a mental case

Пять лет спустя Намджун вполне искренне может сказать, что жизнь удалась. Он окончил с отличием бизнес-колледж, для него уже пригрето место в крупной управляющей компании в одном из небоскребов Нью-Йорка. А ещё тут на него и Сокджина не смотрят косо. Бывает, конечно, но для Америки два парня, живущие вместе — это ерунда. Впереди огромные перспективы, неизведанные горизонты и отличные рекомендации. После получения диплома, всё вокруг Намджуна круто меняется, студенческая жизнь заканчивается, но есть то, что неизменно. — Сокджин-а! — кричит он с порога их небольшой двухкомнатной квартиры. — Я прошёл! Это было первое собеседование в его жизни — и его сразу взяли. И, конечно, там он так не орал. Но дома он может позволить себе побыть мальчишкой и проявить эмоции так ярко. — Ура! Как здорово! Намджун, я не сомневался в тебе! Джин выбегает к нему в одном переднике на голое тело. У него по-прежнему не всё в порядке с головой, в последнее время он увлекается рисованием, причем делает это преимущественно голым, говорит, так лучше получается. У него очень интересные картины выходят, однажды за них будут тысячи баксов выкладывать. Намджун давится воздухом, быстро за собой дверь захлопывает, чтобы не дай бог никто из соседей не увидел, что тут такое бесстыдство творится. — Ты опять? Поймав Джина в объятие, Нам приподнимает его над полом и несет вглубь квартиры. Он за эти годы вымахал в росте, даже возлюбленного своего перерос, возмужал. В плечах только никак не догнать. Сокджин смеется, шутливо отбивается. — Ну что ты меня носишь, как куклу! — Так ты и есть моя красивая кукла! Намджун его дразнит, за ухом целует, поудобнее под голую задницу хватает, а на кухне усаживает на высокий табурет, там за щёку щиплет до красноты. — Очень красивая, — а потом в покрасневшее место целует. — Фррр, — раздаётся с верхних полок. Красивая пятнистая кошка, которую они завели год назад, определенно кого-то ревнует из хозяев. А может быть сразу обоих, ведь они должны ласкать только её. — Намджун-а, я должен тебе кое-что сказать… — Мм? — парень вопросительно мычит, переходя короткими поцелуями на белое плечо. — На следующей неделе к нам приедут гости… — Джин наклоняет голову и щурится. — Опять папа с мамой? Родители Намджуна уже пять лет назад с Сокджином познакомились и не то, чтобы сразу в восторг пришли, узнав, что они не просто друзья. Но смирились со временем и даже навещали их по праздникам. Папа сохраняет дружественный нейтралитет. А мама почему-то Сокджину чаще звонит, чем родному сыну. — Я опять забыл какую-то дату? — Намджун отстраняется, почёсывая макушку, смотрит слегка растерянно. — Нет, вовсе не родители… А Чонгук. Помнишь Чонгука? Он такой взрослый стал… — Какого ещё… Намджун осекается. — …неужели? — Да. Такой красавчик вырос… Мы тут недавно по скайпу созванивались. Он тоже в Америке живёт, представляешь! — И давно это у вас продолжается? Намджун меняется в лице, разглядывая своего парня. Ишь ты, взял моду с какими-то красавчиками по скайпу созваниваться! — Ну… не очень. Он пару дней назад нашёл меня. А как у Юнги дела? Может быть они тоже приедут? Было бы здорово всем вместе собраться… да? — Джин прекрасно знает, когда нужно закончить издеваться. Но Намджун так просто не остывает. — А что с Юнги ты ещё созвониться не успел? Занят что ли был очень? Ворчит он иногда хуже деда старого, смотрит довольно ревниво. Ему жуть, как не нравится, что Сокджин два дня целых что-то от него скрывал. Сокджин непробиваемо очарователен. — Нет, не успел, на меня такое вдохновение напало после звонка Чонгука! Пойдем, покажу! Он словно и не замечает ворчаний Намджуна, спрыгивает на пол, тащит парня в комнату, где стоит мольберт и краски, которые он тщательно прячет от Гепардины, а то она вредная, везде залезет и напакостит. — Вот! На большом холсте очень живо изображена большая кокосовая пальма и обвивающие её кусты клубники. Белый медведь, который держит в лапах пушистого щеночка. И какое-то ебанутое растение в зубах у енота. А на всё это взирает цапля, примостившись неподалёку. Картина совершенно ненормальная. И никто из тех, кто не в курсе их давнего пребывания в школе, её в упор не поймет. Намджун долго глядит на этот шедевр. И хохочет. Заходится смехом, по коленям своим стучит, сгибается в три погибели и чуть по полу не катается, его до слез это все рассмешило, всю ревность забыл. Он всхлипывает от смеха, слезы утирает в уголках глаз и говорит ласково: — У тебя талант! — Так, Ким Намджун! Если ты будешь так смеяться над моими рисунками, я тебе пририсую рога! — Если у меня появятся рога, я убью тебя и того, кто тебя на них надоумит! — Намджун вроде даже не шутит. Но после этого улыбается широко и сгребает Сокджина в объятие, целует в розовые губы. — Ни за что не позволю тебе влюбиться в кого-то другого. И никаких рогов. Ещё один поцелуй достаётся щеке Сокджина. — Так ты пригласил всех к нам? — Только Чонгука. Юнги нужно написать. Они же сейчас тоже в Америке, да? Интересно, а как там Хосок… — Понятия не имею. Намджун отвечает сразу на оба вопроса. Про Хосока он не может ничего знать. А Юнги с Чимином вечно по миру носит, может и сейчас они далеко. Это у Намджуна с Сокджином дом и очаг, куда они каждый вечер возвращаются спать, а медведь со щенком — ветер. Никогда не знаешь, куда унесет. — Но ты ведь не против, если мы все соберемся? — Джин опускается перед Намджуном на колени, сверкая глазами снизу, дразнит губами низ живота, задрав одежду. — Конечно нет… — тот замирает от предвкушения. Но тут звонят в дверь. — Хён, ты туда точно хочешь? Тебе точно туда надо? Чимин у самых дверей чужой квартиры Юнги достаёт. А ведь он сам сюда Юнги привел. В гости. А теперь сомневается, стоит ли им туда входить? Он с Сокджином общался периодически, предлагал сотрудничать, картины у того обалденные получаются. А у Чимина агентство по поиску талантов. Надо ли говорить, что главный (для Чимина, конечно) талант там только один — белый и вечно сонный, очень любимый и лелеемый. Но и на других нюх у него прорезался нешуточный. Родители сперва скептически к затее сына отнеслись, а теперь уже и не удивляются и даже на его связь с Юнги сквозь пальцы смотрят. Они его любят все-таки и добра желают. — А ты вдруг не хочешь? — спокойно спрашивает Юнги и не торопится нажимать на звонок. Он никогда не считал Чимина странным. Когда он по двору голым бегал, когда внезапно плакал по ночам, обнимая его крепко-крепко, когда обвинял его в чём-то несусветном. Юнги не думал, что это странно. Вот и сейчас, когда Чим сам решил приехать, а теперь сомневается, Юнги спокоен. Он на все причуды Чимина смотрит спокойно, это ведь даже не причуды, а особенности. — Я хочу. Мне нужен Сокджин. Чимин нервничает. Это тоже на манию похоже, только он теперь не голым бегает, а людей коллекционирует — талантливых, красивых, особенных. — Но? — Мне неуютно, это как будто вернуться назад. — Мы уже слишком далеко от этого, мы туда не вернемся, — успокаивает Юнги. — Не волнуйся, малыш, — говорит он таким голосом, что даже самый буйный псих покроется мурашками и застынет. Чимин тащится от этого тона, как кошка от валерианы. — Юнги-я, — он глубоко вздыхает, обнимая альбиноса перед чужой дверью. — Звони. Сокджин видит их в домофон, охает и бежит одеваться, хотя сперва чуть не голым убегает их встречать. — Да чтоб вас… — ругается Намджун себе под нос. Но открывает двери с очень важным видом. Пожимает руку Юнги, чуть теплеет, пропускает ребят в дом. — Вот так сюрприз, а мы вот только вас вспоминали! Вообще он им и правда рад, давно не виделись. Но если бы Сокджин закончил то, что начал, Намджун наверняка был бы рад ещё больше. — У вас… Мило… — Чимин с удивлением по сторонам оглядывается — квартира очень обычная. Он привык к интерьеру побогаче и видя это всё, он вообще не понимает, почему Сокджин до сих пор от его предложений отказывается. Любопытной кошкой он уходит в квартиру, оставляет Намджуна и Юнги, а потом на Гепардину натыкается. Та шипит и хвостом виляет, будто вот-вот и кинется. Чимин что-то бормочет, обходя пятнистое чудовище по стеночке. А Джин наконец-то одевается, во всё очень уютное и белое и вскоре на кухне обнимает гостей, тискает их, какие-то простые и милые вопросы задаёт. — Вы давно приехали? Расскажете, как живёте? Сейчас только стол накрою. Голодные, наверное? И по всем лучшим традициям тут же кормит. Посреди трапезы Чимин не выдерживает. — Сокджин, а ты подумал над моим предложением? Можешь дать ответ? — и ёрзает от нетерпения, хватает Юнги за коленку под столом. — А что происходит? Какое ещё предложение? — интересуется Намджун. — Ой, ерунда, — увиливает Сокджин с милой улыбкой. — Мы потом с Намджуном это обсудим и вместе подумаем. — Это? — Намджун ловит его взгляд. — Что именно? — Давай поговорим об этом потом. Наедине? — улыбается Джин так сладко, словно не поговорить предлагает. — Чимин, я могу ответить попозже? — Ладно, — вздыхает парень. И Намджун тоже вздыхает, заедает подозрительность. — А как вам тут живётся? Хорошая у вас квартира… — замечает Юнги. — Хорошо нам тут живётся, правда, Сокджин? — многозначительно спрашивает Намджун. А то все эти тайны его заставляют нервничать. — Лучше всех! Джин игриво смотрит на него и подмигивает. Затем обращается к гостям. — Как здорово, что вы приехали! Я давно хотел увидеться. Мне ещё Чонгук написал. Он тоже в Америке и тоже хочет прийти в гости. Давайте соберемся вместе? И поиграем… Вспомним, как это было весело, а? Чимин смешно фыркает, а Намджун давится супом и закашливается. — Поиграть? Это в слова что ли? — Чимин поворачивается к Юнги. — Хён, ты помнишь? Мастурбация! — Моё любимое занятие, — ухмыляется тот. — Как я могу такое забыть! Гепардина запрыгивает на любимую полку, отчего Чимин шарахается в сторону Юнги и нервно хихикает в его руках.