Odi et Amo

Шаг за шагом отношения становились более обыденными. Исак привык, вставая утром, чувствовать прекрасный аромат свежесваренного кофе, а Эвен — просто быть рядом. Ленивые выходные они любили больше всего, когда не нужно быстро собираться на работу, можно было полежать подольше в кровати, просто целуясь и так переплетаясь телами, что было невозможно отличить одно тело от другого. Или же, наоборот, бодрые вечера, когда они могли выбраться из круга «работа-дом» и просто повеселиться вместе, будь то обычное кафе, ресторан или же клуб. Их сосуществование стало чем-то привычным. Даже скорее неотъемлемой частью их жизни. Исак и правда позволил любить себя, постоянно был рядом, а Эвен просто с восхищением смотрел на него, мужчину своей мечты, который смог выстоять все невзгоды, не сломаться. Найшейм безумно любил, когда Исак на ночь, ложась рядом, закидывал на него ногу и руку, а он мог легко поглаживать их, чувствуя себя дома. Наверно, он даже не знал, что такое «дом», пока не встретил Вальтерсена. Именно он показал ему, что значит семья. Пусть первые недели две не решался подпускать слишком близко, не особо доверял, но и без этого Эвен был рад. К тому же, когда Исак уверился, что Найшейм ничего не задумал, что тот искренен, сам опустил стены в свою душу. Разрешил прикасаться, разрешил целовать, разрешил заботиться о себе, и именно это было важнее всего. Они вернулись в Осло. Соня явно высказала свое недовольство, но не решалась пойти в полицию, глядя на счастливое светящееся лицо друга. И в конце концов она смирилась, что Исак просто, глупо, по-детски влюбился в этого Эвена. Она лишь обреченно вздохнула, закатывая глаза, и протянула руку в знак временного примирения, пока… если тот не причинит Исаку боль. Они виделись с Крисом и Вильямом. Шистад смотрел с ноткой зависти, но в основном вежливо, а вот Магнуссон, наоборот, с виной глядел на парней и незримо кивнул головой. Он не хотел ссориться ни с кем. Он довольно долго размышлял о произошедшем, корил себя, зная, что никогда не сможет в полной мере искупить вину, но… но он старался стать чуточку лучше. Вильям сам подошел к Исаку и извинился за содеянное, и, хотя не получил прощения, ему стало чуточку легче. Исак отказался с ним как-то взаимодействовать, потому как одно дело отпустить то, что тот совершил, а совсем другое — общаться с человеком, который желал всей душой тебе смерти. Даже Эвен, профессиональный убийца, был не столь жесток, не хотел этого, признал вину, раскаялся и еще долго ждал, пока Вальтерсен простит. Их жизнь была сюрреалистична. Это было что-то невообразимое и странное. То, что не поддавалось логике, их любовь не поддавалась логике. Но тем не менее сейчас они вместе делали бутерброды и чай, чтобы вместе посмотреть фильм. И с улыбкой сталкивались плечами, касались друг друга, словно до сих пор не могли поверить, что все это реально. — Я правда не понимаю, почему в пятый раз согласился смотреть «Ромео+Джульетта», — сетовал Исак, пока укладывался на груди своего парня. — Потому что тебе нравится этот фильм, а ты не хочешь это признать. — Мне не нравится, слишком ванильно. — Разве не в этом прелесть? — Найшейм сильнее сжал его плечо, прижимая к себе в собственническом жесте. И Исак знал это, любил. — Только представь, насколько сильна их любовь… — Не хочу представлять чужую любовь, хочу представлять свою, — капризно заявил Исак и потянулся к губам парня, нежно поворачивая к себе его голову. Ласково накрыл его губы, посасывая, и отстранился. — Как ты думаешь, наше будущее… — Не думай о нем. Я сделаю все, чтобы твое будущее было счастливым, — заглядывая в глаза, искренне сказал Эвен. Он чуть видимо улыбнулся и оставил мимолетный поцелуй на губах младшего. — Давай смотреть фильм. — Я хочу сделать кое-что другое, но… но не знаю, как ты к этому отнесешься. — Чего ты хочешь? — отвлеченно спросил старший, включая громкость на телевизоре погромче. Вместо ответа Вальтерсен забрался на кровати повыше и, лежа грудью на груди Эвена, затянул в долгий поцелуй, переплетая языки, поглаживая его шею и выдыхая тому в губы. Он немного отстранился, выискивая в глазах старшего то же желание. Тот не мог поверить. Он пообещал Исаку, что не станет давить, дождется, пока тот сам скажет, что хочет того же, и ждал. Ждал и надеялся, что тот наконец окончательно примет его в свою жизнь, будет готов разделить с ним постель. Он не мог не улыбаться так широко, что появлялись морщинки вокруг глаз. Вальтерсен завороженно вел пальцами по его лицу, стараясь запомнить каждую деталь, каждый вздох, каждое движение. Запомнить их первый раз. На ощупь Эвен отложил пульт на тумбочку около кровати и обнял Исака за талию, заставляя полностью лечь на него. Вальтерсен снова его поцеловал, оставляя руки на его лице, а Эвен скользил руками по телу младшего, изучая его. Забрался под футболку и гладил бока. — Ты уверен? — скорее формальность, чем вопрос, он видел желание в глазах напротив. Исак кивнул и приподнялся, снимая с себя футболку, и следом стянул и чужую. Снова лег, отчего они соприкасались обнаженными торсами. Такие приятные прикосновения… Эвен бы никогда не подумал, что ему могут понравиться обычные соприкосновения и поцелуи. Они не могли оторваться от губ друг друга, слишком мучительно больно было без них, поэтому, только когда губы чуть онемели и припухли, они отпрянули друг от друга, чтобы продолжить. Эвен поменял позиции и теперь наваливался на Исака сверху, подминая под себя, оставлял поцелуи на груди, чередуя их с засосами, и Вальтерсен понял, какой на самом деле собственник ему попался. Но не имел ничего против. Чем больше отметок останется, тем дольше он будет помнить эту ночь, а потом можно и обновить. Найшейм выпрямился и, сомкнув его ноги, снял домашние штаны вместе с боксерами, а затем с себя. Он взял в руку его член и начал медленно надрачивать, пока спускался мокрыми поцелуями вниз. Только когда его лицо было близко к паху, он поднял свой замутненный взгляд, чтобы просто посмотреть на парня. Не разрывая зрительного контакта, он насадился на член, стараясь взять как можно глубже. Плотно сжал губы и втянул щеки. Исак зарылся рукой ему в волосы, надавливая сильнее, чтобы тот взял до основания, и выгнул спину с протяжным гортанным стоном. Найшейм одной рукой трогал его впалый живот, пробегаясь пальцами по кубикам пресса, а другой помогал себе, надрачивая член. Вальтерсен потянул его наверх, к себе, и взял из тумбочки смазку и презерватив, а на немой вопрос пожал плечами: он все-таки не маленький, знал, что рано или поздно это произойдет. Эвен осторожно открыл тюбик и выдавил немного на пальцы, чуть разогревая смазку, а затем дотронулся до сжатого колечка мышц. Исак следил за ним. Не из-за недоверия, а просто не мог отвести взгляд, словно это все пропадет, исчезнет вмиг. Старший вставил сразу два пальца, наспех растягивая, и запечатал рот того поцелуем, забирая себе вырвавшийся стон. Быстро двигал пальцами, буквально трахая ими. Проворачивал, сгибал, разводил. Слишком хорошо, чтобы и дальше терпеть эту сладкую пытку. — Давай, — Исак оттолкнул его руку. Эвен разорвал упаковку презерватива и быстро раскатал его на члене. Он навалился сверху и смотрел на его лицо, проталкиваясь постепенно внутрь, чтобы уловить каждую эмоцию. Снова вышел, оставляя в младшем лишь головку, и резко толкнулся вперед, вырывая гортанный стон. Да, именно так… — Давай, я не девушка, — взрыкнул Исак на его медленные, успокаивающие движения. Тот хмыкнул, но не решился ответить. Эвен почти грубо толкался в него, сжимая руки того над головой, чтобы тот не трогал себя. Заставил обхватить свою талию ногами и начал трахать в немилосердном темпе. Исак не закрывал глаза, он просто не мог себя заставить, он не хотел упустить ни мгновения, и даже моргание отнимало у него возможность видеть такого Эвена, напряженного, но с гримасой удовольствия на лице, с легкой испариной на груди и плечах. Этого было слишком много для него. Он иногда закрывал по очереди глаза, но не оба. Младший прогнулся в спине и потянул руки, освобождаясь из чужой хватки, чтобы сжать подушку по обе стороны от своей головы. Эвен склонился к нему, вновь жестко толкаясь в него, и слизывал пот с его груди, впадинки между ключицами, целовал губы. — Ты такой вкусный… везде… — прошептал старший, выпрямляясь и нажимая на его ноги, отчего тот согнулся практически пополам. Эвен удерживал под коленями, надавливая, и грубо, жестко трахал, зная, что не причинит вреда. — Сильнее… Эвен вскинул брови, но тем не менее увеличил скорость фрикций. А затем и вовсе поставил Исака в коленно-локтевую позу и натягивал его на свой член, держа руки на плечах. — Так лучше? — Да, — ответил Исак и протяжно простонал, прогибаясь в руках старшего. Найшейм не мог остановиться ни на секунду, просто физически не мог. Он видел, как напряженные мышцы перекатываются у младшего на спине, как сильно сведены лопатки, слышал, как тот загнанно дышал. Он стальной хваткой вцепился в его бедра и втрахивал Вальтерсена в податливую, как и тот, кровать. И он не мог обещать, что завтра там не останется синяков от его пальцев. — Э-эвен, я… я скоро… Не отвечая тому, Эвен потянулся к его члену и начал надрачивать в ритм своих толчков. Они кончили практически одновременно, с разницей в считанные секунды, но куда им там… они не могли прийти в себя. Эвен навалился сверху, и младший, не выдержав веса тел обоих, завалился набок. И старший чуть не упал. Неслушающимися руками он стянул презерватив и, завязав его, кинул куда-то рядом с кроватью, потом приберутся. — Ты в норме? — обнимая сзади Исака, спросил Эвен. — Д-да… — Исак, я люблю тебя, — уверенно сказал Найшейм, не сомневаясь ни в едином слове. — И я тебя… люблю, — Вальтерсен силой воли повернул голову к нему и поцеловал. Их любовь настоящая, они были уверены. Это их история любви.