не зовёт его, он ругается, царапается. Плотно сжимает в себе палец всеми стенками. — Впусти! — не унимается Чонгук. Он не помнит, как на воле ему срывало крышу, как он изнасиловал своего же брата, какой с ним был жестокий, но скоро дойдёт до той же самой точки. И от Тэхена останется очень мало целого. Тэ не понимает этого, извивается ужом. Он не знает, на что парень способен. Дышит прерывисто, локтями острыми в него тычет, а потом смотрит через плечо большими тёмными глазами. Чонгук смотрит в эти глаза и его психика застывает на мгновение. Кажется, что качающийся маятник резко замирает по центру. И влево или вправо он качнется сейчас — неизвестно. Может быть вообще не качнется. Взорвется и разнесет весь дом. — Тэхён… — снова зовёт Чонгук. Он как будто пытается достать что-то из него этим зовом. Правда не знает, что. Тэ моргает. Один раз, второй, третий. Он что-то шепчет одними губами, отворачивается, ложится щекой на ковер. Колени к груди подтягивает и дышать старается тише и расслабиться тоже старается. Но получается не очень. Чонгук целует его плечо, сдернув с него кофту, порвав её по шву, целует без зубов, горячо и мокро, долго гладит между ягодиц, пока кожа не нагревается, а потом пытается снова пропихнуть палец. Тэхёну уже почти всё равно, что там с ним делают. Но он всё чувствует, слышит, как Гук дышит. Как напряжены его руки. Как его волосы кожи касаются. Какие горячие и влажные у него губы. Его очень много. Тэхён от этого с ума сходит и дрожит. Он нагревается, как будто его включили в сеть. Чонгук не может долго его растягивать. Да и терпение у него заканчивается. Он толкается в Тэхёна членом и сам мычит от боли. Там слишком туго, слишком. Кажется, Тэ слепнет. Глаза распахиваются, но Тэхен видит лишь темноту. Голос он тоже теряет на несколько мгновений. Затем пронзительно кричит, так словно его рвут на части, что почти правда. А потом скулит и ревёт. И каменеет весь. Оказывается, палец он в себе не особо-то и сжимал, а вот сейчас еще чуть-чуть и член Чонгука он навсегда в себе оставит. Маятник взрывается — в комнате оказываются санитары. На такой вой и крики давно пора было прийти. Чонгук снова воет, когда его оттаскивают от Тэхёна. Воет, когда его вырубают уколом в ногу. Замолкает, отрубаясь, отдаваясь на волю уносящих его санитаров. Он теперь много времени проведёт там, откуда еле вылез. Если вылезет, конечно, снова, это будет великий день. Тэхён его так крепко в себе сжимает, что когда отрывают, больнее даже, чем при проникновении. Очень больно. И в том числе от суеты вокруг. Чонгука, кажется, бьют и Тэхён ревёт, потому что ему жалко до боли, которая разрывает уже не задницу, а грудь. — Чонгук! — Тэ зовёт его. Но тот не реагирует, словно не живой. И его уносят. Санитары укладывают парня в кровать. — Я убил его! Убил! — позднее Тэхён выбирается оттуда и сидит в углу, качается, обхватив себя за плечи и повторяет одно и то же. Набегавшись по отделению, Хосок садится рядом с ним и гладит по спине. — Тише, тише, маленький… — Я убил его! Я убил Чонгука! — от шока у Тэхёна в мозгах что-то по новой повернулось. Он смотрит на врача большими, но почти адекватными глазами. И слёзы в них какие-то настоящие. — Он жив, тише, не волнуйся, он жив. Хосок пока понятия не имеет, почему Тэхён так о Чонгуке переживает после пережитого, но успокоить пытался в любом случае. — Не ври мне, я видел! Вот зачем ты врёшь? — Тэ утыкается в плечо Хосока и всхлипывает там. — Тшшш… Хосок ещё долго гладит Тэхёна, успокаивает, пока и ему санитары уколом не облегчают существование. Правда куда более гуманным, чем досталось Чонгуку.