Безумие

– Бей же! – яростные выкрики раздавались со всех сторон, а грязные руки посетителей захудалого бара отталкивали хрупкое тело от каната, не давая даже духа перевести. Кровь из разбитой брови заливала правый глаз, израненные губы кривились в диковатом оскале. Фария дёргалась от каждого прикосновения, словно загнанный зверь рыча на присутствующих, резкими и рваными движениями оборачиваясь и на пределе возможностей отпрыгивая от своего противника, который без сомнений превосходил Амари по размерам. – Ну что ты, деточка, подходи, я тебя не обижу. – Противная ухмылка и сальный взгляд взметнули в душе египтянки яркие искры ярости и презрения. Презрения к себе и к своему сопернику. Как она до этого докатилась? Как допустила всё это? Множество вопросов посещали бойца, и голова от них разрывалась от боли, ведь на каждый приходился всего один ответ. Она. Проебала. Свою. Жизнь. Очередной толчок в плечо заставляет девушку буквально влепиться в грудь мужчины, чьи огромные волосатые руки стиснули хрупкое тельце в тисках, тревожа и так треснутые ребра, заставляя пострадавшую хрипло вскрикнуть в бесполезной попытке оттолкнуться и хоть как-то уменьшить давление, что ломало ребра и стояло на пути к подаче воздуха. – Т-тварь… – Харкнув кровью в лицо ухмыляющегося борова, девушка пользуется его минутной заминкой и точным ударом лбом в переносицу достает себе билет на спасение. Безвольным мешком она приземлилась на пол самодельного ринга, неосознанно хватаясь рукой за поврежденные кости и распахнутыми глазами смотря вниз. Кто она? Срывающиеся с губ капли крови падали на запыленные доски, от коих в коже каждый раз появлялись саднящие занозы; доносящиеся до слуха грязные ругательства подстёгивали и без того кипящий в жилах адреналин, и постепенно он отодвигал на второй план плывущий от слабости и удушья рассудок. Кем она стала? Коленки тряслись, а с костяшек пальцев сочилась сукровица. Пот смешивался с кровью, из-за чего раны немилосердно щипали, а правый глаз и вовсе практически перестал видеть, поэтому девушке приходилось резко поворачивать голову, дабы противник не был в «слепой зоне». Её охватывала паника; звуки толпы, звон в висках, раздражающий топот противника одним громоздким шумом доносились до слуха, убивая любые мысли, что служили единственной ниточкой осознанности, за которую Амари так отчаянно цеплялась. Этого ли хотела её мать? Крик боли и ярости огласил помещение, переплёвывая даже возгласы толпы, что окружала ринг плотным кругом и не давала Фарии ступить даже лишнего шагу. То была отчаянная попытка услышать и найти себя в этом мерзком притоне, сказать всему миру, что с неё хватит. Но, увы, безумие продолжалось. Мужчина уже давно очнулся, и взгляд его утратил прежнюю весёлость, теперь он был мрачным – взглядом человека, который готов убить. Амари знала, что следующий удар будет последним, что она попросту не устоит в этой схватке. «Ничтожество. Сделай же ты что-нибудь». Оттолкнув незадачливого зеваку, что посмел схватить египтянку за руку, та хищно оскаливается, доставая из ботинка маленький ножик, давно выученным движением перехватывая тот у рукояти. Лицо её выражало мрачную решимость, а взгляд утратил какие-либо эмоции, лишь губы были растянуты в пугающую улыбку. Первый удар был нанесён прямиком в бок мужчины, вырывая с его вскриком всплеск крови, что окрасил смуглую кожу в тёмно-бордовый цвет. Осознавала ли она, что собирается сделать? Понимала ли, чем кончится эта схватка? Нет. Гнев и желание мстить неизвестно за что становились на первый план. Фарии не было в этом хаосе, нет. Она давно захлебнулась в собственном безумии. – Умри, – голос тихий, хриплый, но до того пугающий, что во взгляде взрослого мужчины промелькнула искра страха и недопонимания. Жалкий кусок мяса. Он был таким же, как она сама, и от этого в душе расцветало ещё большее презрение в купе с желанием уничтожить. Уничтожить хоть что-то, что лишь портило этот мир своим существованием. Множество быстрых и резких ударов разрывали кожу противника, словно та была холстом одержимого художника. Страшен тот человек, которому нечего терять. Ловкое тело легко уворачивалось от неуклюжих и медленных ударов практически мёртвого оппонента, чьи глаза медленно покрывала поволока. Он был похож на неуклюжего медведя, отловленного охотниками с целью забавы, которого совершенно не было жаль. Звонкий и надтреснутый смех Фарии оглашал пугающую тишину помещения. Весёлость публики сходила на нет, её место постепенно занимало непонимание и, возможно даже, шок, когда мужчина наконец упал замертво, поднимая столбы пыли и брызги крови от того, что приземлился в лужу собственной крови. Всё просто. Убей или будешь убит. И сейчас, когда окровавленная и жалкая в своем безумии девушка зажималась в угол, выставляя перед собой маленький нож, эта истина действовала как никогда верно. Некоторые из дружков бугая со своим оружием наперевес выходили на ринг, медленно окружая Амари. Её рычание и сумасшедшие смешки казались им забавным зрелищем, но явно не предостережением о собственной смерти. Ведь Фарии совершенно не было весело. Уж если она умрёт, то унесёт за собой как можно больше людей.