Пух

Куда подевался старый фермер Джон? Вроде он был тихий, не лез на рожон, Вроде одиночкой жил и пас своих овец, Бедолага Джон двадцать лет вдовец. Никого не видно, только вдалеке Овцы слабо блеют, топая к реке. Их во тьме не видно, словно бы нет их: Призрачно-воздушных, белых, молодых. Иду по тропе, может там старик Джон? Жаль, разрядился мой телефон. Впереди стоит хруст - словно сотни теней Ломают и рубят стволы тополей. Я ближе - уже слышен голос речной; Тихо вокруг, только я, да покой. Вдруг заблеяли рядом, хор подхватил. Я достала фонарь и он осветил Фигуру, лежащую на берегу. То старый Джон рукой гладит волну, Но он уже мертв. И тут я поняла - Хрустели не ветви! А Джона нога: Овцы его в плотном круге толкались И в мертвую плоть с тихим рыком вгрызались. Я в ужасе: ночь, рядом труп. Я одна. В каштановый локон вплелась седина. Вышла Луна и зверей осветила, Словно мастер их шерсть посеребрила. Вздрогнула - хрустнула ветвь под ногой. Подняли звери на меня взор пустой. Словно звезды, сияли во тьме их глаза, Только там, на их дне, плескалась тоска И жажда свободы, зеленой травы, Розовела вода от кровавой слюны. Утром я, увольняясь, рапорт подала: "Дело о Джоне раскрыто вчера. Мужчина. Белый. В реке утонул. Волк тело глодал, часть в нору стянул." Прошло несколько лет, я на ферме живу, Замуж не выйду, детей не рожу. Мне есть что хранить, что оберегать - Это страшные монстры. Я не дам им сбежать. Ветер горячий погладит белую шерсть - Овцы, сияя глазами, продолжат есть.