Мсье Сенкьем и сердце Призрака Оперы

Трое в подвале оцепенели. «Ты хотел почувствовать себя на равных с людьми? Наслаждайся!» – словно звучал кошмарный голос в голове Квинлана. И хохот. Он знал, кому они могли бы принадлежать, но знал также и то, что на самом деле сейчас они лишь мерещатся. Нет, просто он впервые за долгое время почувствовал страх и этот страх заговорил с ним самым отвратительным голосом – голосом его кровного отца, голосом существа, заразившего белым червем его беременную мать. Голосом существа, которое он поклялся уничтожить. Увы, план мести оказался под серьезной угрозой. Рауль так и осел на пол рассматривая крупинки пороха на своих ладонях, Перс, отшатнувшись к стене, в ужасе, разинув рот, словно маска трагедии, и оглядывал бочки кругом. Бочки, бочки, бочки.... – Безумец... – прошептал он, наконец. – Я жду, мадемуазель! – раздался голос Эрика. Кристина молчала мучительно долго. – Надо сказать ей, что здесь бочки с порохом! – воскликнул дарога. – Она не понимает, что на кону... Он ринулся к выходу из подвала, но Квинлан встал на пути. – А вы можете поручиться, что Эрик не взорвет здесь все сам, если мадемуазель Дааэ откажется сделать свой выбор? Дарога замер. Рауль продолжал стоять на коленях на полу, будто от его движения могло взорваться все кругом. – Мадемуазель, – продолжал Эрик, – вы утомляете меня. Хуже того – вы заставляете наших гостей ждать. Похоже, он сам и впрямь терял терпение. Решение Кристины могло стоить жизни и ему самому. Он был готов отправиться в ад, прихватив с собой любимую женщину и врагов, но хотел, чтобы все, наконец, решилось. – Эрик… – послышался слабый голос Кристины. – Скажите, что нас ждет. – Я сказал вам все, что надо было сказать. Пусть судьба решает. Черт побери! Если вы не в состоянии сделать выбор, я решу за вас… – Нет! Нет, Эрик. Я повернула! Повернула… Наступила тишина. Трое в подвале замерли, прислушиваясь всем телом к тому, что происходит вокруг. Жало в горле Квинлана со стрекотом сжалось в коротком непроизвольном спазме, словно самостоятельное живое существо. Напуганное до смерти. Из-под пола послышался урчащий звук. Вода! Вода поднималась в подвал из озера. Пенистый поток хлынул им под ноги. Рауль подскочил, словно кот и все трое поспешили наверх. Они продолжали наблюдать за тем, как тьма за квадратом люка заполняется водой. Вот, вода была уже вровень с люком, а вот – хлынула за его пределы на песок камеры пыток. – Эрик, – позвал дарога, – Эрик останови воду! – О, господа! – послышался голос Эрика. – Вам не по вкусу такая прохладная ванная? После всех ваших скитаний… Не волнуйтесь, скоро все закончится. Вам надо будет только постараться не дышать какую-то четверть часа… Рауль рассмеялся как безумец. Квинлан понял, что на самом деле эта последняя шутка была для него. Он единственный сможет пережить эту четверть часа под водой. А потом будет вынужден смотреть на безжизненные тела виконта и Перса – тех, кому он хотел помочь. Вода клокотала, урчала, вилась, заполняя собой зеркальный цилиндр. Двое людей метались, уже повинуясь слепому инстинкту. Квинлан замер у стены, глядя то на них, то на свое отражение. На секунду подумал, что если их начнет заливать с головой, грим потечет, парик сползет с головы, и перед смертью виконт де Шаньи увидит, кому он по наивности доверил свою жизнь. Но было и нечто иное, что привлекало внимание Квинлана в этой стене – нечто помимо отражения. За этой стеной была дверь, ведущая в тихую уютную спаленку. И вдруг, заглушая крики перепуганных людей, их страх и бешеный стук их сердец, зазвучала музыка. Это был прекрасный дуэт настоящего органа и мелодии сердца Эрика. Ангела Музыки… Dies Irae! Гнев Божий… Музыка была прекрасна. Она пылала, вокруг. То был пламень, который горел в Эрике, когда он играл свою музыку. Пламень, который превращал математически безупречное сочетание нот в голос Ангела. Без этого пламени его музыка была бы совершенна и красива, но мертва – как прекрасный дом, в котором никто не живет… Дарога прикрыл глаза, прислоняясь к стене. Кажется, он готовился к тому, что вот-вот все закончится, ибо Эрик играет реквием по ним. Рауль с криком «Кристина!» кинулся на стену. Он изо всех сил боролся с новым, блаженным мороком, опутывающим его. Вода прибывала, теперь она доходила уже до пояса. Виконт наотрез отказывался смириться со своей участью. Как известно, именно самые беспокойные и упрямые животные больше всего забавляют тех, кто держит их в клетке. Или в ловушке. Квинлан слышал эмоции Эрика – чувствовал, как его забавляют крики виконта, разносящиеся по всему дому. Он предвкушал то, что произойдет всего лишь через несколько минут. Нельзя сказать, что он испытывал от этого радость – в его злорадстве слышалась нотка горечи. Он избавлялся от противника, он мстил этому сверкающему счастливому миру, из которого оказался вышвырнут. Но он понимал, что и первое, и второе не принесут ему ни счастья, ни пользы. Квинлан слышал и Кристину Дааэ. От полного оцепенения и ступора ее удерживало лишь то, что Рауль звал ее. И еще то, что она, кажется, до конца не верила, что Эрик убьет ее возлюбленного. Она не знала о бочках в подвале. Ее Эрик? Ее Ангел Музыки? Нет! Он уже получил то, чего хотел. Быть может, он и не хотел никого и ничего взрывать? Разумеется, нет. Он желает отпугнуть нежеланных гостей. Все будет хорошо. Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо. Ведь отец прислал ей Ангела Музыки… Все просто не может кончиться так страшно… Трое в камере пыток уже с трудом стояли на ногах – потоки воды то и дело отрывали их от пола. Увы, похоже Кристина считала, что повернув скорпиона она сделала все возможное для их спасения – просто не могла поверить, что им может на самом деле грозить смертельная опасность. Что поделать – порой человек отказывается верить в худшее даже когда он стоит на рельсах, а на него летит на всех парах поезд. Поезд – замечательное изобретение человечества. Но сейчас не об этом… Как ни печально и ни удивительно, но придется напугать юную мадемуазель еще больше – так чтобы у нее не осталось сомнений в том, что опасность действительно смертельна. Так, чтобы сама мадемуазель не оставила выбора своему Ангелу. Вода поднялась выше головы. Перс держался за ветви железного дерева, тянулся все выше и выше, хватая ртом воздух. Виконта и Квинлана отнесло к противоположному углу. Квинлан вцепился в отвороты фрака виконта. Рауль подумал, что ему хотят помочь, в следующую секунду понял, сколь жестоко ошибся. Одним движением Квинлан разорвал ворот его рубашки, а затем выпустил жало. Виконт дернулся в его руках, но вырваться, разумеется, не смог. На мгновение его глаза расширились в ужасе, драгоценный вдох вырвался из горла россыпью жемчужин, но едва Квинлан, впившись в вену на его горле, сделал первый глоток, виконт потерял сознание. Квинлан пил осторожно и медленно – в конце концов, убивать он виконта не собирался. Он почувствовал боль и ужас Кристины, ярость Эрика – эти эмоции пронизывали воду, словно превращая ее в кипяток. А затем вода стала затихать и опускаться, убегая обратно в подземное озеро по тайным шлюзам. *** В уютной спаленке было тихо. Рауль и Перс лежали на широкой кровати со сложенными руками и на первый взгляд напоминали покойников. На самом деле, они очень крепко спали – сразу после извлечения из камеры пыток, Эрик дал им сонную настойку. Они сидели втроем за столиком у камина. Эрик и Квинлан – по бокам, Кристина – напротив пламени. На болванке рядом с кружевным медным экраном камина сушился парик Квинлана. Кристина ужинала. Дрожащими руками она медленно отрезала кусочек от холодной ножки цыпленка, затем также медленно отправляла вилочкой в рот, стягивала его зубами. Пару раз она отпила вина – когда Эрик напомнил ей о вине. Квинлан следил за ними обоими. Кристина напоминала автоматон. Она, кажется, запретила себе чувствовать что-либо и не смела поднять взгляд на сидящих рядом. Эрик… Эрик на первый взгляд был зол. Но Квинлан чувствовал, что это лишь очередная маска. Забава зашла слишком далеко. Не была ли сломана игрушка? Он был готов либо умереть, любо отправиться к кровному отцу в его царство живых трупов, но взяв с собой любимую. Третьего пути для него не существовало. – Дорогая, как ты себя чувствуешь? – спросил Эрик. – Благодарю, все хорошо. А вино просто отменное, – отвечала Кристина, не отрывая взора от языков пламени. Мясо цыпленка закончилось. Эрик вздохнул. – Что ж, дорогой кузен. Не окажете ли вы мне услугу – не приглядите ли за моей хрупкой невестой, пока я провожаю наших гостей? Я обещал проводить их до дверей, чтобы сделать приятное мадемуазель Дааэ. – Разумеется, Эрик. Можете на меня рассчитывать. Вначале Эрик загримировался, надел свой обычный накладной нос с усами, темные очки, шляпу. – Ничего, – вздохнул он, глядя в зеркало и стряхивая соринки с рукава пальто. – Ничего, скоро этому маскараду наступит конец. Затем он увел по очереди Перса и Рауля. Именно увел – под воздействием зелья они двигались подобно сомнамбулам. Наконец, все стихло в домике у подземного озера. Господин Квинлан и Кристина Дааэ остались одни. –Мадемуазель, – тут же заговорил Квинлан, – мне безмерно жаль, что вы оказались втянуты во весь этот ужас. И, увы, я не могу предложить вам бежать прямо сейчас. Вам придется какое-то время пробыть с нами и уехать из Парижа. Но я обещаю вам, что как только представится возможность, попытаюсь освободить вас... Кристина прервала его, подняв ладонь от подлокотника кресла. – Довольно, – проронила она. – Все кончено. – Вам сейчас может так казаться. Более того – вскоре вы можете столкнуться с еще большим ужасом. Но вы должны постараться найти в себе силы жить... Кристина робко протянула свою руку и коснулась щеки Квинлана – пытливо, осторожно, как ребенок. Ее нежные пальчики вновь почувствовали холодный пергамент. – Вы и вправду братья... Когда Эрик вернулся, он поблагодарил кузена за заботу о его невесте и попросил оставить их одних. Попросил трое суток на сборы. – А затем мы отправимся в наше удивительное путешествие... Верно, дорогой кузен?