Ледяное дыхание

Любовь — это когда кто-то может вернуть человеку самого себя. Рэй Брэдбери "Электрическое тело пою!"

      У паренька движения ещё не особо ловкие, смазанные, сорванные, а уж на небольшом экране смартфона и вовсе срываются в острые тени подломанных крыльев. Просто прекрасно. Поэтому Виктор и не может отвести от немного дёргающегося видео взгляд.       Кацуки Юри. Человек, чье фигурное катание словно дыхание. Взбалмошное, чувственное, непокорное, неподвластное — Виктор сам забывает, как надо дышать. Так и хочется пройти сквозь глянцево поблёскивающий экран, ворваться на лёд в одних тапках и спросить:       «Как же ты это делаешь, Кацуки Юри? Как ты это нашёл?»       Пару лет назад Яков сказал, что Виктор это потерял. Да Виктор и сам знает — в его катании больше нет дыхания и морозной искристой ледяной стружки. Есть выверенные до миллиметра покоряющие улыбки и чужие мелодии. Есть безупречные, как у робота последней модели, прыжки, вращения и дорожки шагов. Но роботы не дышат. Катание Виктора Никифорова уже как пару лет… мертво?       Виктор пересматривает видео пару десятков раз за вечер. Оно прочно закрепляется у него в закладках. Виктор игнорирует всё — эмоциональные смс от Юрки, звонки Якова и всех-всех-всех. Виктор дышит чужими звоном коньков об искристый лёд. Похоже, он так и засыпает под этот звук и писк телефона, у которого совсем села батарея. Ему давно уже не снились сны — с тех самых пор. А сейчас ему снится каток — небольшой, весь в полутёмках. Часть прожекторов не горит, но и света работающих двух хватает, чтобы выцепить тонкую фигуру, скользящую по льду — чувственно и прекрасно.       — Кацуки Юри? — шепчет Виктор, и с губ слетает облачко морозного пара. Но фигура останавливается и устало заводит за ухо пару длинных серебристых прядей.       — Долго же ты.       Виктор почти не узнаёт свою же улыбку — он давно так не улыбается, задорно и по-настоящему. Надо же, в шестнадцать лет у него по-другому блестели глаза — дышали жизнью. А под коньками дышал лёд.       — Я заблудился по пути, — бормочет Виктор и ловит от самого себя ещё одну хулиганскую улыбку.       — Оно и видно. Но иногда приходится долго бродить по не тем дорогам, чтобы добраться до нужного поворота. Вот ты и дошёл.       — Кацуки Юри?       Он не слышит ответа, только хитрый взгляд и танец в пару лёгких движений перед летящим прыжком. Теперь его с ним самим разделяет лишь сантиметров двадцать морозного дыхания и бортик катка.       — Он поможет тебе найти себя. Меня. Разгляди в нём нас.       В шестнадцать лет, оказывается, у него были по-девичьи тонкие ладони, и ярко знакомый синий венок в них кажется уж очень большим. Виктор медленно наклоняет голову, позволяя надеть его на себя. Лба невесомо касаются тёплые губы, и собственный голос тает морозной дымкой:       — Дыши уже. Полной грудью дыши.       И в новое пасмурное утро дышать невероятно легко. А ещё кислород пьянит и шумит в лёгких сладким звоном предвкушения чего-то очень хорошего, когда Виктор заказывает по интернету билет на самолёт до Японии.       Там ему надо найти себя.