Милый друг

Чарльзу снова больно. От старости, от неудобной кушетки, где он лежит уже который год. От повторяющейся рекламы, что он выучил уже наизусть и иногда донимал Логана и Калибана. От ужасного вкуса таблеток и зудящих рук, истыканных иголками. От фейерверков воспоминаний, иногда вспыхивающих внутри его головы, когда прошлый приём был давно, но до нового остаётся совсем чуть-чуть. В те редкие минуты свободы разума он лежит, смотря на звёздное небо, на тёмное небо, такое же тёмное, как его прошлое, такое же синее, как злые глаза друга, когда они снова схлёстывались в боях. Он смотрит на звёздное небо и не хочет принимать тот факт, что это не небо, а потолок его тюрьмы убежища. Его редко кто навещает, кроме Калибана, который убирает за ним и изредка кормит, и Логана, который причиняет ему боль, впиваясь иглами шприцов в старческие вены. Иногда к нему приходит Эрик. Садится на край кровати, и они молчат по несколько часов. Иногда Эрик кладёт крепкую ладонь в тёмной перчатке ему на грудь, чувствуя сердцебиение, и тихо роняет: «А я говорил». Чарльз оживает и говорит без остановки. Вспоминает Джин, Скотта, Ороро. Иногда Эрик и сам разговаривает с ним, говорит, говорит о чём-то старом, что Чарльз почти забыл. Но от тихого скрипучего голоса друга Ксавьер вспоминает то, что было, вспоминает всё, по капле наполняя чашу памяти. Только ему всё время кажется, что ни Логан, ни Калибан не одобряют его встреч со старым другом. Шепчутся у него за спиной и удваивают дозу, чтобы он спал. Чтобы спал и не мог видеться с Эриком. Видите ли, Магнето не мог поменяться, тем более в лучшую сторону. Злодеи не меняются. — Эрик, почему я тебя не чувствую? — Чарльз никогда прежде в их встречи не пытался прочитать его мысли, залезть в голову. Но его недосказанность, изломленная фигура и больной взгляд вынудили его. Ведь раньше он всегда старался ему помочь, разделить с ним его агонию. — А меня уже давно нет, — старик наваливается на Чарльза, стараясь заглянуть в его почти ослепшие глаза. — Ты убил меня. — Нет, нет, — по-детски хнычет Ксавьер, отталкивая друга — впервые ему хочется остаться одному. Из когда-то голубых глаз льются не слёзы — маленькие хрустальные капли. Его сердце раскололось на части и теперь болезненно выходит из глаз, с музыкальный перезвоном разбиваясь о грязный пол. Это могло бы быть так прекрасно, не будь так больно. — Мой друг, — Эрик обнимает его, головой прижимаясь к груди. — Мой милый, милый друг. Калибан стоит в метре от них него и подпирает кулаком подбородок, опираясь на швабру. Он должен попросить Логана удвоить дозу. Снова.