а в глазах отразится неон

      Ты не похожа на певицу ровно так же, как не похожа на девушку твоих двадцати пяти лет. Чёрт, ты больше напоминаешь третьекурсницу, забежавшую в караоке после занятий, чтобы спеть любимую песню, не заглядывая оттого на слова. Вместо дорогой укладки со слоём лака в ещё один волос твои белые локоны, даже не крашенные ниразу, растрепались, словно за день расчески не видели. На тебе вместо яркого костюма в паетках простое красное платьице на полтора размера больше нужного: за последние полгода ты знатно похудела, и все хвалят, мол, какая молодец, не зная истины о том, что кушать достаточно калорий ты не можешь до сих пор. И поёшь ты даже не свои текста — свои стихи хранишь в шкатулке, выжидая нужного момента.       Пробегаешь взглядом по залу, затягивая новую песню, и еле удерживаешься, чтобы не хмыкнуть в микрофон. За бокалом мартини далеко не раз предлагали работу в столице иль за границей: «Сдалась тебе эта забегаловка, полтора слушателя и недотёпа-бармен», а ты отмахивалась, улыбаясь полуулыбкой, — этот бар тебе в сотню раз дороже элитных ресторанов столицы, а частые машины на заправке через дорогу роднее лимузинов и джипов на широких шоссе. В зале несколько мужчин за барной стойкой и три-четыре компании за круглыми столами, но они лучше нескольких сотен посетителей в другом месте — ты поёшь долго, но никогда тебе не прикажут закрыть рот, не перекричат, как бы тихо тебе не хотелось спеть.       Ты любишь «своих» людей — даже того, уснувшего на диванчике после шести бокалов коньяка. Ты ведь не та, кем была в детстве, и не та, кто боялся подвыпивших, как огня. Ты и огня теперь не боишься — странно было бы шугаться зажигалки каждый раз, как прикуриваешь сигарету (что случается редко, обычно по выходным; ты и почаще не против, но голос беречь надо). И «дамские» сигареты не закуришь никогда, зачем тебе эта полусладкая хрень? Единственное полусладкое, что любишь, — вино.       Выпьешь между песен бокал красного или белого не за свой счёт; если повезёт, то даже пятизвёздочного. К твоей работе алкоголь вовсе не во вред, а после ещё и увильнёшь от внезапного собеседника ловко-уверенно на сцену. Тот точно обидится, но тебя обидеть не успеет — твоих друзей в заведении больше.       А в иной раз спиной в стену под баром уткнёшься, под яркой неоновой вывеской, включив на зал играть фонограмму (музыка лишь от тебя зависит) и ухватив парочку понимающих кивков, достанешь из кармана пачку тяжёлых сигарет или одолжишь у официантов, уж не откажут, — закуришь. Проблемы исчезнут, если и были, но до одного момента. Момента, когда к тебе, слегка коснувшись плечом плеча, присоединится тот самый недотёпа, который бармен, поставивший вместо себя на пять минут поварёнка. Он улыбнётся тебе так больно-дружелюбно, достав из заначки косяк, и вы встретитесь взглядами, в которых отражается неон.       Ты знаешь его тайну, — он твой секрет не узнает никогда.