Odi et Amo

Эвен приходил каждый чертов день к нему. Он просто сидел рядом и молчал. Исак демонстративно изображал спящего человека, чтобы Найшейм не лез к нему со своими разговорами по душам, что он не хотел стрелять и тому подобное. Но Исак знал, тот хотел и выстрелил в него, все довольно просто. А раз захотел, значит, не любит. Исак знал точно, что Эвен специально влюбил его в себя и изображал любовь, чтобы убить. Ну или сломать жизнь. День за днем Исак пытался двигать рукой, хотя это до сих пор было болезненно, и день за днем в нем увядала жизнь. Его не интересовали никто и ничто. Друзья, знакомые, коллеги — никто не мог вызвать в нем хоть какие-то сильные чувства. На десятый день его пребывания в больнице пришли следователи из полиции и задавали кучу вопросов, ответы на которые он не хотел бы знать. Но он не сказал им ни слова об Эвене. Он не знал, почему не говорил, честно не знал, но он не хотел, чтобы тот попал в тюрьму. Он не хотел признавать, что просто банально влюблен в него. Кем, зачем и когда произошло покушение? Знаком ли Исак со своим убийцей? Но Вальтерсен просто отворачивался, говоря, что ничего не помнит, и просил их покинуть палату. Кристиан… или Эвен, как тот себя назвал, убил его не физически, но морально. Наверно, самое трудное, что ему когда-либо нужно было сделать, — это попытаться смириться с тем, что его любимый человек просто играл, выполняя заказ, и наконец забыть. Но это казалось таким невозможным, Эвен засел глубоко у него в голове и отказывался дать разрешение двигаться дальше по жизни. Исак так много хотел бы сказать Найшейму, но мог только закрыть глаза и мысленно молить уйти. Иногда он задумывался о самоубийстве.

***

Новый день его пребывания в той же унылой палате больницы начался с громкого крика из коридора. Медсестра что-то говорила другой, но Вальтерсен не мог и не хотел особо слушать это. Он просто сел на кровати и достал пачку сигарет, чтобы хоть как-то расслабиться. Он не курил ранее никогда. Да, пробовал, но дальше не зашло. Поэтому он сейчас немного задыхался и кашлял. И медперсонал просил его не курить в палате, ну или хотя бы стоять у окна, но Исак благополучно наплевал на это. Его лечащий врач навещал его каждый день, спрашивал о самочувствии, но он молчал. Ему было просто похуй на все. Он запрещал медсестрам перевязывать рану, так как те все делали неверно, и доверял это дело лишь себе или Магнусу с Соней. Исак знал, что с минуты на минуту должен прийти Эвен, тот появлялся у него каждый день в одно и то же время, однако сегодня он не хотел притворяться. Он просто устал от этого притворства. Эвен каждый день молчал, но перед уходом извинялся и прощался. И Исак знал, что это обычная ложь. — Привет, — в палату постучался Найшейм и зашел. И больше ни слова. Он сел рядом на кресло и попытался взять того за руку, но, увидев злой избитый взгляд Исака, отпрянул. — Прости меня. — Иди нахуй, — впервые ответил Вальтерсен и лег, отвернувшись. Сейчас его не волновала острая боль в плече, главное — не видеть это лживое лицо напротив. Ладно, Эвен поиграл, покалечил, но зачем оставаться и мучить младшего и сейчас. И без того плохо. — Я правда не хотел этого. — Конечно, — саркастично протянул Исак. — Именно поэтому ты и выстрелил. Эвен встал с кресла и сел на край кровати, но Вальтерсен не сказал ни слова. Мягко провел рукой по волосам и, наклонившись, поцеловал его в висок. Младший лежал и терпел и эти унижения. Он просто не хотел отталкивать, хотел ластиться ближе и принимать эти прикосновения. Но в дверь постучались. Без разрешения Крис зашел в палату, и нежная улыбка сменилась на злобный оскал. Нет, Исак ничего ему не рассказал, но именно Эвена он винил в произошедшем, потому что если бы тот не встрял в их отношения, то он бы был дома в тот день, смог бы как-то защитить или хотя бы попытаться. — Вали отсюда, — грозно прошипел Шистад и подошел к тумбочке у кровати, чтобы оставить пакеты с гостинцами. — Сам вали, — огрызнулся Эвен и продолжил гладить младшего по волосам. — Тебе мало того, что случилось? Хочешь испортить Исаку жизнь еще больше? Крис обошел кровать и резко оттолкнул Эвена от младшего, который молча слушал происходящее. Он не хотел драки, но и влезать в их разборки было глупо. Он любил обоих, хотя оба предали его. Сраный парадокс, блять. Эвен не ответил на грубость того и снова сел рядом, но и это не понравилось Крису, и он буквально швырнул того на пол и занял его место. — Ты как? — голос, как по мановению палочки, изменился и стал мягким и нежным. Исак не отреагировал. Эвен встал, отряхнулся и ударил того по лицу, не сильно, но достаточно, чтобы Крис снова вернул свое внимание к нему и подошел. Да, по-детски, да, долбануто, но им похуй. Шистад дал сдачу. Впрочем, ссоре не дали перейти в серьезную драку, так как Соня зашла в палату и оба присмирели под ее грозным взглядом и отошли. Девушка принесла новые бинты и мазь для раны. — Какого черта вы здесь делаете? — оба молчали, не желая вести себя как дети, еще и перекидывая вину друг на друга. — Остаться может лишь один, но ненадолго. — Я! — выкрикнули парни в унисон и кинули злобный взгляд друг на друга. — Это решит Исак, а не вы, дебилы, — закатила она глаза и осторожно перевернула того на спину. — Ты как, Исси? — ее голос успокаивал и заставлял поверить в лучшее. Или же это было самовнушение, ведь это его самая близкая подруга. — Нормально, — он попытался улыбнуться, но вышло чересчур наигранно, и Соня лишь поцеловала тому лоб. — Сильно болит? Я принесла новую мазь, которая снимает боль. И врач наверняка тебе сказал, что они будут постепенно снижать дозу обезболивающего, чтобы не вызвать привыкание, — он просто кивнул, пока она разматывала старую повязку и оценивающе осматривала рану. — Выглядит неплохо, ты идешь на поправку. — Какой толк, если я уже не смогу работать хирургом? — отрешенно заметил Исак, и Соня быстро стерла слезу, чтобы никто, кроме нее, не увидел. Парни стояли в ступоре. — Все настолько плохо? — спросил Крис и подошел ближе, заглядывая в глаза младшему и замечая лишь боль. Он никогда за семь лет отношений не видел Исака настолько разбитым. — Исси, ты хочешь, чтобы кто-то из них остался? Или мне выгнать обоих? — Крис. Пусть останется Крис, — тихо прошептал Вальтерсен. Тот ярко улыбнулся и сел демонстративно в кресло. Эвен разочарованно выдохнул, но ничего не сказал. Его поражение. Быстрым шагом, топая ногами, он удалился из палаты и чуть не хлопнул дверью, но вовремя себя остановил. Он не станет вести себя как ребенок, не получивший игрушку. Соне, конечно, Крис не нравился, но она промолчала, потакая желаниям Исака. Она догадывалась, что именно Эвен выстрелил в Вальтерсена, потому не желала и его видеть рядом с младшим. Девушка хотела лишь лучшего для своего друга, и если тому спокойнее с Крисом, то она не станет возражать. Соня быстро перевязала рану, снова поцеловала того и ушла, кинув последний презрительный взгляд на старшего. Тот еле заметно кивнул, и она закрыла за ним дверь. — Дет… Исак, поговори со мной, — тихо позвал Крис и придвинулся ближе, но не заходил в личное пространство младшего. Исак лежал на спине, глядя в потолок, но перевел взгляд на Шистада. — Исак, возможно, ты думаешь, что для меня ничего не значишь, но… но я хочу, чтобы ты был счастлив. И когда я делал предложение, я был абсолютно честен. — Твой бывший, Вильям… вы до сих пор спали? — это был единственный интересующий его вопрос. За что? Просто за что? Люди расстаются, это нормально, но Вильям не смог простить или хотел освободить Криса от лишнего балласта? — Мы… — он закусил губу. — Ясно. Уходи. — Детка, мы с Вильямом… — Заткнись! Просто замолчи! Если так хотел от меня избавиться, сказал бы, что хочешь расстаться, — он резко сел на кровати и кричал. Боль в плече ушла на дальний план, он просто истерил. — Зачем убивать меня?! Зачем портить жизнь?! Убирайся! — он кинул в него пакеты с его же гостинцами и нажал на кнопку вызова медсестры. — Никогда больше не приходи! Видеть тебя не хочу! И как бы Крис ни хотел остаться и высказать свое недоумение, он встал с кресла и вышел из палаты, наблюдая за тем, как медсестры подошли к Исаку и вкололи ему успокоительное. Но Крис просто так все это не оставит. Он выяснит, что произошло и почему Исак винит его и Вильяма.