Монстр

Юнги точно помнит все тринадцать улыбок, которые послал ему Чимин, но больше всего помнит, сколько слёз выпало на долю Пака по его вине. По вине глупого хёна, который каждый раз умудрялся сначала вызвать улыбку рыжеволосого, и через пять минут уже слёзы. Как это получалось, не знал даже сам Юнги, но факт оставался фактом: он делал Чимину больно. Их отношения с самого начала были обречены на провал, с того самого первого взгляда, с первого рукопожатия, с самой первой улыбки Пак Чимина. Стена, что так долго строил между собой и Паком Юнги, рушилась по кусочкам с каждым сказанным друг другу словом. Парень прекрасно понимал, что Чимин вызывает в нём совсем не человеческие чувства, он вызывает в нём животные инстинкты, которые съедали их отношения. Всё, что было так дорого Юнги — они уничтожали. Рэпер сидел в пустом номере отеля, в котором остановилась группа, держа в руках чашку уже остывшего кофе. Свесив ноги, парень коснулся босыми ступнями холодного паркета, и, немного съёжившись от зябкого чувства, привстал с кровати. Одеяло, покоившееся на его худых плечах упало, свисая с кровати почти полностью. В комнате спокойно, тихо, ведь Мин здесь один. Совсем один. Даже Хосок не желал разговаривать с Юнги сегодня утром. Уже несколько долгих недель Мин отвечает либо короткими фразами, либо колкостями, которые, всё же, немного цепляли гордость рыжеволосого друга. Хосок пытался помочь, спрашивал о ситуации с Чимином, совсем не понимая, что от этого только хуже. В такие моменты Юнги просто мотал головой и молча уходил, не желая делать себе ещё больнее. Подойдя к окну, в растянутом свитере, который подарил ему Чимин на недавно прошедший день рождения, Юнги просто уткнулся лбом в стекло. Мин безразлично смотрел на серое небо и капли дождя, что попадали на стекло, близко-близко к лицу рэпера. Каждый раз в своей голове он вспоминает то ужасное слово, сказанное любимыми губами, когда-то любимыми… Мин понимал, что злиться ему стоит только на себя, ведь сам вынудил Чимина сказать это, но легче от своих умозаключений не становится. Неожиданно дверь номера открывается, впуская в тускло освещённую комнату небольшой сквозняк. Юнги совсем не реагирует на приближающиеся шаги и руку на своём плече, которая совсем слабо сжала его. — Юнги, не хочешь к нам присоединиться? — послышался заботливый голос Джина. Парень усмехнулся, глубоко вздыхая и, отрываясь от созерцания пасмурного неба. Повернувшись лицом к Киму, рэпер, после двухминутной паузы, наконец, ответил: — Думаю, нет, — холодно произнёс Юнги, уголками губ немного улыбнувшись хёну. Мин подошёл к кровати и поднял упавшее одеяло, аккуратно его сложив, кладя на край кровати. — Юнги, — Джин снова окликнул его, и на этот раз чёрноволосый повернулся к нему, показывая своё бледное лицо. — Если ты опять сидишь на диете, то насчёт этого можешь не волноваться. Нам разрешили немного поправиться. — Мин слабо усмехнулся, снова вздыхая. Кусок в горло не лез уже третий день, возможно, это отравление, из-за которого он провёл несколько дней в обнимку с туалетом, а, возможно, из-за его главной проблемы. Его нервная система уже давно дала слабину. Сейчас из-за недосыпа и недоедания ему только хуже, вот только исправить это положение Юнги не в силах, ну или просто не хочет этого делать. — Это из-за Чимина? — задал тот самый роковой вопрос Сокджин. Юнги бы так хотел в этот момент просто безразлично ответить, что всё между ними нормально, но зверь внутри него снова начал закипать. Мин с силой сжал кулаки, сдерживая себя, чтобы не врезать хёну. — Это не должно тебя касаться, — стиснув зубы, произнёс парень, в мыслях считая до десяти. Юнги не может точно сказать, когда в нём начал просыпаться «зверь» — так он назвал свою болезнь. Сначала он думал, что это просто злость, не более, но с каждым днём жестокости в нём становилось всё больше, от этой гнили в его сердце не спас даже любимый человек. Парень, в котором Юнги души не чаял, просто разбил всю его любовь на маленькие стеклянные осколки. Чимин был единственным, кто всегда пытался рассмешить его, кто принимал таким, какой он есть, но, видимо, и у таких, как он есть своя планка терпения. — Юнги, я не вмешиваюсь в твои дела, я пытаюсь помочь, — спокойно произнёс Джин и неожиданно потрепал младшего по волосам, улыбаясь. Юнги с минуту думал о словах хёна, а после немного ему улыбнулся. Возможно, Джин правда поможет ему, но для начала он должен выйти отсюда, из этих стен, которые ужасно давили на его сознание. — Ладно, пошли, — он глубоко вздохнул, а Джин весело улыбнулся, ведь, наконец, они соберутся все вместе. Никто из мемберов не собирался вмешиваться, ни когда узнали об отношениях парней, ни когда они ссорились, но сейчас все участники группы чувствовали давление, а состояние Юнги только подливало масло в огонь. Намджун не мог сидеть, сложа руки, всё-таки состояние рэпера влияло на всю группу, а ещё один выговор от PD-нима получить не хочется. Шуге вообще было плевать на слова, которые ему говорил директор, но лидер всё слышал, впрочем, и не только он. Может, Чимину и было жалко Юнги, но признавать или, что ещё лучше, помогать он не собирался. Никто не знал, что произошло в ту ночь в комнате Пака, но все точно знали, что что-то такое, о чём ни он, ни сам рэпер говорить не хотят. «Значит, виноваты оба», — думал лидер, и в один прекрасный момент поделился своими мыслями с Джином, который пообещал, что поможет. Сейчас именно тот момент, поэтому Ким не стал откладывать эту проблему в долгий ящик. Юнги взял пачку сигарет с кровати и, положив их в задний карман джинс, они с хёном вышли из комнаты. Видимо, остальные мемберы сидели в фойе, или в бильярдном клубе на минус первом этаже. Юнги не знал, куда они идут, за все три дня проведённых в этом отеле он ни разу не ходил по нему, в то время как для остальных ребят провели целую экскурсию. Больше всего Мина в тот момент волновала встреча с Чимином. После того вечера им не приходилось особо пересекаться, кроме как на концерте, который они дали сразу после их расставания. Когда они с Джином зашли в лифт, чёрноволосый почувствовал дрожь, такую непривычную для него дрожь, которую испытал в тот самый вечер. Пробирающая до самых костей, ломающая их, вызывающая боль где-то в левой части ребёр, та самая дрожь, как вылетевшее из уст Чимина: «Монстр». Такие же ощущения, которые просто заставляют сознание ломаться от одних только воспоминаний. Мин уже не заметил, как сильно сжал кулаки. Костяшки, и без того белых рук, побелели ещё больше, а на щеках выступили красные пятна, и вовсе не от смущения. — Юнги, всё хорошо? — голос хёна раздался будто через толщу воды, но, тем не менее, его голос заставил рэпера прийти в себя. Его как будто холодной водой облили, когда он увидел, что двери лифта открыты и в данный момент они просто стоят. Где-то издалека слышна приглушённая музыка и смех парней. Выйдя из лифта, Юнги понял, что был прав насчёт бильярдной. Они действительно пришли именно сюда, но догадаться, в принципе, было не так уж и трудно, учитывая любовь Намджуна к разным цветным шарикам. Сейчас каждый шаг для Юнги давался с огромным трудом, как будто парень просто пытался оттянуть тот момент, когда снова увидит его. Возможно, Мин просто боится того, что Чимин посмотрит на него взглядом запуганной волком овечки. Как в тот вечер, когда он осознал, что дальше так продолжаться не может. От неуверенности шагов парень спотыкнулся и совсем немного вывихнул лодыжку, Джин в тот момент успел его подхватить. Старший не стал делать каких-либо комментариев, просто посмотрел на Юнги этим чёртовым сочувствующим взглядом. И Мин поклялся, что, если кто-то ещё посмотрит на него так он не пожалеет этого бедного человечишку, сомкнёт костлявые пальцы рук прямо на его шее. Пройдя барную стойку, молодые люди стали подходить к одному из бильярдных столов. Остальные участники группы вовсю веселились, не глотнув ничего крепче пива, да им этого и не нужно было. Хосок сосредоточено направлял кий на белый маленький шарик, но, увидев друга напротив себя, резко выпрямился и, улыбнувшись, произнёс: — Юнги-я, ты пришёл! — рыжий улыбался всё шире, заставив даже Мина немного улыбнуться. Хосок всегда был хорошим другом, остаётся им. Юнги подошёл к Чону, тот приобнял его за плечи, что-то говоря другим мемберам. Он видел, как они все обрадовались, увидев его. Все, кроме Чимина, который сейчас отводил взгляд куда угодно, но только не смотрел на хёна. Юнги и дальше бы прожигал в нём дыру, если бы Ви о чём-то его не спросил, но только вот рэпер совсем не услышал вопроса. — Как думаешь, хён? — спросил Тэ, улыбаясь уголками губ. В голову совсем ничего не лезло. Что вообще мог спросить у него этот мелкий? Чёрт, думать как Тэхён он точно не сможет. Юнги повёл плечами, как обычно немного кривя губы, показывая, что не уверен. Это лучший вариант, который только мог прийти в его больную голову. Больную, да. Больную, грёбанным Пак Чимином, который никак не хотел покидать мыслей бедного парня. Хотя, Чимин и не был слишком простым, чтобы его можно было так легко забыть, что уж говорить о его словах той ночью. Юнги не мог забыть милых привычек Пака, таких, как, например, каждое утро не заправлять кровать и не потому, что забыл, а потому, что ему так удобно, из принципа. Вообще, они были очень разными, и много раз эти слова рыжий слышал из уст Чонгука, который никогда ничего не говорил, но видел всё, что происходило между ними. Именно макнэ был первым, кто узнал об их отношениях и первый, кому довелось хранить эту тайну долгих два месяца. И Мин и Пак были очень ему благодарны, но тот опять лишь пожал плечами на их благодарность, предпочитая оставить своё мнение обо всём этом при себе. Неожиданно Чимин поднял свой взгляд, уверенно смотря в глаза старшему, он произнёс: — Юнги-хён, нам нужно поговорить, — Мин бы возмутился от такого резкого тона, если бы Чимин не шёл сейчас по направлению к лифту. Всё, что осталось сделать Юнги — пойти вслед за ним, чего особенно и не хотелось. Вроде бы Мин только немного начал привыкать жить без него, хотя скорее не жить, а выживать, а тут — хоп — и снова эта мелочь зовёт его на разговор. Это напрягает как Юнги, так и самого Чимина, которому ужасно не по себе, когда они вдвоём едут в лифте, в полной тишине, а под настойчивым взглядом хёна уже подкашиваются ноги. От страха, ведь Мин может сейчас сделать всё, что угодно. Как и тогда, рыжий не знает, чего можно от него ожидать, и с каждым проехавшим вверх этажом становилось всё труднее дышать. Чимину сейчас не помешал бы веер, даже какая-нибудь тетрадка, чтобы весь этот страх отогнать лёгким ветерком. Все эти дни Паку было не лучше Юнги, но в отличие от него, певец старался не впадать в депрессию и все проблемы в личной жизни оставлять за дверью своей комнаты в общежитии. Мин же даже переехал, лишь бы быть от него подальше, но это ему не помогло, судя по его вечно усталому виду. Чимину было его жалко, но не так, чтобы он готов был броситься на колени и молить о прощении. Конечно, парень тогда погорячился и сейчас ему хотелось бы обнять хёна, почувствовать тепло его тела, запутаться пальцами в его чёрных волосах и просто растаять от хриплого: «Чимин-и», но он не мог. Пак любил Юнги, правда любил, настолько же, насколько и боялся. Ему было тяжело каждый раз выносить характер Юнги, когда он неожиданно становился слишком грубым, даже для себя. И, в конце концов, Чимин не смог сдержаться, и сказал то, что навсегда разбило сердце его любимому хёну. «Монстр» — сейчас он жалеет, что сказал это, жалеет, что был таким идиотом в тот момент. Он, если честно, много о чём жалеет, даже может быть о встрече с Юнги и о своей улыбке, которую подарил ему в тот день, хотя эти воспоминания для него одни из самых важных, даже сейчас. — Так и будем молчать? — Юнги громко выдохнул, наконец, отводя взгляд куда-то вверх, засовывая руки в небольшие карманы джинс. В данный момент Юнги готов был отвлечь себя чем угодно, лишь бы не смотреть на Пака, но отрицать то, что он ужасно соскучился по нему он не мог. Прямо здесь и сейчас он бы хотел прижать его к холодной стене проклятого лифта и жадно впиться в его губы, чтобы он снова зарылся своими маленькими пальчиками в его волосы, а в промежутках между поцелуями, задыхаясь, произносил его имя. Юнги просто снова хотел почувствовать тепло его тела. — Поговорим… Когда придём в номер, — Чимин попытался совладать с голосом, но выходило не очень хорошо. Они проехали уже пятнадцать этажей… Или больше? Рыжеволосый не знал, сейчас это волновало его меньше всего, хотя выйти побыстрее из лифта тоже хотелось. Оказаться в их с Джином номере, открыть окно и вдохнуть свежий воздух, наконец, избавиться от всех этих мыслей, что так его волновали. «Поговорим, конечно», — Чимин в мыслях выругался, потому что говорить с Юнги-то он вовсе и не собирался. Эта фраза вырвалась сама собой, возможно, потому, что он последнее время часто думал над их разговором. Рыжий поставил себе цель — извиниться перед хёном, но сейчас был морально к этому не готов. Не готов к его раздражённому взгляду, когда он будет что-то мямлить себе под нос, прежде чем что-то скажет, не готов к его усмешке, когда он всё же услышит сказанную Чимином фразу. Но вот, двери лифта открываются, не оставляя Паку другого выхода, кроме как неуверенно выйти из него, опустив голову. Парень обернулся, чтобы посмотреть вышел ли Юнги, но неожиданно рэпер притянул его к себе, вовлекая в поцелуй. Он не стал сопротивляться, отвечая на выходку Мина с такой же охотой. Они оба этого хотели, и нужно просто использовать этот маленький момент, ведь они не уверены, что это может повториться. Рыжеволосый прижал Юнги ближе к себе, не разрывая поцелуя, оттолкнул его к стене, всё так же наслаждаясь жадным поцелуем. Он так скучал по этим губам, так давно хотел ощутить этот горький привкус от его ментоловых сигарет, которые он так не любил, так мечтал снова прижаться к любимому хёну. Сейчас его переполняли разные эмоции, в особенности огромная тяга к Мину, которую он выражал через этот поцелуй, стараясь показать, как же сильно он скучал, как жалеет обо всём сказанном. Юнги оторвался от манящих губ, возвращаясь из сладкой неги в суровую реальность, в которой Чимин, наверняка, сейчас начнёт на него ругаться, оттолкнёт его и скажет, как сильно его ненавидит. Этого Мин уже не сможет вынести. Но Пак ничего не сказал ему, наоборот, взял его за руку и повёл к своему номеру. Так же спокойно Чимин открыл дверь, входя в небольшую комнату с двумя кроватями. В общем, она особо ничем не отличалась от комнаты Юнги, только вот в этом номере был балкон. Рэпер прикрыл за собой дверь, оборачиваясь, чтобы посмотреть на рыжеволосого, который в данный момент открывал все окна и балкон настежь, лишь бы в номер проникло как можно больше воздуха. Сейчас ему просто было нужно немного отдышаться, переосмыслить всё то, что произошло в коридоре. Пак взъерошил и без того растрёпанные волосы, и, наконец, обернулся к Юнги. Тот стоял неподвижно, внимательно разглядывая Чимина, видимо, что-то помечая в своей голове. — Да пошло оно всё к чёрту! — неожиданно произнёс рыжеволосый, резко бросая ключи от номера на кровать, и, подходя к Юнги вплотную, немного касаясь своими губами его. Юнги неуверенно ответил на поцелуй, боясь поверить в то, что любимый снова целует его, он снова делает это, зарываясь пальчиками в волосы рэпера, прижимаясь к нему всем телом. Юнги так боялся спугнуть его, боялся, что это его очередная фантазия, происходящая лишь в голове, что это просто иллюзия. Но Чимин здесь, и сам он тоже здесь. Они целуются в этот самый момент, без какой-либо иллюзии, без какого-либо подтекста. Юнги вновь ощущает прилив сил, ощущает, как в нём снова просыпается это ужасное чудовище, но контролировать себя он не может, крышу сносит окончательно, когда рыжеволосый пробирается своими холодными пальчиками под свитер хёна, немного его задирая. Мина всегда удивлял тот фактор, что у Пака были холодные руки, и ему часто приходилось греть их. Однажды, когда они гуляли по парку поздно вечером, Чимин очень замёрз, буквально дрожал от холода. Тогда Юнги взял его руки в свои, поднёс их к своим губам и просто начал греть их дыханием, а потом заключил младшего в крепкие объятья, пробурчав что-то о том, что ему нужно было одеть шарф. От воспоминаний, которые почти отключили в нём зверя, отвлёк Чимин, который оторвался от хёна, и, кладя голову ему на плечо, тяжело дышал. Кровь Юнги вновь забурлила, подавая сигналы телу, и он уже ничего не смог сделать, помочь сам себе он не в состоянии. Чёрноволосый не дал Чимину отдышаться, снова вовлекая того в слишком жёсткий поцелуй, заставляя парня даже замычать от боли, когда их зубы случайно столкнулись. Он слишком грубо вцепился в волосы младшего, притягивая его всё ближе и ближе. Чимин почувствовал, что что-то не так, это уже был не Юнги, не его Юнги. Пак уже вырывался, даже попытался оттолкнуть хёна от себя, но выходило плохо. Мин до крови прикусил губу парня, сразу почувствовав металлический привкус. Юнги ненадолго оторвался от него, чтобы перевести дыхание, и рыжеволосый воспользовался этим. Чимин вырвался из железной хватки Юнги, отходя от него на три шага. Его щёки были красными, дыхание сбилось, а волосы торчали в разные стороны, заставляя рэпера тут же прийти в себя. Его как будто холодной водой облили, когда он увидел взгляд рыжеволосого, тот же самый… Он боялся его. — Чимин, — Юнги попытался подойди к нему, но как только сделал шаг, рыжеволосый отступил ещё на два шага назад. Мин злился на себя, злился на Пака, ведь он не может контролировать себя, он не виноват в этом, не виноват в том, что Чимин вызывает в нём такие чувства. Ведь Юнги совсем не хотел этого, а Пак не просто не поддержал его, он начал его бояться. Хотя, ничего другого Мин и не мог ожидать, любой бы испугался, но, тем не менее, со злостью выплюнул: — Не скажешь ничего, Чимин? Не хочешь назвать меня монстром? — Юнги быстрыми шагами подошёл к парню, смотря ему прямо в глаза. В эти большие чёрные глаза, которые так испуганно смотрели на него сейчас. — Юнги…— неуверенно начал Чимин, пытаясь совладать с дрожью в голосе. Ему было страшно, снова страшно, воспоминания о той ночи не покидали его, ведь такое насилие над его телом не так уж и легко забыть. А безумные глаза Юнги в тот момент, как и во время этого поцелуя, окончательно вызвали у Чимина дикий страх, который сковал его тело полностью, он не мог двинуться с места. — Думаешь, мне легко? — грубо произнёс Мин, повысив голос. — Эта чёртова хрень просыпается во мне каждый раз, стоит мне прикоснуться к тебе. Я не могу с этим совладать, я надеялся на твою поддержку, понимание, а ты… Это был просто плевок в душу, твои слова сильно меня ранили, заставив перестать бороться с этим. В этой дерьмовой жизни у меня была одна радость — ты, а теперь, когда ты ушёл я чувствую себя так паршиво, как ещё никогда себя не чувствовал. Я просил у тебя прощения, молил, чтобы ты меня выслушал, а ты просто убежал, потому что слишком сильно испугался. В тот момент я боялся не меньше тебя, боялся потерять самого важного человека в моей жизни, и мой страх стал реальным. Ты просто ушёл.— парень замолчал, немного отходя от Чимина, смотря на то, как он опустил голову, а по его щекам уже катились дорожки слёз. Юнги скривил губы, доставая из заднего кармана пачку сигарет. Рэпер прошёл мимо Чимина, выходя на открытый балкон, тут же вдыхая прохладный воздух. Он снова закурил. Он снова взял эту чёртову сигарету, хотя клялся, что больше не будет курить. Юнги бросил это дело из-за Чимина, незадолго до их расставания, ведь ему это не нравилось, он считал, что когда-нибудь сигареты убьют его, а дым заполнит лёгкие полностью. Сейчас же его уже ничего не волнует, он снова взял сигарету в руки по той же причине, по которой и бросил. Юнги сделал небольшую затяжку, пуская клубок дыма, позволяя ему улететь вместе с ветром. Сзади послышались тихие шаги, а после и едва слышимая фраза: — Прости меня, Юнги, — рэпер почувствовал, как Чимин обнял его со спины, утыкаясь носом в его шею, опаляя её горячим дыханием. — Я помогу тебе бороться с этим, я правда попробую. Оторвавшись от тела хёна, Чимин подошёл к перилам балкона и, облокотившись об них, произнёс: — Я же говорил тебе, что сигареты убивают, — Юнги лишь хмыкнул, сбрасывая пепел с сигареты, и снова делая затяжку. Чёрноволосый поднял голову вверх, закрывая глаза, выдыхая сигаретный дым. — Ты и что любишь меня тоже говорил, — безразлично произнёс Мин, бросая сигару через перила балкона вниз. Рэпер произнёс это так же тихо, как и ушёл, плотно закрыв за собой дверь, но рыжеволосый это услышал, в сотый раз обвиняя себя во всём, что натворил. В тот момент Пак Чимин винил себя в том, что улыбнулся Мин Юнги в тот самый день их встречи, потому что сейчас Юнги мог бы быть счастлив.