***
Ответ пришёл через неделю. К тому времени Скотт уже решил, что его не будет вовсе и почти смирился с тем, что снова проиграл. Замахнулся на многое и только отбил кулак. По всей видимости, Акксул всё же воспринял его письмо, как ловушку, и просто проигнорировал. Осознавать это было неприятно, и мириться с новым провалом не хотелось, но пустой почтовый ящик недвусмысленно намекал, что это именно так. Впрочем, совсем пустым он не был. Ежедневно кто-то из команды присылал короткое сообщение о том, где и с кем проводит время, делился своими радостями и сомнениями. Сара вообще писала по несколько раз в день, её восхищение Айей, Хаварлом и Джаалом не знало границ и возвращаться на «Бурю» в ближайшее время сестра явно не собиралась. Джаал тоже писал часто. Сначала просто расхваливал Сару, а потом с ангарской прямотой спросил — не будет ли Скотт против, если они… У ангара мнение семьи об избраннике было невероятно важным, а так как отца и матери у Райдеров нет, задать архиважный для него вопрос Джаал мог только Скотту. Прочитав это письмо, Райдер усмехнулся и ответил, что люди в таких делах не советуются ни с кем, и если Сара не против, то почему должен возражать он? Совет да любовь, одним словом, добавил он в конце и получил в ответ ожидаемое: «Это идиома?» «Спроси у Сары», — отстучал он, от всей души желая этим двоим наконец-то обрести друг друга и не потерять уже никогда. Пусть хоть кто-то из Райдеров будет по-настоящему счастлив. Не получилось у него, пусть получится у сестры. Это будет, по крайней мере, справедливо. Письмо Акксула было коротким и состояло из двух слов. «Завтра. В Кузне». Сначала Скотту показалось, что он видит то, чего на самом деле нет, выдаёт желаемое за действительное. Он даже глаза протёр, в лучших традициях литературных клише земных романов. Но даже после этого письмо никуда не исчезло, буквы светились на мониторе упрямо и чётко. И это значило, что у него появился тот самый единственный шанс всё изменить. Превратить врагов в союзников, прекратить бессмысленное и опустошительное кровопролитие и помочь Акксулу оставить прошлое за спиной. Победить ненависть, которая почти свела его с ума, заставила выстрелить в Джаала, разрушая то, что так старательно создавал. После того рокового выстрела ряды Роекаар существенно поредели: одни влились в Сопротивление, другие просто вернулись домой, оглушённые и дезориентированные увиденным. Акксул перестал быть для них тем, кому безоглядно доверяли, за кем шли, за кого умирали. Разочарование — самое страшное из всего, что может случиться. Оно делит жизнь на «до» и «после», от него нельзя отмахнуться, его невозможно преодолеть, как ту же ненависть. Оно убивает, вымораживая всё изнутри, и оставляет после себя ледяную пустыню равнодушия. И если с ненавистью и обидой ещё можно бороться и даже победить их, то разочарование непреодолимо, как пропасть без дна, в которую можно только упасть и остаться там навсегда. — СЭМ, у тебя есть координаты Кузни? — спросил Скотт, закрывая письмо. — Да, Первопроходец. — Отлично. Осталось договориться с Келло, чтобы он доставил меня туда, — Скотт встал и решительно направился к мостику, но был остановлен бесстрастным голосом СЭМа: — Первопроходец, это может оказаться ловушкой. Являться туда одному слишком рискованно. — В курсе, — Райдер усмехнулся, — но я никогда не бываю один, разве не так? — К сожалению, я не смогу помешать Акксулу убить тебя, только предупредить о его агрессивных намерениях, — в голосе СЭМа ясно слышалось сожаление. — Зато могу я, но не думаю, что до этого дойдёт, — уверенно заявил Скотт, — проложи оптимальный маршрут до Кузни, и… не вмешивайся, что бы ни случилось. Я хочу, чтобы Акксул начал мне доверять, понимаешь? — Да, Первопроходец. — Отлично, — улыбнулся Скотт, быстро шагая к лестнице и надеясь, что Келло окажется на месте. Райдеру повезло. Его пилот сидел в своём кресле, внимательно изучая что-то на мониторе. Услышав просьбу Скотта, Келло не стал задавать лишних вопросов, за что Первопроходец был ему благодарен. Узнав, сколько времени у него есть, Скотт вернулся к себе в каюту, на минуту задержавшись у комнаты со снаряжением. Броня? Голос разума говорил о том, что её стоит надеть, но… если он явится на встречу в броне и с оружием, это пойдёт вразрез с тем, что он собирается сделать и сказать. О каком доверии может идти речь, если твой визави вооружён до зубов и закован в лучшую в Андромеде броню? Нет. Достаточно биотики, снять которую невозможно, а из одежды Скотт выбрал любимые чёрные штаны и майку, памятуя о том, что на Хаварле не тепло даже, а жарко. Планета вообще напоминала ему земные тропики: та же роскошная растительность, жаркое солнце, полноводные реки и богатая фауна. Не всегда, правда, дружелюбная, а чаще — совершенно наоборот, ну да ладно.***
Поднимаясь к Кузне, Скотт невольно вспоминал, как в прошлый раз они прорывались сюда с боем, оставляя за собой трупы и заливая пышную густую траву синей кровью Роекаар. Скольких они тогда убили? Об этом Райдер старался не думать, потому что следом неизбежно приходило чувство вины. И тот факт, что выбора у него не было, нисколько не подслащал пилюлю. Если бы не ненависть, которой Акксул заразил своих последователей, все они были бы до сих пор живы. Но, к сожалению, альтернатива возможна только в будущем, прошлое можно только вспоминать и делать выводы, стремясь не допустить подобного больше никогда. Именно поэтому он сейчас и здесь. И снова, точно так же, как и тогда, Скотт не смог сдержать восхищённого вздоха, когда оказался на каменной террасе, с которой открывался изумительно-красивый вид. Облака плавали в растопленном золоте солнечного света, и казалось — стоит протянуть руку и можно прикоснуться к пушистому боку, погладить, словно большого кота, зарыться лицом в тёплую мягкость, вдыхая бодрящий запах озона. Поймав себя на том, что стоит на самом краю обрыва, действительно протянув руку к ближайшему облаку, Скотт усмехнулся и покачал головой, возвращая себя из грёз в реальность. Поднявшись к самой Кузне, Райдер огляделся: никаких признаков присутствия Роекаар, тишину нарушали только неведомые насекомые, громко и нахально стрекочущие, и птицы, прячущиеся среди густых ветвей. И всё. Ни разговоров, ни звона оружия, ни выстрелов. Впрочем, последнее не могло не радовать, правда, возникал вопрос: где искать Акксула? Что-то подсказывало Райдеру, что вчерашний враг не выйдет к нему на встречу с распростёртыми объятиями, а будет ждать, наблюдая издали и, возможно, держа его на прицеле. — Первопроходец, я обнаружил присутствие ангара, — сообщил СЭМ, — это Акксул. — Здесь есть ещё кто-то, кроме него? — глядя в указанном СЭМом направлении, спросил Скотт. — Нет. — Хорошо, — улыбнулся Райдер и пошёл к стоящему прямо напротив него небольшому зданию, надеясь, что сумеет отыскать нужные слова и достучаться до Акксула, убедить его в том, что далеко не все пришельцы — зло, угрожающее ангара и несущее смерть. Скотт прекрасно понимал, что сделать это будет непросто, учитывая, насколько сильно отравлен ненавистью Акксул, но попробовать было нужно. Решить задачу, которую поставил перед собой, видя в этом спасение не только для ангара, но и для себя самого. Дверь здания бесшумно открылась перед ним, и Скотт решительно шагнул внутрь. Внутри помещение было почти пустым, если не считать постели, стола и терминала. Акксул стоял у окна, спиной к Скотту и медленно повернулся, услышав шаги. Несколько мгновений он молча смотрел на Райдера, а потом сказал: — Ты явился сюда без брони и оружия, человек. Безрассудно, самонадеянно и глупо, — он поднял правую руку, в которой был зажат пистолет: — Всего один выстрел и… — Если бы ты хотел меня убить, — спокойно ответил Скотт, глядя в голубые, холодно-пристальные глаза ангара, — не тратил бы время на слова. А броня и оружие при мне всегда, — голубое свечение биотического щита окутало фигуру Скотта, — а потому «самонадеянно» — не совсем то слово. — Возможно, — криво улыбнулся Акксул, возвращая оружие на пояс и указывая взглядом на стол, на котором стояла бутылка какого-то ангарского напитка и два стакана, — я до сих пор не знаю, почему ответил на твоё письмо и позволил прийти сюда. — Может, потому, что хочешь выздороветь? — негромко спросил Райдер, садясь за стол. — По-твоему, я болен? — в голосе Акксула слышалась ирония. — А разве нет? — приподнял бровь Скотт, глядя как ангара садится напротив него за стол и наполняет стаканы. — Ненависть не бывает хорошим советчиком. — Ерунда, — резко бросил Акксул, — именно благодаря ей я до сих пор жив, — он поднёс стакан к губам, сделал пару глотков, поставил на стол и нехотя добавил: — Но она же ослепила и оглушила меня… Ответь мне, человек, почему тогда ты позволил мне выстрелить? Был уверен, что я промахнусь? — Нет, — покачал головой Скотт, в свою очередь, отхлебнув из кружки и поморщившись — напиток оказался чертовски крепким и горьким. — Тогда почему? — Акксул впился взглядом в лицо Райдера, требуя ответа. — Потому что Джаал — не человек и его жизнь ничего не значит для тебя? Как и жизни всех ангара, которых ты убил и ещё убьёшь? — Ты сам знаешь, что это неправда, — Скотт не отвёл глаз, — Джаал просил меня не вмешиваться, а я привык доверять ему во всём, что касается ангара. Я… ещё слишком мало знаю о вас. — Ты знаешь достаточно, для захватчика, — делая очередной глоток, заявил Акксул, — и сделал всё, чтобы уничтожить меня и разрушить всё, что я создал. Вы, люди, ещё более жестоки, чем кетты. Они терзали моё тело, а ты… ты вывернул наизнанку мою душу, лишил меня всего, что было мне дорого, и оставил жизнь, хоть должен был убить. Зачем, человек? Чтобы наслаждаться видом поверженного врага? Ты ведь пришёл сюда за этим, верно? Хочешь своими глазами увидеть моё отчаяние? Упиться моей болью? — Я хочу помочь тебе, — негромко сказал Скотт, — ненависть — это яд, Акксул, и ты это знаешь. Если бы не знал, не написал бы того письма и не позвал сюда. — А может, я хочу, чтобы ты закончил начатое и убил меня? — горечь в голосе ангара сплеталась с яростью и злостью. — Может, у меня не хватает сил, чтобы покончить с собой, но и жить дальше так я не могу? — Ты не из тех, кто сдаётся, Акксул, — мягко сказал Райдер, — просто ты понял, что ненависть — это болото, выбраться из которого одному невозможно. Ангарская поговорка права на все сто, и ты это знаешь. Как знаешь и то, что я не враг тебе и ангара. Да, я явился в ваш мир незваным, но я не захватчик. Будь это так, я уже основал бы аванпосты на Хаварле и Айе, не считаясь с мнением твоего народа, я не позвал бы ангара на Нексус, мне было бы плевать на ваши традиции и законы. И раз уж речь зашла о поговорках… у нас, людей, есть такая: враг моего врага — мой друг. Мы делаем друг друга сильнее, Акксул, и кетты уже ощутили это на себе. И это только начало нашей совместной войны, которая обязательно закончится победой. Я верю в это. И я хочу, чтобы Роекаар сражались вместе с нами, а не против нас, но без твоей помощи осуществить это невозможно. — Ты поселил своих людей на Воелде, — процедил Акксул. — Временно, — пояснил Райдер, — климат Воелда не очень-то подходит для людей, мы… плохо переносим холод, а чтобы вернуть планете прежний вид, понадобится не один год. Слишком долго Хранилище Воелда бездействовало. К тому же, твой народ не был против нашего аванпоста, ты не можешь этого отрицать. — У них не было выбора, — буркнул Акксул, — мой народ излишне доверчив, а я разучился верить кому-либо, кроме себя. — Джаал рассказывал мне, что случилось с тобой, — осторожно начал Скотт, — и я понимаю, почему теперь ты ненавидишь всех чужаков. Но я хочу, чтобы ты знал — я никогда не считал тебя врагом. — Даже после того, что я хотел сделать с твоими людьми на Эос? — недоверчиво спросил ангара. — Да, — не колеблясь, ответил Скотт, — ты делал то, что казалось тебе правильным, хотел защитить свой народ, потому что любишь его. Я знаю это точно так же, как и то, что ты сможешь победить ненависть. Не зря ведь ты был лучшим учеником Мошаэ, верно? — Был, — криво усмехнулся Акксул, — вот ключевое слово, Райдер. Я был. — Неправда, — Скотт чуть улыбнулся, глядя в глаза Акксула, — ты есть. Ты жив и можешь продолжать бороться с нашим общим врагом, — он опустошил свой стакан, чувствуя, как в голове начинает шуметь, и спросил, указывая взглядом на бутылку: — Это дремаагир? — Ты знаешь о нём? — в голосе ангара, наполняющего стакан Райдера, ясно слышалось удивление. — Да. Я читал твои письма к Талдир, — сделав глоток, ответил Скотт, — к сожалению, я пришёл слишком поздно и не сумел её спасти. — Я тоже, — горько обронил Акксул, — а это, — он наполнил и свой стакан, — не дремаагир, тебе он не нужен. Твои ночи не отравлены кошмарами и прошлым. Ты не просыпаешься от того, что чувствуешь, как боль раздирает тело, не слышишь в шёпоте ветра проклятую кеттскую речь, не видишь, как умирают твои братья. Для того чтобы спокойно заснуть, тебе достаточно просто закрыть глаза, когда-то этого хватало и мне. — И снова будет хватать, — уверенно заявил Скотт, — ты сумел выжить и сбежать оттуда, откуда убежать невозможно, а значит — сможешь оставить прошлое за спиной и обуздаешь ненависть. — По-твоему, это просто? — скривился Акксул. — Взять и вычеркнуть из памяти целый год? Забыть, что делали со мной и другими пленниками кетты? Ты хоть понимаешь, о чём вообще говоришь? Тебе неизвестно, что такое настоящая боль, бессилие, ненависть, — тяжеловесно цедил слова ангара. — Ты не знаешь, каково ежедневно терять братьев и сестёр, человек! Ты никогда не чувствовал себя преданным… — Акксул осёкся и опустил голову, а потому не увидел, как болезненно скривился на этих словах Райдер. — Ты изображаешь из себя мудреца, хоть на самом деле не знаешь ничего! — повысил голос ангара. — Как можно забыть, если каждый день видеть в зеркале это? — Акксул встал, рывком расстегнул одежду и повернулся к Райдеру спиной, и Скотту стоило немалых усилий сдержать рвущийся с губ вскрик: на спине и руках ангара не было живого места, шрамы покрывали кожу, словно сеть, сплетённая из страданий. А потом Скотт сделал то, на что никогда бы не решился, если бы не крепкий и горький ангарский напиток. В два шага оказавшись рядом с Акксулом, Райдер осторожно провёл кончиками пальцев по одному из шрамов, ощущая, как по коже пробежал лёгкий электрический разряд, а сам ангара — вздрогнул, словно Скотт его ударил, и прошипел, резко разворачиваясь, хватая Райдера за руки и припечатывая к стене: — Не смей прикасаться ко мне. Никогда, слышишь, человек? — в глазах Акксула плескались ярость и боль. — Слышу, — не отводя взгляда, ответил Райдер, — но одними словами с ненавистью не справиться, а сейчас именно она — твой самый страшный враг, она сделала тебя слепым и глухим к голосу разума, — Скотт облизал пересохшие губы, всей кожей ощущая щекочущие электрические разряды, исходящие от рук Акксула, железной хваткой стиснувшего его запястья, и понимая, что ему всё сильнее нравится это ощущение. — Твоё прошлое мешает тебе жить и отравляет кошмарами твои ночи. — Моё прошлое — часть меня, — глухо ответил Акксул, — я не могу забыть этот год, Райдер. — И не надо, ты не можешь изменить прошлое, но можешь изменить своё отношение к нему, — глядя в глаза Акксула, продолжил Скотт, — то, что не убивает тебя, делает сильнее — ещё одна человеческая поговорка. Она справедлива и для ангара. Не позволяй своему вчера отнимать у тебя сегодня и завтра! — Кому из нас ты это говоришь? — негромко спросил Акксул, уловив в словах Райдера отголоски боли и пытаясь понять, что было тому причиной. — Обоим, — честно ответил Скотт, понимая, что лжи ангара ему не простит. Тонкий мостик, который протянулся между ними, мгновенно рухнет от одного неискреннего слова. И если он хочет, чтобы Акксул раскрылся, должен быть таким же открытым сам. — Не только ты знаешь, что такое предательство. — И как с этим борешься ты? — ангара прищурился, испытывающе глядя на Райдера. — Стараюсь пореже оглядываться назад. — И помогает? — Почти всегда. И если получается у меня, сможешь и ты. Смотри, — он указал взглядом на пальцы Акксула, — всё это время ты прикасаешься ко мне, мы стоим совсем близко, ты смотришь на меня, и в твоих глазах я не вижу ненависти. Это начало, первый шаг на пути к выздоровлению, и ты его сделал. — Ты видишь то, чего нет, — резко бросил Акксул, разжимая руки, но Скотт не дал ему отодвинуться — обхватил за шею и на мгновение коснулся губ лёгким поцелуем. Ощутил, как задрожал ангара, услышал его сдавленный стон, а когда заглянул в глаза, увидел в синей глубине изумление и растерянность, но не ненависть. — Зачем ты сделал это? — хрипло спросил Акксул. — Потому что хочу… хочу показать тебе, что прикосновения могут приносить не только боль. Позволишь? — А если я скажу «нет»? — Потому что я — мужчина? — чувствуя, как всё быстрее колотится сердце, спросил Скотт. — Потому что ты — чужак, а я никогда… — Я тоже, — улыбнулся Райдер, — но… мне нравится, когда ты прикасаешься ко мне, нравится смотреть на тебя… говорить с тобой… — Скотт осторожно провёл рукой по щеке Акксула, чувствуя то самое приятное лёгкое покалывание, — я не причиню тебе боли, обещаю… — пальцы Райдера прошлись по груди ангара, скользнули по животу и опустились на пах. Акксул вздрогнул и тут же накрыл руку Скотта своей, стиснул до боли, а потом, словно решившись на что-то, резко развернул его к стене, прижался вплотную, шумно дыша в волосы, и глухо проворчал: — Ты можешь пожалеть об этом, человек. — Лучше жалеть о том, что сделал, — прошептал Райдер, даже сквозь одежду чувствуя дрожь, пробегающую по напряжённому телу Акксула, — если будет о чём жалеть, — добавил через мгновение, закрывая глаза и слыша бешеный стук собственного сердца. …Это было совсем не так, как с Рейесом. Вместо умелых ласк — осторожные, изучающие прикосновения, заставляющие вздрагивать от разрядов биоэлектричества и сжимать руки в кулаки, чтобы сдержать стон. Поцелуи — сначала лёгкие, а потом, настойчивые и требовательные, подчиняющие своей воле, и при этом — странно нежные. Акксул вёл, а Скотт просто шёл за ним, даже не думая о том, чтобы перехватить инициативу. Этого ангара бы ему не простил, он слишком привык отдавать приказы и не собирался уступать человеку лидирующую роль. Биоэлектричество ангара и биотика человека словно вступили в реакцию, пробегая искрами по обнажённым телам обоих, и это оказалось настолько приятно, что очень скоро последние сомнения исчезли из глаз Акксула. Теперь в них ясно читалось желание, столь же острое, как и охватившее Скотта. Он нависал над лежащим на постели Райдером, вклинившись между его бёдер, целовал жадно и пылко, и на стоны Скотта отвечал своими. Ангарская эмоциональность проявила себя и здесь — в сексе они оказались столь же открытыми, не знающими смущения и ложного стыда. А когда их тела слились, вместе с болью Скотт ощутил, как те же самые разряды пробегают внутри, заставляя выгибаться и кусать губы, чтобы не закричать. Он притянул Акксула к себе, вцепился в плечи ангара, не позволяя остановиться или отодвинуться, и чувствовал, как с каждым резким движением его бёдер внутри становится всё жарче. Даже не касаясь себя, Райдер оказался почти на пике, усилием воли сдерживая подступающую всё ближе разрядку. Скотт понятия не имел, как делают это ангара, поскольку прежде никогда не интересовался этой стороной их жизни, но сейчас ему хотелось, чтобы оно длилось как можно дольше. Хотелось чувствовать горячую и твёрдую плоть Акксула, распирающую изнутри и дарящую удовольствие, острое как никогда. Хриплое тяжёлое дыхание ангара, упрямо сжатые губы и пальцы, до боли стиснувшие его бёдра — всё это действовало на Райдера, словно сильнейший афродизиак, вырывая из груди уже не стоны даже, а вскрики, заставляло сердце колотиться о грудную клетку, а тело — всё сильнее дрожать. А потом сил сдерживать себя уже не осталось, и Скотт захлебнулся криком, чувствуя, как сладко и сильно сокращается всё внутри, а собственное семя падает на тело горячими каплями. Так у него тоже никогда не было, даже с Рейесом, занимавшимся сексом столь же умело, как лгавшим. Всё, что было до сегодняшней ночи, поблекло и утратило своё значение, важным был только Акксул, вдавивший его в постель тяжестью сильного тела и прошептавший что-то по-ангарски за мгновение до того, как крупная дрожь пробежала по его коже, а с губ сорвался долгий и громкий стон. — Ночь только началась, Райдер, — прошептал Акксул, не собираясь покидать тело, совершенно непохожее, на его собственное, но подарившее так много, — мне нравится быть в тебе, — он осторожно шевельнул бёдрами, демонстрируя готовность продолжить, — я хочу ещё. — Не только ты, — облизнув пересохшие губы, ответил Скотт…***
Открыв глаза, Райдер обнаружил, что Акксула рядом нет. На постели он был один, хоть засыпали они вместе. Приподнявшись на локте, Скотт окинул взглядом комнату и облегчённо вздохнул, увидев обнажённого ангара у окна, а потом услышал: — Этой ночью я не видел кошмаров. Ты подействовал на меня, как дремаагир, но… — Акксул повернулся к Райдеру и посмотрел в глаза: — Если об этом кто-то узнает, я убью тебя. — О чём? — приподнял бровь Скотт, не отводя взгляда. — О том, что утром от ангарских напитков зверски болит голова? — Именно, — Акксул подошёл к постели, присел на её край и медленно провёл по щеке Райдера пальцами, — я должен подумать о том, что ты вчера сказал. Я сообщу тебе своё решение, а сейчас — уходи. Скотт молча кивнул, прекрасно понимая, что Акксулу просто необходимо побыть одному. То, что произошло между ними этой ночью, оказалось испытанием для обоих, и нужно время, чтобы окончательно принять это и убедиться в том, что ненависть к чужакам больше не касается людей. Да и самому Райдеру требовался отдых, поскольку нескольких коротких часов сна оказалось недостаточно, чтобы избавить тело от боли, неизбежно приходящей на смену удовольствию. Возвращаясь на «Бурю», Скотт вспоминал, как уже на пороге Акксул всё же притянул его к себе, коснулся пальцами губ и тут же оттолкнул, отступил назад, словно чего-то боясь. И не сказал ни слова, только в глазах плескалась растерянность, выдавая насколько сильно ангара потрясён случившимся. Думать о том, во что всё это выльется в итоге, не хотелось, но и не вспоминать о прошедшей ночи не получалось, да и зачем мучить себя, если эти воспоминания так приятны? Кому: Райдер От: Акксул Роекаар продолжат бороться с кеттами самостоятельно. Я не собираюсь подчиняться Эфре или кому-либо ещё. р.s. Я запретил своим солдатам стрелять в людей. Это письмо Скотт получил спустя неделю после возвращения из Кузни, прочёл и поймал себя на том, что улыбается, как последний дурак. Значит, всё же не зря он летал на Хаварл и сделал то, что продолжало сниться каждую ночь! Правда, об этом в письме не было ни слова, но что-то подсказывало Райдеру, что эта весточка — далеко не последняя, просто нужно дать Акксулу время. Подождать, позволить ему решить и сделать следующий шаг к тому, что может у них быть. Ждать, хоть это так непросто. Предчувствие не обмануло. Прошло ещё две недели, и, открыв почтовый ящик, Скотт обнаружил сразу два послания. Первое прочёл и тут же удалил, даже не думая отвечать. Кому: Райдер От: Рейес Видаль Всё ещё злишься? Ну и что тут ответить? Злишься? Нет. Обида и злость испарились, как роса поутру. Не осталось ничего, даже сожаления. Рейес стал прошлым окончательно и бесповоротно, в отличие от Акксула, чьё письмо Райдер открыл следующим. Кому: Райдер От: Акксул Завтра. В Кузне. Я хочу снова спокойно уснуть, мой дремаагир.