Впусти

«…Не о себе она [Ниэнна] скорбит, и те, кто внимает ей, учатся жалости, стойкости и надежде. Ее чертоги – на крайнем западе Западных земель, у самых границ мира, и редко приходит она в город Валимар, где все счастливы и довольны. Частый гость она в чертогах Мандоса, что близ ее собственных; и все те, что ожидают в Мандосе, взывают к ней, ибо слова ее укрепляют дух и превращают скорбь в мудрость. Окна ее обители выходят за пределы стен мира.»

Валаквента, «О Валар».

Эльдар боятся бывать здесь. Им, воскресшим, приятнее растворяться в великолепии садов Лориэна, да и сама Ниэнна предпочитает встречаться с ними там. А сюда не приходит никто, кроме самой валиэ. Дом. Место, где можно быть собой. Место, куда можно возвращаться. В последнее время – все чаще и чаще. Ниэнна призраком бродит по коридорам, подмечая тонкие изменения в интерьере. Легкая резьба на мраморе стен чуть изменилась с последнего появления – уже не лилии, а ирисы. Атлас драпировок сменился более легким шелком все того же серо-серебристого оттенка. Окна стали чуть уже, глубже подоконники, теперь пространство разделяют четкие полосы: свет от ламп на стенах и глубокий мрак, проникающий сквозь стекла из великого Ничто. Два с половиной шага в свету, полтора – в темноте. Свет-тень-свет-тень-свет-тень… Сестра. Прикосновение осанвэ, легкого и холодного, как северный ветер. Ниэнна разворачивается к тонкому стеклу. — Здравствуй, брат. Он все еще сохраняет потрепанное, искалеченное фана, оставшееся после Войны Гнева. Ангайнор крепко держит Искажающего, мешая развоплотиться. Брат выглядит так же, как выглядел, когда его приволокли на суд. Шрамы, раны, ожоги… Завершающий штрих – тяжелый ошейник, перекованный из Черной короны. Длинные острые зубцы упираются в подбородок, мешая раскрыть рот. Наверное, это больно. Ниэнна отвечает вслух. Дотрагиваться разумом до разума брата неприятно. А Мелькору достаточно и движения губ, чтобы уловить слова и интонацию. — Ты снова здесь. Ждал меня? Ты все чаще появляешься тут. Неужели в мире закончилась работа? Он невесело скалится, обнажая клыки. Видимо, это когда-то означало улыбку. — В Эндорэ пути закрыты и запечатаны. А в Благословенном краю… Я не буду скорбеть по неубитому оленю. Пусть лучше живет долго. О, уверен, найдется много вещей, которые стоит оплакать. Это, например… Он медленно разводит руки в стороны. Цепи между ошейником и запястьями образуют правильный треугольник. Ниэнна не отворачивается. Есть слова, что не будут сказаны. В частности, ответ на вопрос, кто позаботился о таком решении. Манвэ, кажется, хотел дать брату еще один шанс… Хотел, пока Феантури – все трое – не переубедили его. — Мое сочувствие – лекарство для искалеченных душ, Мелькор, – он едва заметно дергается, когда слышит свое бывшее имя. – Моя скорбь – способ помощи и спасение. А тебе уже ничто не поможет, и плакать здесь бесполезно. Когда ты успела разочароваться во мне? Он почти вплотную приближается к стеклу. Осанвэ звучит вкрадчивым змеиным шепотом. — Я верила в тебя, когда просила освободить из Мандоса. Я продолжала надеяться, когда ты лгал мне словом «люблю». Надеялась, что ты сам веришь в эту ложь. Я оплакивала эльдар, в чьих сердцах ты посеял гордыню, злобу и ненависть… А потом… Помнишь, что случилось потом? «Потом ты уничтожил наш Свет. Снова». Брат тоже не отворачивается. Есть слова, что не будут сказаны. Но в его осанвэ звучит горькая грусть. Милая, милая сестра, неужели ты не поняла?.. Это был дар. Я подарил тебе эпоху слез и страданий, тысячи, миллионы фэар, которые нуждались в твоей помощи… Неужели то было хуже, чем есть сейчас?.. Мелькор протягивает руку к стеклу и замирает. Нельзя коснуться, не привлекая внимания стражей… Ниэнна молчит. Неужели ты не видишь?! Громкий, отчаянный крик. В темных глазах горят огоньки безумия. Покой губителен для вас! Мир измельчал, на что теперь способны дети Отца? Промахиваться по оленям?! Вам нужен бич, несчастье, что заставит пробудиться… Он прав. Валиэ уже давно оплакивает лишь судьбу Арды. Она и сама думала об этом. Но странно слышать правду от Отца Лжи… Ты ведь понимаешь. Понимаешь и в глубине сердца соглашаешься. Мир умирает. Пришло время для перерождения. Для меня. Впусти, молю тебя. Ниэнна молчит, глядя в безумные глаза брата. Безумные ли?.. Впусти. Прошу тебя, впусти. Я дам Эа то необходимое, без чего вы медленно уничтожите сами себя. Впусти, и вернутся славные великие времена. Впусти. Клянусь тебе, я больше не стану лгать чувствами. Я буду Владыкой новой Арды, ты станешь моей Королевой… Мы ведь прекрасно дополняем друг друга: моя радость искажает мир, твое горе возвращает все к идеалу… Ну же… Молю, Ниэнна… Валиэ молчит. Что хуже – яростное разрушение или медленное блеклое затухание? Есть ли на этот вопрос правильный ответ?.. — Впусти… Его губы раскрываются, выталкивая единственное слово. По бывшей короне стекают ручейки темной крови. — Впус-ти. По-жа-луйста. Голоса не слышно. Двигаются губы, четко очерчивая каждый звук. Безразлично-насмешливая маска лица плавится в огне боли, открывая что-то новое. Что-то… Настоящее? — Впусти. Обреченность. Пустота. Больше он не повторит этого. Бессмысленно. «Если ты не решишься…» Есть слова, что не будут сказаны. Ниэнна тянется к проявившейся из воздуха ручке.