Мсье Сенкьем и сердце Призрака Оперы

Они жались в тени и сырости переулка, прятались от ветра и жандармов. Случайные люди сюда не забредали, здесь был тупик. Они ждали здесь клиентов – самых неразборчивых, нетребовательных. «Помойка. Не прилавок буфета или рынка, а помойка, куда выброшены догнивать куски человеческого мяса, – думал мсье Сенкьем. – А я – падальщик. Посмотрим, не найдется ли съедобного куска…» Женщины смотрели на него внимательно. Не понимали, что такой господин забыл в их тупике, но каждая надеялась, что он выберет именно ее. Они отводили в стороны края шалей и накидок, показывая перетянутые пестрыми корсетами туловища, улыбались осторожно – чтобы не показать, насколько гнилы у них зубы. Все здесь были больны и голодны. Кто-то прежде работал на других улицах или даже в теплом борделе, но теперь доживали свои дни тут. Одно существо дрожало в углу, чуть в стороне от остальных. Очень молодая женщина не решалась выйти вперед. Боль и страх исходили от нее волнами, гораздо сильнее, чем от остальных. Возможно, другие избили ее сегодня. Или это сделал предыдущий клиент. Мсье Сенкьем присмотрелся к ней. Ей было не меньше двадцати, но тело осталось недоразвитым, подростковым – от скудной пищи в детстве и юности. Поняв, что господин смотрит именно на нее, девушка, приосанилась, подняла голову, чуть поправила складки юбки. Какая-то из женщин тихо прыснула от смеха и девушка вздрогнула, не обернула в сторону насмешницы, а чуть вжала голову в плечи, словно ожидая удара. Мсье Сенкьем протянул ей руку. Девушка подошла. Не быстро. Со стороны могло показаться, что она медлит из-за робости, но на самом деле ей было больно идти – последствия избиения или недавней неудачной абортации. – Идем, – мягко сказал он девушке. Она пошла, держась за его локоть. – Ты голодна? – спросил он, когда они вышли из переулка. – Да, мсье, – ответила она. Эмоций в ее голосе не было. Говорила негромко, осторожно. Похоже, у нее была травма челюсти или не хватало зубов. Они зашли в ближайший дешевый кабачок, один из тех, что были открыты день и ночь напролет, и мсье Сенкьем заказал своей спутнице горячего красного вина и сыра. Когда она подносила кружку ко рту, руки ее дрожали от наслаждения и проходящего холода. – Вы не едите, мсье? – Я не голоден. Позже. Как тебя зовут? – Жюли. – Это настоящее имя? – Конечно, мсье… – Жюли… Когда девушка допила вино и через силу доела сыр, мсье Сенкьем повел ее к себе. Нет, не в свою квартиру – в дом мадам Груа. Там была ванная с горячей водой и собственная котельная под домом. Девушке было страшно заходить в этот дом – одинокий, темный, неприветливый. Мадам Груа в такой час уже спала. Мсье Сенкьем отвел девушку наверх, в просторную ванную комнату. К чему зря тянуть время? – Здесь ты можешь отдохнуть и умыться, – сказал он, и в голосе проступила хрипота. Прокашлялся. – Не торопись, у нас достаточно времени. Он оставил девушку одну. Минут пять спустя, взглянул в потайной глазок и убедился, что она наполняет ванную и снимает с себя никогда не стираные, пропитанные потом и жиром вещи. Мсье Сенкьем занялся собой. Снял так раздражающий его парик, накладные баки и брови. Затем смоченной в воде тряпицей оттер с лица нехитрый грим. Пиджак и жилет повесил на спинку стула, закатал рукава рубашки, скинул подтяжки с плеч. Скоро можно будет совсем раздеться и отдохнуть. Подойдя к двери в ванную, мсье Сенкьем прислушался. Нет, она не плещется и не поет – она просто трет свою кожу губкой. Хорошо. Он вошел, и девушка замерла в ванной за ширмой. Она задвинула ширму – какая скромность! И снова хорошо – он сможет быстро и спокойно к ней подойти. И он подошел. Девушка по-прежнему не решалась пошевелиться, ждала, что ей велит делать ее сегодняшний господин. Но господин ничего ей не велел. Все произошло очень быстро. Мсье Сенкьем начал открывать рот, еще не отодвинув ширму. Скрытые до этого гримом складки на щеках расправились, позволяя растянуть его шире обычного. Девушка услышала тихий стрекот, но когда ширма отлетела в сторону, увидела только молниеносный бросок кроваво-красной змеи… Змея впилась ей в глотку. Девушка потеряла сознание и последнее, что она услышала, были звуки жадных глотков, громкие, похожие на биение сердца. Мадам Груа поужинала, начистила медный котелок и теперь тихо коротала бессонную ночь, вышивая салфеточку. В глухой час между полночью и рассветом она слышала, что мсье Сенкьем привел гостью, и ждала, что с минуты на минуту к ней обратятся. Так и случилось. Через полчаса после своего прихода мсье Сенкьем постучал в ее дверь и попросил помочь с уборкой. Мадам Груа отложила вышивку и пошла следом за ним наверх. Попутно она думала, что впервые видит мсье Сенкьема без парика и грима. Он действительно отличался от большинства ее постояльцев. Хотя бы наличием носа. Особенно ее удивили складки зоба на его шее – слегка набухшие после кормежки, малиновые, они лежали красивым правильным узором. «Удивительно, как из такой поганой крови могла родиться такая интересная помесь», – подумала мадам Груа. Однако увиденное в ванной удивило ее неприятным образом. – Если позволите заметить, мсье, следовало заранее сказать, что вам нужно поесть. Мы бы привели хорошую, чистую, проверенную пищу. – Отчитываете меня за то, что я подбираю еду с улицы, мадам? – поинтересовался Сенкьем. Голос его был чуть хриплым из-за набухшего зоба. Он сам завернул тело девушки в ее же ветхую накидку и отнес в котельную, где положил в черный, закоптелый зев печи. Мадам Груа осталось только прибрать остальные вещи и протереть пол. Такая вежливость гостя порадовала мадам Груа – не все ее постояльцы брали на себя труд убраться после еды. Кроме печи, в подвале был чудесный уголок с теплой землей, но мсье Сенкьем лег в спальне. Мадам Груа закончила вышивать листочек розы и, наконец, тоже легла спать.