Разрушение

Адольф разрывает свои рисунки. Безжалостно кромсает холсты на части, бумагу рвет руками, едва не плача от злости, обиды и безысходности. Адольф не может поверить, что его любимое занятие, то, что он делал чуть ли не с самого рождения, то, что заставляло его чувствовать себя счастливым — никуда не годится. «Ты никогда не станешь художником» — эти слова, как нож в самое сердце. Он не сможет посвятить жизнь любимому делу! Его буквально ткнули носом в дерьмо, указали ему на его место. Адольфу хочется плакать от бессилия. Он смотрит на холст, где изобразил городскую улицу: дома, тротуары, шоссе — и не понимает, чем плох этот рисунок. Юноша не видит в нем грубых недостатков! Та натурщица… та натурщица свела его с ума. Отвлекаясь на ее соблазнительное тело, Адольф недостаточно времени уделил деталям рисунка, и вот преподаватель, остановившись за его спиной, глядит на холст и говорит те самые болезненные слова. Ты. Никогда. Не станешь. Художником. «никогда». Адольф плохо понимает значение слова «никогда», но ничего хорошего это слово означать априори не может. Он все-таки плачет, закрывая лицо ладонями. Зачем тогда он столько времени потратил на занятие, которое было заранее обречено на провал? Адольф в ярости срывает холст с мольберта и наступает на него ногой. Картина рвется с печальным треском. От того, что он разрушил ее — уничтожил! — Адольф испытывает удовольствие. Вот бы и того профессора так — наступить на горло и раздавить, и никогда он уже тогда не посмеет критиковать Адольфа! Юноша продолжает в припадке злости топтать картину. Перед его глазами стелется темная пелена — он смотрит на свои руки, и ему кажется, что они перепачканы кровью, хотя это всего лишь краска. «Ты никогда не станешь художником!» Эти слова до сих пор преследуют Адольфа. Он уже порвал все свои картины, кроме одной — портрета матери. Простой карандашный набросок. Адольф помнит, как рисовал его, помнит, как мама позировала ему, помнит, как она была рада увидеть результат, помнит, как сказала, что у него настоящий талант… Так кто прав? Мама или профессор? Адольф смотрит на уставшее, улыбающееся лицо Клары и, поддавшись секундному порыву, комкает портрет в кулаке. Лицо матери превращается в гротескную гримасу. С воплем негодования Адольф отбрасывает комок бумаги в угол. Он стоит посреди комнаты, тяжело дыша, и осматривает плоды своих разрушений. Мольберт разломан, кисточки переломлены пополам, краски разлились по полу, и вокруг — картины, картины, картины… обрывки картин. Неужели Адольф может только разрушать? Может, тогда именно в этом — цель его жизни? Что же. Они еще узнают о нем…