История С. В тихом озере

      После завтрака я пошел проведать Лену в медпункт. Лена не спала, но и никого не видела, не слышала и не делала попыток заговорить. Выражения ужаса на её лице уже не было, дыхание ровное, она просто лежала неподвижно, как загипнотизированная, смотрела в потолок и ждала чего-то, с её обычным наполовину хмурым, наполовину задумчивым видом, скопированным с Лены трехдневной давности. Я взял её руку в свою, переложил на кровати – рука была расслаблена, опустилась сама собой. Медсестра сказала, что нужно подождать ещё немного, но состояние определенно улучшилось со вчерашнего дня.       Потом я помог Славе, выправил помятые вчерашней бурей яблочные саженцы. Их посадили совсем недавно, они не успели как следует укорениться, были ещё весьма слабы, привязаны к колышкам. Пионеры взяли короткие палки и едва заглубили колья в землю – то ли было лень, то ли решили, что и так сойдет, то ли спешили на обед. Пришлось заново вбить столбики поглубже и привязать деревца получше.       Затем я направился в клуб, узнать, что думают по поводу существа в озере Шурик и Электроник. Как обычно, они доделывали какую-то странную конструкцию; никто, кроме них, не понимал, зачем она нужна и что делает. Посторонним объясняли, что это будет робот. Что это будет за робот и зачем он – знали только обитатели кружка. Эта система выглядела как работа ради работы, но так как Электроник и Шурик никому не мешали и явно занимались полезным делом, их не трогали. Их предоставили самим себе, в чем они видели только плюсы.       Я рассказал им всё, что случилось с Леной и мной вчера. Потом рассказал про странную смерть Толика и про свой сон, и про сон Лены. Электроник заинтересовался и попросил показать рисунок Лены. Я сбегал за ним, принес. Электроник на всякий случай рисунок сфотографировал.       - Так ты говоришь, что голос шел не через уши? – скептически спросил Электроник.       - Да. Я не мог определить направление на источник звука, как бы не вертел головой.       - Такого не может быть. Техника ещё не придумала, как звуки в мозг транслировать. Когда придумают, будет замена наушникам, звук в наушниках всё же мешает окружающим, а вот такая трансляция не должна мешать. Но есть более простое объяснение – ты был непосредственно над источником. Или источник был под вашей лодкой. Ты не думал об этом?       Я вспомнил, что весло обо что-то ударило. Я тогда подумал, что это всего лишь доска, но это мог быть и источник звука, наполовину скрытый под водой.       - Ты хочешь сказать, что я ударил веслом по динамику?       - По динамику или нет, но он вполне мог включиться от удара. А потом погода испортилась, и вы сами додумали эти мистические звуки.       - А как же Лена? Что с ней стало?       - Как все творческие личности, она отличается повышенной впечатлительностью. Чтобы рисовать картины, нужна богатая фантазия. Вот фантазия и подсказала ей все эти ужасы.       - Так, может, его можно найти – то, что там под водой?       - Конечно, можно, если этот предмет ещё не унесло ветром вчера. Уровень воды в озере мог и подняться.       - Нет, на глаз вроде незаметно. А как его можно искать?       - Палкой потыкаешь.       Мне не понравилась идея. Озеро было слишком большое.       - А как ты предлагаешь найти, куда можно тыкать?       Электроник засмеялся.       - Вчера вы сами увидали что-то на дне. С берега. Может, и сегодня увидим. Впрочем, у меня есть еще одна идея – опустить в воду микрофон и идти на звук.       Взял слово Шурик.       - Семен, вот увидишь, это всего лишь затопленное туристами радио. Вода медленно проникает к элементам, настройка сбилась, вот оно и шумит, и булькает. У тех радиоприемников, которые сейчас делают, у всех корпус негерметичен. Они сразу тонут. Но было такое радио, называлось «Геолог», там защита получше. Там кнопки через резину нажимают, ручки с сальниками, крышка с прокладкой, динамик, правда, обычный. Это сделано, чтобы от дождя не испортилось. Вот такой аппарат может пролежать немного в воде и даже некоторое время потом работать. А ещё был военный, радиоприемник политрука, я его только издалека видал, но там тоже кнопки с герметизацией.       - Шурик, а вот скажи – как радиоприемник, тем более военный, мог в озеро-то попасть?       Шурика развеселил мой вопрос.       - Ну плыли туристы на лодке или плоту по той стороне озера, где железная дорога, или ещё дальше, один из них тащил приемник, слушал музыку, и уронил. Хотя, «Геолог» тяжеловат, он, скорее, на дне лодки лежал. Значит, турист взял его в руки покрутить и не удержал. Радио пошло ко дну, но не утонуло до конца, его унесло на другой конец течением или ветром.       - Не может быть, я не видел, чтобы кто-то на лодке плыл, если только совсем далеко.       - Конечно, далеко, ты не видел. Это мог быть и просто рыбак.       - Какой ещё рыбак, они же тишину любят, чтобы рыбу не пугать.       - Тогда просто отдыхающий. Сидела компания, водку пили, шашлык жарили, радио орало во всю мочь. Они хвастались молодецкой удалью – кто дальше зашвырнет приемник в озеро. А, может, вышел местный житель, которому надоела эта вакханалия, и сам его зашвырнул куда подальше, а туристам лещей надавал. Ну ты понял.       - Всё равно, как-то сильно оно пошло.       - Не переживай, ты же знаешь принцип «бритвы Оккама» - не выдумывай сущности сверх необходимого. Сейчас мы с Электроником прикинем, что можно на скорую руку соорудить.       - Может, металлоискатель?       - Нет, это долгое дело, у нас нет готового, его делать и настраивать надо, да и не факт, что в воде будет хорошо работать – вода же проводник, хоть и плохой, будет давать потери в катушке.       Я удивился, ведь судя по тому, что я помнил из своего времени – металлоискатели под водой вполне хорошо работали, были даже специальные модели. Я спросил у Электроника про них.       - У нас нет вообще никаких. А специальные модели - те слишком сложные.       - Какие сложные, там платка с парочкой китайских микросхем, да простенький экранчик на жидких кристаллах.       Кружковцы насторожились.       - Какими-какими? А ты в курсе, что Китай у нас самих микросхемы покупает? И экраны от часов не подходят. Да и не пара там, это точно.       Я прикусил язык – в строительстве металлоискателей явно произошел прогресс с тех пор.       - То, что мы сами можем сделать и настроить – схема с двумя генераторами на биениях. Она слабая и дурная, и с ней мы будем возиться долго, и чувствительность всё равно будет плохая. Ты ничего им не найдешь. Давай обходиться тем, что есть.       - Хорошо. Так что вы предлагаете?       - Давай микрофон в воду опустим. У нас есть обычный от магнитофона. МД-64. Завяжем его в презерватив, чтобы вода не проникала, и подвесим на шнуре. И есть ещё ларингофон от танковой гарнитуры, он сразу герметизирован, цельный кусок резины. Вообще ничего делать не надо. Правда, звук, как из цинкового ведра. Чисто для речи. А слушать через кассетник будем. Может, и запишем эти таинственные звуки, на потеху. Помоги нам провод подключить. Тащи моток из кладовки. Дело недолгое.       В кладовке действительно лежала бухта экранированного провода, достаточно прочного, чтобы на нем можно было повесить микрофон. Я отрезал два куска по три метра – вряд ли источник был глубже. Электроник припаял разъемы и микрофон, как следует закрепил микрофон на проводе изолентой, натянул на микрофон резину и ещё раз обмотал.       - А в воде не разбухнет клей? – спросил я.       - Не бойся, она хорошая, водостойкая.       Проверили работу на старом кассетном магнитофоне «Скиф». Слышно через резину было глуховато, но разобрать можно. Фонило нещадно. Электроник выругался про себя и стал перепаивать разъем, подключающийся к магнитофону. После перепайки фон пропал.       Для записи Шурик притащил старую кассету с фабричными записями Муслима Магомаева.       - Все равно его никто не слушает. На первую сторону я Кипелова записал, смотри не сотри! Вторая сторона вся твоя.       Послушали старые записи «Арии», половину альбома «Мания величия». Подобрали подходящие палки для ощупывания дна - срезали в лесу тонкие прямые ветки, длиной метра по полтора. Договорились пойти к озеру после обеда.       После обеда я сначала заглянул к Лене – она осталась в том же состоянии, Виола пыталась кормить её с ложки. Я оставил их.       В клубе мы взяли оборудование, бухту провода с микрофонами, магнитофон, веревки, прутья, поставили в магнитофон свежие батарейки. Электроник после некоторых колебаний взял с собой и наушники. В наушниках сделана хорошая звукоизоляция, он надеялся, что, если усиления магнитофона будет не хватать, в наушниках услышать будет можно. Мы пошли к озеру с ощущением, что сейчас загадка полностью разрешится. Сегодня вода была спокойной, тихой, небо чистое, облаков мало, солнышко светит, как будто и не было вчера сильной бури. Я показал Электронику с берега на место, где вчера Лена видела вихри на воде. Там ничего не было, поверхность была гладкой.       - Вот видишь, уплыло, - отметил Электроник, - значит, это не камень.       Мы оглядели всё озеро, которое могли видеть без биноклей или подзорных труб, но больше подозрительных мест не было. Электроник решил проверить, как все работает. Он подключил микрофон, поставил магнитофон на паузу, включил запись, щелкнул по микрофону – из динамика послышались щелчки.       - Работает! А теперь я его опущу в воду.       Примотал провод к палке и опустил микрофон в воду на расстоянии полутра метров от берега. Микрофон не захотел тонуть.       - Промашка! В резиновом мешке воздух.       Пришлось выпустить по возможности весь воздух, который мог быть, и замотать опять микрофон изолентой. Для верности к микрофону прикрутили камень. И вот тогда микрофон утонул, и из динамиков послышался шум текущей воды. Шурик, наблюдавший за нами, подкрутил усиление побольше.       - Это вода течет около микрофона и шумит. Наверху течения нет, а в глубине может быть сильное.       Я согласился с ним.       - Вообще, это похоже на те звуки, которые вы слышали? – спросил Электроник?       - Нет, совсем нет.       - Жалко. Тогда придется лезть в лодку. Давай и лодку подготовим, чтобы магнитофон не уронить.       Магнитофон привязали за ручку к борту лодки. Так он был защищен от падения в воду. Концы проводов микрофонов тоже привязали рядом – чтобы, если микрофон упустят в воду, он не вырвал разъем магнитофона. Шурик попросил оставить его на берегу.       - В случае чего – я буду за вами наблюдать. И позову помощь.       Электроник пояснил, что Шурик плохо умеет плавать. Остался ещё вопрос, кто будет грести. Скинулись на пальцах – грести опять получилось мне. Залезли в лодку, оттолкнулись от берега, поплыли. Через пять метров мелководье кончилось, и Электроник сбросил микрофон в воду. Провод достал до дна, мы услышали мягкий звук падения, усиленный магнитофоном до ужасающего грохота.       - Это записывать не будем, - сказал Электроник с улыбкой.       Я взял весла в руки, погреб к тому месту, где вчера Лена лишилась разума, прислушиваясь к ощущениям внутри себя, уже примерно представляя, что должен чувствовать. Динамик магнитофона молчал, уровень был на максимуме, но слышно лишь журчание воды. На середине озера Электроник попросил остановиться.       - Пусть вода нас несет вместе с собой. Тогда будет иметь относительно нас нулевую скорость, значит, не должна журчать. Может, звук уже есть, он маскируется журчанием. Значит, вчера ветер гнал вас к берегу?       - Да, сначала к берегу, а потом от берега, гораздо сильнее.       - Ну а теперь течение ведет нас по кругу. Мы, как в круизе, обойдем все озеро, - улыбнулся Электроник.       - Мне не нравится это. Так и представляю себе, как течение ускоряется, образует водоворот, в который затягивает лодку.       - Ну, это ты преувеличиваешь –водовороты образуются, когда в воде большая яма. А тут не так. Давай послушаем, что там у нас.       Мы затихли, стараясь не двигаться, прислушались к звукам из динамиков. Ничего пока не было. Ни гудения, ни бульканья, ничего.       - Дохлый номер, - сказал я, - если это было радио туристов, то оно уже померло. Батареи сели либо вода вывела из строя.       - Погоди, может, его унесло слишком далеко. Мы и одного круга по озеру не сделали. Давай ещё послушаем.       Электроник надел наушники и включил их в магнитофон. Регулировки уровня записи и громкости стояли на максимуме. Был слышен лишь тонкий звук электронного фона. Ничего, похожего на вчерашнее, не было. Мы просидели так в лодке час. Шурик с берега периодически смотрел на нас. Понятно, он устал.       - Ну ладно, давай попробуем в другом месте. Давай подальше от берега.       Я погреб, пытаясь выбраться из кругового течения. Оно казалось мне не таким и быстрым, легко преодолимым. Стоило опустить весла в воду –выяснилось, что противодействовать ему тяжелее, чем ожидалось. Чем больше я греб, тем сильнее течение толкало меня в середину.       Электронику начало надоедать.       - Что ты там копаешься? – спросил он, открыв одно ухо наушников.       - Ну покажи, как надо грести, - попытался отшутиться я и удвоил усилия. Только тогда, наконец, у меня получилось выйти из потока. Тут же поток будто расширился, и опять охватил лодку. Я опять взял весла в руки и направился дальше, куда течение уже не доставало. На середине прежнего водоворота кружился настоящий вихрь, с белой пеной. Я посмотрел и на вихрь немного. И тут обратил внимание на поведение Электроника. Пионер сосредоточенно сидел и вслушивался в шум из наушников.       - Посмотри, может, это то, - протянул мне наушники Электроник.       Я надел их. Без сомнения, звуки относились к той же категории. Бульканье было более редким, но различаемым на общем фоне. Сказал, что да, то, вернул наушники. Электроник сразу же их надел.       - Ага, давай тогда его запишем. Я отожму кнопку паузы. И пойдем в сторону, где звук усиливается.       Для начала решили продолжить идти от кругового течения на середину озера. Действительно, звук усиливался. Я повиновался указаниям Электроника, направляя лодку. Посмотрел на берег, на Шурика, он махнул мне рукой – смотрит, бдит! И тут Электроник обратил мое внимание.       - Семен! Оно говорит! Оно говорит «Фхтагн»! И повторяет! Это сенсация! Запись идет! Я верю тебе! Радио не может ловить под водой! Радиопередачи не содержат слово «Фхтагн»! Это не радио! Не радио!       От возбуждения он поднялся в лодке, но побоялся опрокидывания и сел назад.       - Давай ещё погреби немного в том же направлении!       Подошли ещё немного. Может быть, минут десять я греб. И тут обнаружил, что звуки из озера можно слышать и без наушников и микрофонов! Все повторилось так же, как и с Леной. Что же записывал тогда магнитофон?       На радостях я упустил Электроника из виду. Он напомнил о себе, опять поднявшись, и встал ко мне спиной.       - Сядь, пожалуйста, не раскачивай, - сказал я ему. Он остался стоять. Я опять сказал. Ответа не было. Тогда я бросил весла. Электроник повернулся лицом, его глаза так же, как у Лены, остекленели. В испуге я потянулся к наушникам на его голове, пытаясь снять их и усадить пионера. Но было поздно. Голос уже подействовал в полную и неотвратимую силу, подчиняя Электроника себе. Как только наушники слетели с головы, пионер засмеялся.       - Теперь меня не держит здесь этот провод! Зачем он мне был нужен?       - Сядь, пожалуйста! Погнали к берегу!       Электроник не садился, упорствовал, упрямился, и я решил грести к берегу так. Я обходил водоворот по большой дуге.       - Куда ты правишь? Нам не надо в эту сторону! Нам надо к середине! Давай к середине!       Не надо обращать внимание на крики – в нем уже говорит не сознание пионера, а то, что вложил голос из глубин озера. Электроник опять попытался встать в лодке, он шатался, натыкался на борта, чуть не сшиб провод. Я усадил его.       - Ах так! – сказал Электроник, - тогда я сам туда поплыву!       Он сжал кулак и ударил меня, никуда не целясь, и попал по лицу, куда-то в щеку, а потом ещё раз ударил, уже более точно, в глаз, неожиданно сильно, так, что у меня в глазах потемнело, и я на полминуты потерял сознание. Когда очнулся, Электроника в лодке уже не было.       Считается, что человек в воде имеет немного положительную плавучесть. Но Электроник сразу исчез с поверхности. Раз – и его нет. Нельзя было терять время. Я плохо плавал, но решил, что спасу товарища. Как был, в одежде, я нырнул вслед за Электроником, поближе к дну, пытаясь нащупать хотя бы его руку или ногу, достал до дна, и ничего не нашел. Вынырнул, отдышался, попробовал ещё раз – и опять не нашел. Я нырял и нырял, так же безрезультатно.       От берега ко мне шла лодка с Шуриком и вожатой.       - Ну, Семен, рассказывай, - вожатая посмотрела на меня так, что проще бы мне было уйти под воду, чем выдерживать взгляд на поверхности.       - Не время объяснять, может быть, я ещё вытащу Электроника!       - Прекращай, прошло уже много времени – мы его не откачаем. Вызовем из райцентра водолазов. Ты лучше объясни, как все было. Залезай в лодку.       Почему-то я подчинился. Наверное, не надо было. Разделся, скинул мокрую одежду. Рассказал Ольге Дмитриевне про то, как Электроник слушал шум воды через наушники. Шурик подтащил вторую лодку, проверил магнитофон – сторона кассеты дошла до конца, автостоп выключил питание. Он развязал веревки, забрал провода и магнитофон, вторую лодку привязал на буксир, и погреб к берегу, ничего не говоря.       Вожатая мне не поверила. На берегу она продолжала говорить, как я все выдумал, и что это я сам утопил Электроника, скинул через борт. Я показал синяк под глазом. Как к последнему авторитету, обратился к Шурику, он же был на берегу и должен был видеть. Шурик объяснил, что видел, как Электроник дал в глаз Семену. Вожатая сказала, что это тоже неубедительно – разве от ударов можно потерять сознание? Шурик сказал, что совсем терять не надо было – хватило пары секунд.       - Электроник очень быстро вспорхнул на борт и прыгнул, как шагнул в воду. А Семен пытался его спасти.       Вожатая отправила меня в домик, сказав никуда не выходить. Забрала магнитофон с кассетой и наушниками. Я спросил, получилось ли дозвониться до райцентра.       - Нет, Семен, не получилось, что-то со связью. Не работает телефон. И вчера не работал. Остается только надеяться, что его отремонтируют. Не пешком же в райцентр гонца посылать.       Возможно, мне бы было полезно прогуляться - по крайней мере, получилось бы узнать, как выбраться из лагеря!       - Ольга Дмитриевна, неужели мы оставим двух утонувших пионеров и одной сошедшей с ума на волю монтера, ремонтирующего телефонный провод? - надежда покинуть лагерь придала мне сил.       - Нет, Семен, всё не так просто. Есть соответствующий порядок. Если порядок будет нарушен - нам объявят выговор. К тому же, в такой момент, когда мы все должны объединиться перед лицом опасности - ты хочешь сбежать? Не позволю! Надо решать проблемы здесь!       Странно было слышать такие речи из уст вожатой. Я бы на её месте сделал бы все совсем по-другому. Я бы вообще вызвал автобус и эвакуировал лагерь. А потом прочесал бы озеро сетями, или даже воду спустил.       - Ольга Дмитриевна, а, может, по железной дороге выйти? На поездах есть радиосвязь. В конце концов, дойти до ближайшего светофора и включить красный, пришлют дрезину с ремонтной бригадой проверять сигнализацию, попросить их позвать на помощь!       - Семен, что ты такое говоришь! Это вредительство! Тебя за такое посадят!       - У нас крайний случай - две смерти. И явная опасность для лагеря! Должны зачесть!       - Нет! И не вздумай идти на железную дорогу!       Вожатая рассердилась.       - Все, Семен, сегодня ты отдыхаешь! Сиди в домике. Почитай чего-нибудь. Я пока займусь текущими делами. Заодно и запись послушаю, которую вы сделали - интересно же, что вы там такое услышали, что Электроник дал тебе в глаз и прыгнул в озеро.       - Ольга Дмитриевна, мы с Леной слышали этот голос не ушами, а как бы внутри головы. Электроник думал, лодка стояла прямо над источником звука, он, похоже, ошибался!       - Вот и проверим!       И вожатая вышла из домика, захватив магнитофон и кассету. Выходя, ещё раз напомнила мне, чтобы не делал глупостей, и закрыла дверь снаружи на ключ.       Я лег на кровать, и лежал так с полчаса, пытаясь понять, что делать дальше, о том, как обезопасить лагерь от дальнейших жертв и что делать дальше. Но так ничего не придумал, кроме очевидной идеи - оградить озеро забором, никого не пускать. Было скучно так лежать. За окном раздался голос вожатой - она заглянула снаружи посмотреть, на месте я или нет. Похоже, она боялась, что я вылезу из окна.       - Семен, так вы в клубе, оказывается, "Арию" слушали? Редкая запись! Уважаю! А Алиса её слышала? Надо вам ей дать послушать, пусть учится. Ну сиди дальше. Говорю же, почитай что-нибудь. Это приказ. Книги на моей полке.       - Да, Ольга Дмитриевна, - вздохнув, ответил я.       Для виду я взял первую попавшуюся книжку. Открыл на середине. Текст оказался крайне странным. Даже, можно сказать, неожиданным.       "О братья мои, разве я жесток? Но я говорю: что падает, то нужно еще толкнуть! Все, что от сегодня, - падает и распадается; кто захотел бы удержать его! Но я - я хочу еще толкнуть его! Знакомо ли вам наслаждение скатывать камни в отвесную глубину? - Эти нынешние люди: смотрите же на них, как они скатываются в мои глубины! Я только прелюдия для лучших игроков, о братья мои! Пример! Делайте по моему примеру! И кого вы не научите летать, того научите быстрее падать!"       Я посмотрел на обложку. Это оказалась книга под названием "Так говорил Заратустра", Фридриха Ницше. С опаской я положил книгу на место и взял следующую. Она оказалась повеселее.       "Всякий индивид, обращая свои взоры внутрь себя, узнает в своем существе, которое представляет собою его волю, - вещь в себе, т.е. то, что повсюду служит единственной реальностью. Вот почему он признает в себе ядро и средоточие мира, и он считает себя бесконечно важным. Когда же он обращает свои взоры во вне, то он оказывается в сфере представления, простого явления, и там он видит себя индивидом среди бесконечного множества других индивидов, - он видит себя чем-то совершенно незначительным, совершенно ничтожным. Следовательно, каждый, даже самый незначительный индивид, каждое я, рассматриваемое изнутри, есть все во всем; рассматриваемое же извне, каждое я- ничто или почти ничто. Вот на этом, значит, и основывается великая разница между тем, чем каждый необходимо является в своих собственных глазах, к тем, чем он является в глазах всех других, - иными словами, на этом основывается тот эгоизм, в котором каждый упрекает каждого."       Эти слова явились упреком в моем собственном эгоизме. Странно, что вожатая вообще читает такие книжки.       Тем временем Ольга Дмитриевна сидела на скамейке на площади. Вожатая готовилась слушать запись Электроника. Не в одиночестве - рядом были Славя, Женя и Алиса.       - Пионеры, это очень важное дело. Из-за этих звуков уже погибли двое и одна до сих пор не пришла в себя. Вы должны тщательно замечать любые неправильности. И если что-то пойдет не так - выключайте звук, кричите и зовите на помощь! Вы будете свидетелями действия озерного звука.       Девушки с ужасом и великим изумлением посмотрели на вожатую, на магнитофон, на кассету, словно не верили в происходящие. Алиса сразу же спросила:       - Ольга Дмитриевна, но ведь магнитофон записывает не все частоты. Качество хуже. Вдруг самое нужное не записалось?       - Алиса, нам остается только надеяться, что и оставшихся частот хватит.       - А как же Семен? Почему на него не подействовало?       - Электроник слушал в наушниках, а Семен был на веслах. Одно из двух - либо он без наушников не услышал, либо он отвлекся на работу веслами и не вслушивался в звуки.       - Что-то слишком часто ему везет. Аж два раза. И с Леной так же получилось.       - Алиса, не придирайся. Он и в тот раз греб, - заступилась за меня Славя.       Ольга Дмитриевна поставила магнитофон рядом с собой на скамейку. Проверила, есть ли ещё заряд в батареях - оказалось, ещё есть, на прослушивание хватит. Включила перемотку назад. Пленка двигалась небыстро. Прошло минуты четыре, долгих, томительных, скрывающих в себе неизвестное, но никто и не подумал прервать процесс. Наконец, перемотка остановилась, и вожатая нажала на воспроизведение. Прошел ракорд. Начались звуки, записанные с лодки - шум воды, журчание, приглушенные голоса Семена и Электроника. Запись журчала и журчала, достаточно надоедливо. Незаметно к журчанию добавился звук лопающихся пузырьков и чье-то тяжелое дыхание. Дышащий в микрофон собирался с силами, набирал все больше и больше воздуха, пока пионеры не услышали вполне отчетливое слово "Фхтагн". Слово повторялось, подобно ударам о колокол молоточка, закутанного в вату, подобно выхлопу гигантского компрессора, выходя из глубочайшей ямы в дне озера. Звук был негромкий, но заставлял трепетать слушателя в необъяснимом хтоническом ужасе, поднимая из глубин сознания собственные страхи и заставляя переживать их ещё раз, каждому - что-то свое. Девушки слушали уже некоторое время, не отрывая взгляд от магнитофона. Наконец, раздался голос Электроника про то, что это сенсация, и от этого голоса вожатая как бы очнулась, и поставила запись на паузу.       - Так. У кого какие соображения?       Пионеры выглядели подавленными. Ничего не хотелось видеть. Записанный звук странным образом лишал сил, не хотелось сопротивляться, лишь лечь на землю, на траву, на скамейку, так лежать, не испытывая ничего, смотреть в небо и ждать, пока тебя не накроет спасительное забвение. Алиса отметила, что голос ужасен, он обволакивает, но неужели после этого голоса становятся агрессивными? Его получилось бы применить как транквилизатор у Виолы. Вот, Лена так до сих пор транквилизирована.       Славя предложила размять ноги и пройтись. А то недолго, действительно, и заснуть. Вожатая согласилась, встала со скамейки, взяла магнитофон, и пошла от площади к лодочной станции. Пионеры удивились.       - Мне хочется понять, хочется представить себя на месте Электроника, - ответила на невысказанный вопрос Ольга Дмитриевна.       - Не волнуйтесь, я не буду садиться в лодку. Я подойду к берегу не ближе, чем на пять метров.       Озеро опять было обманчиво спокойно. Не было ветра, не было дождя, даже не было гнетущего чувства, что из воды кто-то наблюдает. Вожатая подошла метров на пять к воде, постояла, посмотрела в воды озера, на берег, на середину, на железнодорожный мост, на остров. Поинтересовалась, не ездил ли кто-нибудь за земляникой. Славя заплакала, потому что обычно землянику собирала она с Леной.       - Нет, никто не собирал, Ольга Дмитриевна, - сказала она в слезах, - и не поедем пока.       - Это хорошо... - заметила вожатая. Она все так же смотрела на середину озера.       - Давайте восстановим картину проишествия. Сходите, пожалуйста, кто-нибудь за Шуриком. Например, ты, Алиса.       Алиса удивилась, но пошла в сторону клуба.       - Славя, успокойся. Нельзя так расстраиваться. Выздоровеет Лена, не переживай. Надо тебе помочь. Женя, я хочу тебя попросить - принеси ей, пожалуйста, успокоительного. Пока Шурика всё равно нет, у нас образовалось немного времени.       Женя тоже удивилась.       - А, может, не надо, Ольга Дмитриевна?       - Надо, надо. Мы сейчас будем восстанавливать картину, а Славя не сможет трезво мыслить. А нам понадобится помощь всех.       Славя отмахнулась:       - Не надо, я сама схожу. Виола увидит и сразу поймет, что мне нужно успокоительное.       - Замечательно! Всё равно, Женя, сходи вместе с ней.       Славя и Женя ушли в медпункт. Вожатая оторвалась от рассматривания озера и посмотрела в спину пионерам. Когда же пионеры скрылись на дорожке, вожатая взяла в руки магнитофон, чуть отмотала пленку назад, надела наушники, включила их в разъем, поставила громкость на максимум и включила воспроизведение.       На пятой минуте прослушивания по лагерю разнесся жуткий, вселяющий ужас хохот Ольги Дмитриевны, её собственный голос уже едва узнавался. Как раз возвращались Алиса с Шуриком, они уже прошли площадь, услышали хохот и побежали со всех ног к озеру.       Вожатая металась по берегу, в оторванных от провода наушниках, с безумным выражением лица, не обращая ни на кого внимания. На берегу уже собиралась толпа. Никто не решался подойти. Алиса окликнула Ольгу Дмитриевну, вожатая повернулась к Алисе, дико хохоча, с пеной на лице, показала пальцем в её сторону:       - Вам не остановить Ктулху! Он уже почти проснулся! Знайте: нет никакого лагеря! Мы все внутри этого чудовища, мы ему снимся! Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн! Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн! Пустите меня на волю!       Пионеры стояли и смотрели. Вид того, что только что было вожатой, устанавливало в лагере порядок и наказывало за промахи, никак не вязался с бегающим перед ними подобием человека, утратившим остатки всякого человеческого. Алиса двинулась вперед. Шурик крикнул:       - Стой, не надо! Она опасна! Перебесится и успокоится!       Со стороны медпункта подходила медсестра Виола вместе с Женей и Славей. У медсестры в руках был наполненный одноразовый шприц. Виола, как только увидела состояние Ольги Дмитриевны, ещё издали, тут же сказала:       -Держите Ольгу! Я сейчас!       Пионеры подбодрились; ведь если сама медсестра говорит, значит, можно. Выстроились в цепь, неровную, и пошли с берега на вожатую, окружили её со всех сторон, кроме берега. Вожатая же бессознательно смотрела на преследователей, и, когда уже самый отважный пионер из младшего отряда был на расстоянии вытянутой руки - заорала диким, ультразвуковым, нечеловеческим воплем, развернулась к озеру и бросилась в воду.       - Держите! Держите! Не дайте утонуть! - кричала медсестра.       Вожатая слишком быстро ускользнула, ушла на глубину, пропала из поля зрения. Никто её больше не видел. Медсестра надела колпачок на иглу шприца, закрыла лицо руками, постояла на месте, повернулась, ушла к себе в медпункт, где открыла бутылку водки, налила полный стакан, выпила залпом, и лишь тогда позволила себе разрыдаться. Пионеры разошлись. На пляже остался валяться, весь в песке, магнитофон. Шурик подобрал аппарат, вытащил кассету и, ожесточившись, вложив все свое нетерпение, вытащил из кассеты пленку через окошечко. Он дергал и дергал, катушки разматывались, слишком медленно, слишком, пленка тянулась, а Шурик все тянул, дергал, пока не дошел и с той, и с другой стороны до прозрачного ракорда. И тогда он оторвал пленку от сердечников, раздавил ногой корпус, скомкал пленку в тугой клубок, положил клубок на большой камень.       - Алиса, у тебя зажигалка с собой?       - Да, бери её, - Алиса уже поняла, что Шурик хотел сделать.       - Больше никто не пострадает от этой записи! - с этими словами Шурик поджег пленку, и не отходил, пока вся пленка не сгорела, в облаке вонючего дыма, пока не осталась лишь кучка золы да коричневого порошка осыпавшегося магнитного слоя.       Я проснулся, когда уже начало темнеть, от звука открываемой двери. Вместо Ольги Дмитриевны меня освободила Славя. Плача, она рассказала про смерть вожатой. Я вышел вместе со Славей на аллею, проводил её до домика, стараясь успокоить, пошел обратно к себе. Надо было обдумать, как поступать дальше. Ничего хорошего придумать не получилось. Я ворочался в постели всю ночь, провалился в сон, тяжелый, неспокойный.       Сон мой состоял из нескольких частей. В моей голове появился скрипучий голос, на темном фоне, без изображения:       "ФХТАГН!— Раздалось чудовищное псионическое воздействие из самых мрачных глубин океана.       Но старцы, как всегда, не обратили внимания на этот запредельно ужасный клич. Пусть взывает, что с него взять? Ангекок — не старец, и на этот раз ему предстоит очень трудное тысячелетие. У него уже в течение полутора миллиардов лет каждое тысячелетие было очень трудным, и теперь его Р’льех был разработан настолько, что он без труда мог спрятать в нём исчезнувшие Атлантиду, Гиперборею и даже материк Му. "       Сцена сменилась. Появилось изображение очень темных вод и красного солнца на горизонте, то ли закатного, то ли рассветного. Из воды выступала та самая голова чудовища, вращались глаза, оценивая меня, появились и щупальца, потянулись ко мне. Чудовище не открыло рта, в моей голове, как тогда, появился ужасный, душераздирающий, противный самой человеческой сущности смысл послания от обитателя озера, повергающий в трепет - если бы я не спал, мог бы сойти с ума от ужаса.       - Семен! Ты обратил свое сознание ко мне! Именно из-за тебя я опять могу проснуться, ибо твоей подруге повезло поймать именно того рака, который служил мне! В течение всей его короткой жизни династия этого рака оберегала меня, как часовой на посту. Рак получил свою должность от отца, а тот, в свою очередь, от деда, и так было от начала времен. Семья имела некоторые преференции, их не трогали щуки, а окуни бесплатно кормили, ибо понимали важность задачи. Теперь эта цепь разрушена, и я уже наполовину проснулся, и теперь наконец-то могу захватить сознание всех в этом мире!       Голос ненадолго прервался; человек бы в этом месте остановился перевести дух.       - Я осознаю ограниченность этого мира. Не могу охватить ничего за пределами лагеря. Максимум до райцентра. И машинист в поезде, едущий по мосту, никак не отвечает на мои призывы. Наверное, плохо проснулся. Ты, возможно, хочешь о чем-то меня спросить?       -Да! Я хочу узнать, как остановить тебя! Или хотя бы уложить опять спать.       - Никак! Процесс уже запущен. Меня, посланца древних богов, могут остановить только те, кто древнее и могущественнее. Не ты.       - Ты ничего не сможешь мне сделать! Вы все обречены!