Когда второй сезон?

      Вечер понедельника выдался ветреным и прохладным: сказывалось влияние циклона, который, сформировавшись над континентом, следовал через Японские острова в Тихий океан. В горных районах острова Хоккайдо выпал снег, а на севере Хонсю вторые сутки шёл проливной дождь. Дом Изуми давно не встречал гостей. Семья Мурано приехала на белой «Тойоте» почти в полном составе. Отец Сатоми — Хагивара Коджи — поприветствовал Казуюки и, разувшись в прихожей, первым вошёл в дом. За ним последовали его жена Юмико и старший сын Макото с продуктовым пакетом в одной руке и подарочной коробкой в другой. Бабушка Сатоми — сухенькая старушка с трясущимися руками и бледным, слегка морщинистым лицом — вошла следом за внучкой и закрыла за собой дверь, бросив неопределённый взгляд в сторону удивлённого хозяина дома.       Вскоре семеро человек, весело переговариваясь, занимали места по сторонам небольшого прямоугольного столика, который специально по этому случаю был выдвинут на середину комнаты от кухонной перегородки. Казуюки выставил на стол стеклянный поднос с жареной рыбой и картофелем. Шиничи поставил на деревянную дощечку кастрюлю с овощным супом и пожелал приятного аппетита.       — Обычно мы ужинаем лапшой, рисом с яйцами, — оправдывал выбор европейской кухни Казуюки, — сейчас принесу вино и бутылочку сакэ.       Шиничи проводил взглядом отца и посмотрел на Сатоми. Она улыбнулась в ответ.       — Ну, молодые, как дела? Рассказывайте, — как бы между прочим справилась бабуля после того, как вполголоса пожаловалась сидевшей рядом внучке, что все нормальные люди едят за нормальным столом, а не за «уродливым подобием лавки» из стран культурного запада.       Юмико улыбнулась и, переглянувшись с дочерью, сказала:       — Мы знаем, что Сатоми любит Шиничи-куна, она нам в прошлом году рассказывала. Он правда тебя из окна выбросил? — уточнила она, бросив вопросительный взгляд в сторону Шиничи.       — Мама! — воскликнула Сатоми, — не выбросил, а прыгнул, держа меня на руках!       — А потом через высокий забор, знаю, уже слышал, — с улыбкой добавил Коджи, — не знаю, где тут чистый вымысел, а где приукрашенная правда. Макото, — обратился он к сыну, — а ты что думаешь, одобряешь выбор сестры?       Парень, управившись с небольшой порцией супа, молча наслаждался горячим ягодным чаем.       — Что, совсем нечего сказать? — с укором переспросил Коджи.       — А если и против, что мне... вы родители, вам и слово, — сухо продекламировал Макото.       — Хитрец, — сказал Коджи, — сам женился и с малышом на руках, а за младшей сестрёнкой проследить забыл.       — Я её раз в полгода вижу, сестрёнку... ничего удивительного, — оправдался Макото. Год назад он окончил университет, женился и уехал в Кумамото. Там у него работа, личная жизнь, друзья. К родителям со своей избранницей Макото приезжал на их дни рождения. Месяц назад у молодых родился сын, именно поэтому он приехал к родным в гордом одиночестве.       — Вот, принёс! — вошёл Казуюки и поставил на стол прозрачную бутыль с прохладным сакэ. Взяв на кухне штопор, он откупорил напиток и начал разливать по фарфоровым чашечкам.       — Вина не оказалось, так что... принести тёплого? (1)       — Благодарю, не надо, — ответил Коджи и с улыбкой добавил, — оставьте, мы нальём.       Казуюки отставил бутылку и сел за стол. За окном послышался нарастающий шум дождя. Сначала капли ровно капали на пластиковый подоконник, но поднявшийся в ночи ветер начал бросать их в стекло мелкой барабанной дробью.       — Вот и до нас дошло, — тихо сказала Сатоми.       — Да уж, настроение честно скажем... — Коджи окинул семью взглядом.       — Тревожное? — подсказал Шиничи.       — Именно. Знаете что, — продолжил Коджи, откинувшись на спинку стула, — может, музыку? Поймаем настроение, а то с этим шумом, — он кивнул в сторону окна, — можно впасть в уныние.       Казуюки осторожно поднялся из-за стола и отправился наверх, в свой кабинет. Спустя минуту оттуда послышались бодрые аккорды клубной музыки.       — Вот это другое дело, — похвалил Коджи, — теперь можно и поговорить.       Погода за окном напомнила о себе резким порывом ветра, который бросил в стекло волну дождевых капель. Снаружи сверкнуло, и раскат грома отозвался звоном чайных ложечек о края фарфоровой посуды. Одновременно с этим люстра над столом на пару секунд стала тусклой, словно молния вобрала в себя всю энергию с ближайшей подстанции, чтобы в следующее мгновение осветить город миллионами ярких лампочек. Люди за столом замерли, не спуская друг с друга тревожных взглядов. В этот момент танцевальная мелодия сменилась треком «Discipline»(2), который под прерывистый шум дождя и далёкие раскаты грома сформировал животрепещущую атмосферу.       — Преисподняя в чистом виде, — вполголоса сказал Коджи, — забавный у вас плейлист.       — Там разнообразные композиции, надо было настроить воспроизведение по жанрам, — Казуюки поднялся и отправился наверх. Чувствительный слух Шиничи уловил из под стола сбивчивые звуки: нервный ритм отбивала чья-то нога.       — Небеса знатно разошлись, — хрипло констатировала бабушка.       — Это правда, — согласилась Юмико, отпивая из своей чашки. — У меня аппетит пропал.       — Как бы паразиты не проникли в дом, — шутливым тоном сказал Коджи, — чувствую на себе злобные взгляды ёкаев, даже к окну подойти страшно...       — Дорогой, не говори ерунды, — успокоила мужа Юмико. — Давай сейчас не будем о паразитах, надоело уже. Только их нам и не хватало.       — Об этом не волнуйтесь, — сказал Шиничи. — Все подходы к дому под видеонаблюдением, к тому же нам недавно усовершенствовали сигнализацию.       — Усовершенствовали сигнализацию? — переспросил Коджи.       — Да, подробностей не знаю. Кстати, — добавил Шиничи, — сегодня вечером должны передавать репортаж из Нагои.       — Пресс-конференция из мэрии? Она завершилась пару часов назад, поздно вспомнили, — ответил Коджи. — В вечернем выпуске новостей должны подвести итоги, у нас сейчас... — он взглянул на наручные часы, — уже скоро, через две минуты. Но уже можно...       Вдруг наступила полная тьма. Отключение электроэнергии во время стихийного бедствия явление традиционное, но для многих жителей Японии всегда неожиданное.       — Мы прозевали штормовое предупреждение? — с укором спросила Юмико темноту.       Глаза постепенно привыкали, свет от редких молний проникал в комнату, слегка освещая бледные лица присутствующих.       — Не уверен, — тихо сказал Макото. — О приближении циклона сообщали вчера.       — Мы сегодня не включали телевизор, — подтвердил Шиничи.       Осторожный топот шагов выдал приближение Казуюки.       — Спокойно, это я, — сказал он, нащупав в темноте свой стул.       Они сидели, молча вслушиваясь в темноту. За окном порывы ветра нещадно трепали ветки деревьев. Откуда-то послышался шум перекатываемого бака и тревожный зов автомобильной сигнализации.       — А ничего что мы сидим вот так, ничего не предпринимаем? — тихо спросил Макото.       Яркий свет заставил всех зажмуриться. Наверху заиграла симфония Вагнера «Полёт валькирий», одновременно с ней за перегородкой затарахтел включившийся холодильник.       За столом молчали. Никто не вздрогнул и даже не пошевелился. Первой нарушил тишину отец гостившего семейства:       — Что это вы все такие бледные? — не без улыбки спросил Коджи.       Ему никто не ответил. Все словно погрузились в транс, навеянный волнующими звуками торжественной мелодии. Казуюки налил себе немного сакэ и залпом выпил.       — Ну что же, — весело сказал он, — просыпаемся, просыпаемся! Электричество дали.       — Ужас какой.       Юмико поднялась со своего места и поправила на себе красиво уложенную причёску.       — Я в уборную, — сообщила она, удаляясь. — Мне кажется, более странного вечера в гостях я ещё не переживала.       Шиничи встал и подошёл к настенному телевизору. Выбрав в сетке вещания выпуск новостей, он отрегулировав звук и вернулся на своё место. Казуюки снова поднялся наверх, чтобы убавить громкость музыки. Бабуля отодвинула стул от стола и села напротив экрана.       — Закончилось, — отметил Коджи, взглянув на настенные часы, которые показывали шесть минут десятого. Скорее по привычке, чем из надобности, он взглянул на запястье и добавил:       — Вообще не до них сейчас.       — Может, пригласим всех наверх, там побеседуем? — спросил Шиничи отца.       — Я тоже об этом подумал, — согласился Казуюки, — сменим обстановку.       Дождавшись возвращения Юмико, они поднялись из-за стола и отправились наверх. Непринуждённая беседа завязалась сама собой. Казуюки попросил рассказать будущего тестя о месте своей работы, на что тот со смехом ответил длинным монологом о перспективах независимого предпринимательства на фоне улучшений в сфере налогового законодательства. Макото подхватил нить диалога, от себя добавив, что лично он опасается, как бы небольшое послабление не вышло боком. Экономику страны лихорадит, скорее всего, действия правительства призваны уравновесить положение за счёт простых сотрудников, как это было несколько лет назад (3). Казуюки подтвердил опасения Макото, заявив, что при любых налогах предпринимателей подстерегают не менее опасные риски.       — А сколько мы выделим на свадьбу дочери? — вставила своё слово Юмико.       Мужчины замолкли, мысленно переключаясь с одной темы на другую.       — Где и когда вы планировали сыграть свадьбу? — спросил Коджи.       Сатоми, опустив взгляд, задумалась. За неё ответил Шиничи.       — Мы не обсуждали этот вопрос.       — Правда? — удивлённо спросила Юмико. — Лично я за свадьбу по синтоистским обычаям, но мы не будем против европейской традиции. Чуть не забыла, — она взяла свою сумочку и вынула аккуратно перевязанный ленточкой свиток белой бумаги. — Вот наша родословная, — она протянула его Казуюки. Тот с поклоном принял свиток и аккуратно развернул.       — Кимоно мы тебе купили, — сказала бабушка глядя на внучку, — но можем купить и платье, вы только определитесь. Только не затягивайте до осени.       — У вас есть совместные фотографии для фильма? — спросил Коджи. (4)       — Боюсь, нет ни одной, — ответил Шиничи.       — Акихо нас фотографировала в парке, помнишь? Можно у неё попросить, — нашлась Сатоми.       — Да, надеюсь, она их сохранила, — ответил Шиничи.       — С нашей стороны на свадьбу могут прийти около шестидесяти близких и дальних родственников, — торопливо вставила Юмико. — Они ещё не знают, но я надеюсь... часть из них точно придёт, и это не считая друзей. А сколько с вашей стороны ожидается?       Казуюки аккуратно положил родословную семьи Мурано на прикроватную тумбочку, вопросительно посмотрел на Шиничи и ответил:       — Я думаю... не больше пятнадцати, надеюсь, — он выдвинул одну из секций, достал широкий лист с раскидистым древом и положил его рядом со свитком.       — Хорошо, — сказал Коджи, — финансовые вопросы вас не должны волновать. А молодые точно не против пышного празднества?       Сатоми вопросительно посмотрела на Шиничи. В её грустных глазах отразилась внутренняя мольба о помощи. Она просто не знала что ответить.       — Как, вы до сих пор не решили? — удивлённо уточнил Казуюки.       — Они без родителей сами не решатся, — добавил Коджи, — так, признавайтесь, вы уже спали?       — Тише, дорогой, — вспыхнула Юмико, — это их личное дело. Главное, что бы они были верны друг другу...       — Вместе навсегда, — напутствовала бабушка, погрозив указательным пальцем.       — Не забывали предохраняться, — с сарказмом произнёс Макото и отвернулся к окну.       — Я люблю Сатоми, — быстро сказал Шиничи, — просто свадьба для нас... это смущает. Вопрос традиций мы обдумаем, а сейчас желаем просто жить вместе, — он посмотрел на Сатоми, словно ожидая от неё поддержки. Она это заметила и смущённо сказала:       — Я согласна...       Сатоми замолчала, не договорив. Взгляды присутствующих были обращены к ней, словно её слово было решающим.       — Я согласна выйти за Шиничи, я его люблю, — на последнем слове её голос сорвался на хрип, отчего она закашлялась и стыдливо улыбнулась. Юмико обняла дочку и прижала к себе, Коджи с улыбкой подошёл к Шиничи и шутливо похлопал по плечу. Казуюки грустно улыбнулся, бросив взгляд на столик с портретом Нобуко.       — Тогда мы не будем торопить вас, — сказала бабушка, поднявшись со своего места.       — Может быть, Шиничи не очень удачная партия для моей дочери с точки зрения, кхм, но если они правда любят и будут стоять друг за друга, то я даю добро на ваш союз, — заявил Коджи.       — Ладно тебе дорогой, вот если бы она влюбилась в иностранца, что бы ты тогда сказал? — парировала Юмико.       — Тут бы я десять раз подумал, — смеясь, отшутился Коджи.       Сатоми освободилась от объятий матери и сказала:       — Я знаю, что по отношению к традициям то, что я сейчас скажу неприлично, но мама, папа, можно мы оформим отношения...       — Ни за что! — резко прервал Коджи, — Макото мы поженили пышно, чем же моя любимая дочь хуже?       — Может, в свадебное путешествие отправитесь, посмотрите мир, — предложила бабуля, до этого молча разглядывавшая родословную семьи Изуми.       — Мы подумаем, — ответил Шиничи. — Но лично мне любые торжества в тягость. Не знаю, как вам это объяснить... после всех этих происшествий, смерть мамы...       — Тише, сынок, не начинай, — Казуюки подошёл к сыну и обнял его, — я думал, ты уже оправился.       — Всё нормально, пап, — ответил Шиничи грустным голосом, — мне кажется, боль ушла, просто осталась печаль и тревога за наше... будущее, — он посмотрел на Сатоми.       — Оставим молодых, — сказала бабушка, покидая комнату. Юмико тоже поднялась. Взяв мужа за руку, она вышла следом. Казуюки оставил сына и, ободряюще взглянув на Сатоми, покинул комнату, прикрыв за собой дверь. Шиничи остался стоять посреди комнаты.       — Куда они все? — смеясь, спросила Сатоми, поднявшись с дивана.       — Наверное, хотят, чтобы мы вдвоём поскорее определились, — он подошёл к ней и, притянув за руку, прильнул к её губам. Она ему ответила. Их уста на несколько мгновений слились в нежном поцелуе, преисполненном искренней любви. В этот момент Шиничи осознал, что страстно хочет продолжения. Он мысленно попытался побороть желание, но природа стремилась одержать верх. Сатоми это почувствовала и решительно отстранилась.       — Тише, хватит, не сейчас, — смеясь, сказала она. Шиничи выпустил её из объятий, его взгляд скользнул по настенным часам... почти одиннадцать вечера, уже так поздно.       — Нам надо дать ответ насчёт свадьбы, — сказал он, — может, послушаемся твоего отца, что думаешь?       — А ты как думаешь? — быстро ответила она и добавила, — лично я не против, просто...       — Подождём?       — Ага...       — В следующем году?       — Угу...       — А ты уверена, — они рассмеялись.       — Ну, мама с папой точно будут за!       — Вот и замечательно, — Шиничи подошёл к двери, — скажем им?       — Скажем.       Коджи с сыном сидели за столом и смотрели какую-то передачу. Казуюки отправлял убранные со стола тарелки в посудомойку, а бабушка, активно жестикулируя, о чём-то спорила с дочерью. Тихая мелодия всё ещё играла в кабинете отца, но, казалось, её никто не замечал.       — Смотри, спускаются, — Юмико повернулась к дочери, — решили?       — Сыграем свадьбу по народным традициям, следующим летом — заявила Сатоми.       — Вот, это я понимаю — ответ так ответ! — поднявшись со стула, Коджи хлопнул в ладоши.       — Кимоно рано купила, придётся отнести, — пробормотала про себя бабушка.       — Поздравляю, — сказала Юмико, — так даже лучше.       Она поднялась и, обратившись к Казуюки, сказала:       — На будущее, чтобы вы знали, мы оплатим свадьбу, нам это совсем не трудно.       — Благодарю вас, но не думаю, что мы будем вам в тягость.       — Это я так сказала, на всякий случай, — Юмико тронула мужа за плечо, — ну что, домой?       — Ты права, мне же утром на работу, — спохватился Коджи, затем, повернувшись с поклоном к молодым, сказал:       — Благословляю вас на отношения, хотя, — он нарочно откашлялся, — думаю, что вы давно уже в отношениях.       — Не говори так, пап, мы совсем недавно... — ответила Сатоми.       — Ах, недавно! — ухватился Коджи, подмигнув Макото, который, взглянув на сестру, усмехнулся, — ну и как оно, есть сложности, или...       — Успокойся, дорогой, — Юмико почти толкала мужа к выходу, — одевайся уже, молодые не всегда глупые, спросят если что. Сатоми, у вас правда... всё нормально? — она многозначительно посмотрела на дочь. Сатоми молча кивнула и, учтиво поклонившись, вышла вслед за матерью во дворик. Дождя не было, но серое небо грозилось в любую минуту нарушить природное перемирие.       — Ну, мы поехали, — Макото выходил последним, Казуюки и Шиничи остались в дверях, наблюдая, как будущие родственники усаживаются в автомобиль. Сатоми, устроившись на заднем сидении рядом с братом, послала воздушный поцелуй в сторону своего ненаглядного и захлопнула дверь. Машина тронулась. Казуюки вернулся в дом, а Шиничи ещё несколько секунд смотрел вслед удалявшейся «Тойоте». Глубоко вздохнув, он поднял взгляд на серое небо.       —«Чёрт, этот вечер действительно выдался незабываемым», — он провёл ладонью по непослушным волосам и вошёл в дом. В ночи глухо захлопнулась входная дверь.