Три дня холода

Урарака конечно была не влюблена, это чувство было близко, но не то. Мидория ей до жути нравился. Так сильно, что она бы тотчас же влюбилась окончательно, бесповоротно, неконтролируемо. Если бы хоть раз он взглянул на нее как...на девушку. Ей нравились его веснушки, нравились его волосы, темные, мягкие и непослушные, его глаза - горящий абсент, когда он говорил о своей мечте. Когда он говорил о Катсуки Бакуго, когда он говорил о Тодороки Шото. Почему же она такая дура. Не заметила тогда того, очевидного. Когда на их первом фестивале он смотрел на их бой во все глаза, когда садился меж ними на диване, разграничивая словно один был бензином, а другой искрой, которая его вот-вот зажжет. Урарака думала - он этого не хотел. Урарака видела, он зажжется и сгорит с ними сам. Видела так отчетливо. Знала - тут ничего не поделаешь. Пыталась сделать хоть что-то. Несбыточные мечты о счастливом будущем пагубно влияли на нее. Разъедали ее сердце как серная кислота. Его неловкие жесты и взгляды давали ей надежду. Она знала, что сама себе врет, она знала. На Валентинов день ее шоколад так до него и не дошел. Она струстила, разделила собственноручно сделанные двенадцать штук на двоих и отдала половину Ииде. Они же друзья, и это просто обязательный шоколад. Она убежала на тренировку одна, оставив Мидорию, Ииду и вторую половину позади. Забыть, забыть как страшный сон. Мидория- слепой дурак. Не замечает ее чувств, лежащих прямо на поверхности. Не замечает своих собственных. Она подумала, что так хорошо. Если он ничего не знает, то, может быть, есть еще шанс...Хоть крохотный. Дайте ей этот шанс. Она знала, что ничего больше дружбы ей не заработать. Тут как ни старайся. Мидория влюблен по уши и сам этого не видит за своим восхищением, раздражением, желанием помочь. Мидория — слепой и дурак. Мидория — самый лучший человек из тех, что ей доводилось встретить. Но она продолжала себя обманывать, ей от этого было легче. Делала намеки, неявные и пустые. Ерошила его волосы, поддакивала одноклассникам, хвалившим его, ходила с ним и Иидой гулять, болтала ни о чем, угощала его своим бенто, учила готовить и завязывать галстук раз за разом. В конце концов, она свыклась с этими чувствами, они сделались мягче, спокойнее уже к середине второго года и она не заметила, как они исчезли совсем. Сделались почти родственными. Она как никогда была благодарна ему, что он не ответил на них. Она перестала обманывать себя, при этом зная всю правду. Она стала волноваться за Мидорию, слепого и дурачка, за его едва-едва распустившиеся чувства почти с материнской нежностью. Стала ему почти-сестрой. Ее это, надо же, устраивало. Сколько она должна была пережить, чтобы понять это? Ее счастье было не здесь. Она почти избавилась от балласта своей влюбленности, оставив лишь восхищение. Ее сердце билось как бешеное, когда она едва не застукала их, они стояли в одной из темных ниш коридоров, ведущих к школьному двору. Три голоса сначала о чем-то спорили, Урарака не могла никак сосредоточиться на словах, они отскакивали эхом от стен и сплетались в сплошной поток. Потом голоса затихли и они, трое, скрылись в дверях, ведущих во двор. Мельком увидев их лица, прячась за углом, у нее будто камень с души свалился. Счастливые и по-дурацки влюбленные, вот кто они были. Она вздрогнула и обернулась, услышав голос, откликающий ее с того конца коридора. Это был всего лишь Иида. -Ты не видела Мидорию?- спросил он сходу, она пожала плечами. -Ушел уже наверное, он неважно себя чувствовал, погода сегодня дождливая,- соврала она, стараясь сдержать совершенно дурацкую улыбку, - пошли тоже. Я хотела взять твои конспекты по истории. Она улыбнулась ему, смотря прямо в глаза, он улыбнулся в ответ. Урарака, наверное, и сама слепая дурочка. А, может, просто почудилось?