Марек
Утром первого числа проводил Витьку до универа. Чувствовал я себя при этом… странно. Чем-то средним между любовником и отцом — и никак не мог определиться, чего во мне больше. Любовник объяснялся просто. На Витьке была — матка боска! — белая рубашка. По случаю праздника, видимо. И штаны ещё. На которых дырок было больше, чем собственно штанов. И вот о чём я ещё мог думать, глядя на это чудо? С отцом было ещё проще. И ещё веселее: год назад было совершенно ясно, что ни в каком универе Витька не восстановится и первого сентября никуда не пойдёт. Некому будет потому что.Захар
Начало учебного года у меня не задалось. Хотел честно пролюбить хотя бы вторую пару и припереться к Альке на взлётку*. Не то чтобы я опасался, что она потеряется в толпе таких же, как она, восторженных первашей. Нет, Алька у меня самостоятельная. Просто чувствовал я себя так, как будто привёл её знакомиться с дедом по второму кругу. А она заявила, что справится сама. Разумеется, во имя той самой JUSTICE. Год с прогулов не начинают, и вообще, жила же я как-то одна, и ничего, правда ведь? Не волнуйся. Так что пришёл на пары. Восемь утра, время убивать, вот мы и встретились. Хотел сесть назад, на свою любимую парту, последнюю у окна, всегда пустую. Небо ехидно показало мне кукиш.Витя
С утра подскочил за час до будильника. Выбрался из-под собственнически придавившей лапищи Марека, чудом не разбудив. Натурально чудом — спал Марек чутко, как все параноики. А будучи врачом, параноиком не быть немыслимо. Я-то знаю. Умылся, погладил рубашку, сварил кофе, нарезал бутербродов. Подумал: Господи, если ты там есть, как же хорошо быть живым, а. Расстался с Мареком только на пороге универа. Обнял на прощание, уткнулся носом в кожаную куртку, развернулся, побежал по ступенькам вверх, к первой паре уже первого сентября, в аудитории воздух, наверное, уже загустел от ненависти и всеобщего недосыпа, а мне — одна сплошная радость. Зашёл, глянул на расписание, поднялся наверх, сел за последнюю парту у окна. Только тогда понял, как всё-таки соскучился.Захар
Психа на последней парте я никогда раньше не видел. Пока новая преподша распиналась о пользе своего предмета, написал в личку старосте. Выяснил, что психа зовут Витя и он в том году брал академ. Психом Витя был колоритным. Чего стоило одно сочетание кипельно-белой рубашки и торчавшего во все стороны зелёного парика. С полминуты мы с ним изучали друг друга. Особенно пристальному вниманию подверглась моя левая рука. Ну розовый у меня браслет, и что? — Ого! — восхищённо прошептал псих. — Был в Даркстаре? — А, не, — облегчённо выдохнул я, — девушка моя на улице нашла, сама таскала, потом мне отдала.Витя
— На улице? — у меня начинают ощутимо дрожать руки. Такого ведь не бывает, правда? Но розовый резиновый браслетик с чёрной звёздочкой — эмблемой DarkstarClub — вот он, на запястье у прыщавого незнакомца. Мой и Марека самый лучший в мире амулет. — Да. А что? — Молодые люди на последней парте! Что я только что сказала? Мы синхронно склонили головы, буравя крышку парты печальными взглядами. — Плохо, очень плохо… Кто повторит?Марек
С браслета, на самом-то деле, всё и началось. Стоя на знакомом крыльце, я почему-то решил это припомнить. Отпуск, что ли, так подействовал. Тогда стоял на этом же самом месте, курил, слушал мерное гудение в голове. Это всё от недосыпа, определённо, но жалеть не о чем. Чертовски всё-таки крут этот ваш ДаркстарКлаб, если такие концерты организовывает. — Док, бросьте курить, вредно ваще-то, — проговорил кто-то над ухом. Под, точнее, мои два метра ещё никто не переплюнул до сих пор. Я обернулся. А, ясно. Светлые патлы, ехидные в желтизну глаза, слишком короткая майка, камуфляжные штаны мешком висят на выпирающих костях, в пальцах сигарета. Безобразие. И не в смысле внешности. Пся крев, ну и пациенты пошли. Усраться можно. — Мне-то ладно, я зараза крепкая. А вот тебе лучше перестать прямо сейчас. Пациент, именем Витя Чернов, девятнадцати лет от роду, радостно осклабился. — А мне чё, всё равно сдохну скоро, — и выдохнул дым, красиво округлив тонкие губы. Как будто я ему дам, ага… Прозвучало это как вызов, а вызовы я люблю. Затушил сигарету о перила, бросил в урну. Зачем-то содрал с руки оставшийся со вчерашнего вечера пропускной браслет позорного ярко-розового цвета. Надел ему на запястье — смотрелось предсказуемо лучше, чем на моей волосатой лапище. — Если не снимешь — не сдохнешь. Как тысяча журавлей, только круче. А что, настрой великое дело, всегда знал. — Нихера себе новости, я думал, врачи только в науку верят… — Что б ты ещё про врачей знал. Мал ещё. — А в любовь с первого взгляда врачи тоже верят? Надо же, как неприкрыто. Бессмертный, что ли? Повезло, что я — это я. Со всеми вытекающими последствиями. — Посмотрим, — усмехнулся я. — Ты только браслет не снимай.