Бессилие

      Бессилие…       Что для вас значит это слово? Отсутствие сил, не так ли? Когда ты истощен и морально, и физически. Обычно это самый драматичный момент в кино или книгах. Момент кульминации, когда в счастливых концовках герой собирает какие-то силы и дает отпор врагу, а в трагических… Впрочем, их не так уж и много.       А вы знаете, когда бессилие по-настоящему охватывает человека? Когда он теряет нечто для него ценное? Отнюдь. Конечно, и в этот момент человек чувствует себя без сил, но есть миг, в который мы все чувствуем себя, как новорожденный котенок. Хотя, даже котенок имеет больше сил что-то изменить, чем мы в то мгновение. Это мгновение — Смерть.

***

      …Вот ничем не примечательный городок на североамериканском континенте. Тихий, уютный, наполненной атмосферой покоя и стабильности. Такие поселения нечасто встретишь в мире, так как все больше города-городишки хотят походить на столицы, мировые центры держав.       Что же, улицы у города широкие, в ширь вместится, как минимум, несколько телег или пять машин. Дома здесь есть и одноэтажные, и двухэтажные, а прямо в центре города стоит четырехэтажная мэрия, окруженная цветущим зеленым парком. Но нас не это интересует.       На окраине же стоял одноэтажный дом, деревянный, впрочем, как и все. Перед ним был разбит совсем небольшой садик с маленьким белым забором-оградой. Возле калитки стоял серый почтовый ящик. К слову, хозяин дома любил серый цвет. Он считал его необыкновенным, ведь тот не был ни белым, ни черным, а представлял собою нечто среднее. Да, возможно, некоторые из вас, мои читатели, догадались, что в душе наш сегодняшний герой был философом.       В самой дальней комнате с закрытыми наглухо шторами как раз умирал человек. Седые волосы были разбросаны по подушке, а руки обвисли. Уставшие карие глаза смотрели на самых дорогих его сердцу людей — сжимающую его ладонь жену Милу, плачущую около него дочь Сару и молчаливых, мрачных сыновей Филиппа и Петра. Вся семья сидела на кровати больного. Уже ничего не могло помочь отцу семейства, и разумом они это понимали. К сожалению, сердце никогда не слушает доводов ума. — Мила, — чуть слышно прошептал умирающий, смотря на супругу. — Что? Тебе что-то нужно? — дрогнувшим голосом спросила женщина тоже уже с серебром в волосах. Её голубые глаза смотрели с такой тоской и печалью на мужа, что тот на мгновение прикрыл взор. — Улыбнись… Красавица, — с улыбкой попросил он. Через слезы женщина выдавила из себя улыбку. — Папочка, — Сара подняла красные от слез глаза на отца. Она любила его сильнее всех. Отец был для неё центром Вселенной, добрейшим человеком в мире, и вот, самый лучший мужчина в её жизни уходит. Принять это казалось невообразимо сложно. — Сара, доченька… Не смывай свои глазки понапрасну. Я хочу, чтобы ты жила и цвела, мой цветок, — тихо, вкрадчиво прошептал мужчина, пытаясь поднять руку и погладить дочь по щеке. Но та сама прильнула к нему и сжала обеими своими ручонками старческую, шероховатую ладонь отца на своей бледной и мокрой от слез щеке. Затем покрыла всю ладонь поцелуями, не прекращая всхлипывать.       Мила тем временем просто поглаживала мужа по седым волосам, глупо улыбаясь ему. Это меньшее, что она могла сделать для него. Большего он не требовал. Филипп и его брат-двойняшка сидели и мрачно размышляли о будущем. Теперь они несут ответственность за мать и сестру, за дом и наследие. Им хотелось так же заплакать у одра отца, но они понимали, что нельзя проявлять слабость. Нельзя, они — мужчины. Теперь они самые старшие по иерархии… — Фил, Петя, — отец позвал их. Они мягко отодвинули сестру и маму и присели рядом. Петр справа, а Филипп слева. — Я знаю, вам сейчас придется тяжело… — мужчина говорил через силу, пытаясь задушить ком, стоящий в горле, — Но вы — мои сыновья. И я уверен, у вас все выйдет. Вы, ваша сестра — лучшие творения моей жизни. Я всех вас люблю. И я благодарен вам, и тебе, моя Мила. Будьте счастливы… Пообещайте мне это… — силы все больше покидали старика. — Обещаем, — тихим хором проговорили все, прильнув к отцу семейства и не стесняясь слез. — Пускай у меня будет серый гроб… серая плита… серое место. Как знак моего бессилия пред смертью, — проговорил он. И сердце прекратило биться. Дыхания больше не было. Конец очередной истории.       Лишь дух его оставался здесь и смотрел, как голосят любимые, до сих пор не веря в то, что он ушел. Да, всю жизнь он боролся со смертью. Он выигрывал бой за боем, но войну ему не суждено было выиграть. Победа всегда будет за ней…       А сейчас его уже неживое, небьющиеся сердце обливается кровью, смотря на страдания любимых. И у него нет никаких сил, чтобы помочь им. Не может утереть слезы с их щек, ободрить… — Пора.       Рядом возникла она. Смерть. Она не такая, как её привыкли изображать. Это девушка лет двадцати пяти, в сером платье до пола, с оголенными плечами и косой в руках. Взгляд бесцветных глаз направлен куда-то перед собой, а черные, как смоль, волосы стекают каскадом водопада Виктория на плечи, а затем на спину.       И мужчина знает, что это конец. Конец для него. Сил больше нет. Он вздыхает и кивает седой головой. В ту же секунду его дух испаряется. Он отправился на Суд, и уж там скажут, что его душу ждет дальше. А Смерть хмыкает на страдания людей у постели умершего. Она всегда выигрывает. И однажды придет за каждым. И тогда они почувствуют себя по-настоящему бессильными. Ведь не смогут уже ничего изменить.       Вот самый страшный момент человека. Ведь он создан, чтобы менять этот мир к лучшему или худшему. А когда пропадает возможность творить то, для чего ты был создан, то пропадаешь и ты сам.       А сколько всего поменял этот мужчина? Поменял место жительства, работу, жизнь своей любимой… Свою жизнь, в конце концов. Он рискнул всем, переезжая на другой континент. И смог.       «Эти люди так забавны… На что они только не готовы ради любви», — подумала Смерть, исчезая из комнаты. А серый цвет, как цвет бессилия человека в момент смерти, остался навсегда в сердцах людей, чтобы однажды прийти осознанием в последние минуты.       Ведь любимый цвет Смерти — это смесь черного и белого. Потому ограды, плиты чаще всего серы. Чтобы отдать дань и напомнить…