Грязная кровь

Лоик, казалось бы, уже в тысячный раз обошел помещение, в котором должен был, уже скоро, сниматься клип. Конечно, эти съемки были не первыми, но вместе с этим, их было недостаточно много в певческой карьере Нотте, чтобы он не переживал по каждой мелочи. Вся команда, работавшая над съемками клипа, уже давно разошлась по домам, и только самому Лоику было важно проверить каждый миллиметр и убедиться, что все готово. Да, Лоик Нотте - законченный перфекционист. Музыкант обошел комнату еще один раз, но что-то определенно было не так, и это давящее чувство заставило парня поморщиться. Это «что-то» стояло посреди импровизированной комнаты и слишком резко оттеняло на своем фоне остальные декорации; этим «чем-то» было огромное зеркало, накрытое легкой шелковой тканью, занавешенное в целях сохранения его от повреждений. Было это врожденным любопытством, или танцор в душе все еще оставался ребенком – неизвестно, вот только, лишний раз посмотрев по сторонам и убедившись, что никого из реквизиторов нет, Лоик легонько потянул краешек ткани, и та, совсем неслышно, опустилась на пол; в конце концов он же должен знать с чем ему придется работать. Зеркало действительно оказалось именно таким, каким он себе его и представлял: огромное, метра три в высоту, оно зрительно увеличивало комнату, и парню на секунду показалось, что он выглядит совершенно ничтожно перед ним. Взгляд Лоика стал гулять по отражению стен, прочему реквизиту, пока, наконец, не наткнулся на собственное отражение; музыкант ощутимо вздрогнул, то ли от неожиданности, то ли еще от чего. Комната теперь казалась мертвой, холодной, совершенно безжизненной, а его отражение таким живым, настоящим: вот только протяни руку, и коснешься такой же теплой руки. Нотте стоял в оцепенении, никогда раньше ему не случалось чувствовать себя так, наверно, также себя ощущала Алиса, готовая попасть в неизведанный мир зазеркалья. Почему-то, все внезапно стало мучительно прекрасным, томительным и чудесным одновременно, словно Лоик действительно попал в сказку. Парень тревожно сглотнул, немного приходя в себя, но трепещущее возбуждение никуда не ушло, только стало сильнее. Другой Лоик, по ту сторону зеркала, не просто смотрел на танцора, казалось, что он вынимал из него душу. По телу Нотте пробежали мурашки, он весь горел, как в лихорадке; его начало потряхивать. Двойник выглядел так же, как оригинал, но при этом он странно ухмылялся, больше это было похоже на звериный оскал, и его взгляд на себе Лоик ощущал почти физически. Внезапно рука «зеркального» Лоика сама потянулась к певцу; Нотте отпрянул, ужас охватил его настолько сильно, что он не мог даже закричать, да и кто его услышит? Тело будто одеревенело и отказывалось двигаться, а двойник все продолжал тянуть руку к нему, пока окончательно не покинул зазеркалье. Все тот же хищный оскал, все тот же пронизывающий до костей взгляд, только теперь Нотте мог ощущать его дыхание, на секунду ему показалось, что он даже слышит, как бьется сердце другого Лоика. – Боишься меня? – прошипел двойник. Парень лишь кивнул в ответ, не особо понимая, что происходит. – Это правильно, что боишься, потому что я тот, кто был внутри твоей души все это время, глубоко в твоем сердце. Ты же чувствовал меня? – Кто...Кто ты такой? – спросил танцор дрожащим голосом. – Что тебе нужно? – Ты что так до сих пор и не понял? Я – это ты. А вот что мне нужно, ты сейчас узнаешь. Не давая возможности Лоику что-либо ответить или предпринять, двойник прижимает парня к холодной стене и впивается в его губы грубым поцелуем. «Зеркальный» Лоик больно сжимает челюсть другого одной рукой, заставляя второго на автомате открыть рот, пропуская внутрь чужой язык, сталкиваясь зубами. Второй рукой Лжелоик забирается под футболку танцора, с нажимом ведет ладонью вверх, затем опускает вниз, царапая кожу. Нотте судорожно выдыхает и вжимается в стенку пытаясь уйти от вездесущих рук. Наконец двойник разрывает недопоцелуй и хрипло дышит куда-то в шею, пытаясь перевести дыхание. – Отпусти меня, – тихо всхлипывает Лоик, – прошу. – Перестань, я всего лишь хочу показать тебе твою настоящую сущность, ту самую, которую ты так упорно подавлял. Даже сейчас, ты продолжаешь притворяться, врать себе и всем вокруг, врать нам обоим; я ведь знаю, что тебе это нравится. Парень ощутимо вздрагивает, потому что, даже при всем желании, ему не удается пропустить слова Лжелоика мимо ушей. Вздрагивает, потому что находит в словах двойника ту правду, которую всеми силами пытался скрыть даже от самого себя. Это все больше походит на какое-то сумасшествие или просто-напросто сюрреалистический сон. Может быть, это было бы таковым, если бы прикосновения его Отражения не отдавались тысячами электрических разрядов, прошедших по венам, если бы тяжесть тела, придавившего его к стене, не заставляла нервы скручиваться в узел где-то внизу живота, а поцелуи- укусы на шее и ключицах не вызывали приятного томления. Да, Лоик Нотте – законченный безумец. Лоик пропускает момент, когда его любимая черная футболка летит куда-то в сторону, зато, наверно, навсегда запомнит холодные губы его собственного Отражения, которые касались сосков: Лжелоик то ласкал их, вбирая горошину в рот, то обводил языком их ареол, иногда слегка прикусывая зубами. От сумасшедших контрастов Лоику хотелось выть, но ощущение неправильности происходящего никак не отпускало его, не давало почувствовать по-настоящему свободным. – Тебе нужно расслабиться, Ло. Попробуй забыть обо всем и просто наслаждайся. И Лоик действительно больше не мог противиться этому голосу, не мог противостоять тому безумному желанию, что сковывало все нутро, только не сейчас. Двойник вновь усмехнулся, словно услышал его мысли, и опустился на колени прямо перед Нотте, заставляя его еще больше краснеть, открывая ему вид на то самое огромное зеркало, которое запечатляло все их позорное действо, которое приковало взгляд Лоика, вынуждая видеть себя со стороны. "Зеркальный" Лоик лишь облизнулся, расстегивая пуговицу джинс, целуя бедро танцора, проводя влажным языком по члену сквозь грубую ткань, чувствуя губами возбужденную плоть. Это буквально сносило крышу; разум затуманился, уступая место сладкой неге, разливающейся по телу. Все, что мог сделать Лоик в тот момент, это положить руку на затылок двойника, зарываясь пальцами в волосы, побуждая к дальнейшим действиям, и запрокинуть голову назад, чтобы не видеть ни человека как две капли воды похожего на него, ни чертового зеркала, стоящего напротив. Лжелоик стягивает джинсы вместе с бельем, и Нотте готов провалиться сквозь землю от стыда и нереального возбуждения окутавшего его с ног до головы, сосредоточившемся в самом низу живота. Ему даже страшно представить, как он выглядит сейчас, такой доступный и открытый, такой настоящий. И вдруг все это разом теряет смысл, потому что двойник берет его член в руку, и длинные пальцы скользят вверх-вниз, сразу быстро и рвано, с каждым резким движением выбивая из Лоика все новый и новый стон, гораздо громче предыдущего. Большой палец давит на дырочку уретры, и парень чувствует, как его собственная смазка стекает вниз по стволу, а сам он выпрямляется и напрягается словно струна, позволяя себе взглянуть на двойника, встречаясь с ним глазами. Неужели он все время смотрел за реакцией певца? Только после зрительного контакта Лжелоик позволяет себе коснуться головки языком, сделать пару круговых движений, легонько поцеловать, обхватывая губами и, наконец, взять в рот, расслабить горло, чтобы взять глубже. И Лоик больше не отводит глаз – просто не может. Нотте не верит в происходящее, задерживает дыхание и внимательно следит за тем, как его же Отражение заглатывает член полностью, прикрывая глаза. Сейчас Лоик действительно упивается этим чувством и сбивчиво дышит, потому что ощущения выходят за грань восприятия, потому что именно сейчас он настоящий, без тени фальши, без забот, безо всякой лжи; он волен делать то, что хочется. И Лоик делает: тянет парня, стоящего перед ним на коленях, за волосы, отстраняя, и заставляет того встать. А после целует двойника так, как никого никогда не целовал – отчаянно, мокро, сплетаясь языками, будто в последний раз. Нотте берет руку Лжелоика в свою, побуждая опустить ее на свой член, на что тот лишь улыбается, понимая, что от него требуется. Парень резко вскидывает бедра, стараясь как можно ближе прижаться к двойнику, и ощутимо вздрагивает, выплескиваясь в чужую руку. Ему никогда не было настолько хорошо, поэтому слезы сами наворачиваются на глаза от крышесносного оргазма. Лжелоик лишь улыбается, слизывая с пальцев вязкую жидкость, а потом проводит ладонью по щеке Нотте. – Посмотри на себя, ты такой грязный. Настолько нарциссичный, что у тебя стоит на собственное отражение. Да, Лоик Нотте – законченный извращенец.