Трасса А7

Скарлетт встряхнула головой и посмотрела на часы. Девять ноль семь. Она откинулась на спинку кресла и потянулась, высоко вскинув руки над головой. Ее рабочий день только-только начался, но уже закончился. Может быть, даже навсегда. Она встала из-за стола, прошлась по офису, мимолетно проводя ладонью в паре сантиметров от лиц и причесок коллег, застывших, словно в том дурацком флэшмобе, который заполонил инстаграм. На улице было то же самое: люди, машины, бумажный мусор на тротуарах — все замерло на месте, в одной и той же бесконечной секунде. Секунде, в которой где-то там проснулся Марко. Скарлетт шла по городу, не торопясь, мурлыкала себе под нос прилипчивую попсовую песенку и с живым любопытством разглядывала все, что попадалось ей на пути. Вот упитанная дама тянется за укатившимся апельсином, одновременно пытаясь удержать все остальные пакеты с продуктами. Скарлетт носком туфли подтолкнула апельсин прямо под ее пальцы и пошла дальше. Вот мальчик опасно балансирует на гироскутере, выкинув далеко в сторону руку с зажатым в ней мороженым, от которого Скарлетт, не удержавшись, откусила. Вот двое чернокожих доставщиков вытаскивают из грузовичка с хорошо знакомым Скарлетт буквами на борту что-то большое и тяжелое. Кепки сбились на затылки, лбы покрыты капельками пота, глаза смешно выпучены. Скарлетт подошла поближе, привстала на цыпочки и чмокнула одного из них в щеку. Как будто передавала привет от Марко. — Кто проведет тебя через утренние сумерки? — мурлыкала она себе под нос, проходя мимо грузовиков и минивэнов на парковке. — Кто убаюкает тебя, когда солнце не дает уснуть? Черная птица, сидевшая на капоте одной из машин, повернула голову и посмотрела на нее. Скарлетт ответила ей бесстрашным взглядом, прекрасно понимая, почему эта птица не застыла, как все остальные. Глаза птицы полыхнули огнем, она издала одобрительный крик и взмыла в небо. — Кто встанет среди ночи, чтобы отвезти тебя домой, когда ты пьян и одинок? — в полный голос спела Скарлетт и толкнула дверь перед собой. Она обошла маленький кабинет по кругу, коснулась кончиком пальца носа его хозяина и нежно сказала: — Полно вам, герр Тухель. — Можно просто — Патолог, — галантно ответил тот, тут же перестав притворяться манекеном. Скарлетт рассмеялась и уселась на стул. — Надо сказать, я удивлен, что это именно ты, — Патолог кинул в рот очередную жвачку и задвигал челюстями, но все равно Скарлетт успела увидеть, как на миг за острыми, как будто вырубленными чертами лица проскользнуло что-то очень старое. И усталое. Она развела руками и сделала брови домиком, как бы говоря, что сама не ожидала. — Полно тебе, — с удовольствием передразнив ее, сказал Патолог. — Знаешь же, что передумать можно будет нескоро? — Знаю, — просто ответила Скарлетт, и на дне ее глаз на миг взметнулся огонь. — Ну, кто я такой, чтобы отказать даме, — жуя, сказал Патолог. Он наклонился и неожиданно дунул, смешно надув щеки. Ветер, пахнущий мятой, пеплом и машинным маслом, ударил Скарлетт в лицо, грудь, заставив задохнуться. Чтобы сориентироваться, ей потребовалось несколько секунд, но когда вместо спертого воздуха кабинета она ощутила небесную свежесть, а вместо раскинутых в стороны рук — перепончатые крылья, стало гораздо легче. Приземлившись аккурат посередине тротуара, она поправила воротничок стильного пальто, отливающего драконьей чешуей, и шагнула вперед, прямо навстречу парню с потерянным взглядом. — Простите, — пробормотал он, даже не взглянув на Скарлетт, и поспешил дальше. А она, улыбаясь, сделала пару шагов и опустила руку в карман, нащупывая там первую Вещь от своего первого Путника — вещь, которая позволит ей кинуть первый мостик к нему, взять его за руку и отвести на Дорогу. Пусть он пока об этом даже не подозревает, пусть он будет сопротивляться — Скарлетт уже предвкушала, как Дорога развернется перед ними обоими, показывая те чудеса, которые ей самой никогда не суждено было бы увидеть. Ее не пугала мысль о том, что она окажется запертой между Гамбургом и Вюрцбургом — пять сотен километров и бесконечное количество снов, мечтаний, видений, приключений, оказавшихся без надзора после побега Роберта. Небо над Гамбургом было чистым и безоблачным. Где-то над облаками медленно проплыл дракон — та часть души Проводника, которая отрывается от него, когда он перестает быть человеком. Ее собственный Tazzelwurm. Скарлетт вскинула голову и подмигнула птице, цепко следившей за ней с карниза.