***
Возвращение в Хогвартс было сродни нырку обратно в беззаботное детство. Ступая по пустынным коридорам замка (было как раз время второй пары), Гарри позволил себе предаться ностальгии. Здесь он дрался с Драко Малфоем, там, последовав совету Сириуса, перекрасил вместе с Роном миссис Норрис. За тем углом признался Джинни и предложил ей встречаться после того, как они выиграли Кубок по квиддичу. После этого они еще разнимали сцепившихся Карлуса и Арктуруса Блэка — племянника Сириуса… Будучи одногодками, учась на два курса младше самого Гарри, двое мальчишек на дух не переносили друг друга. Прямо как он и Малфой. — Директор, позволите? — спросил Гарри, просовывая голову в дверь кабинета. Хотя, наверно, можно было и не спрашивать, ведь горгулья сама пропустила его на винтовую лестницу в тот момент, когда он подошел к ней. Видимо, мать предупредила профессора о его появлении. — Гарри, мальчик мой! Проходи, я как раз ждал тебя, — тепло улыбнулся Альбус своему бывшему ученику. — Слышал, тебя взяли в Сборную Англии по квиддичу. Поздравляю. — Спасибо, профессор, — встрепал волосы Поттер, смутившись. — Я тут… э-э-э… понимаете… — говорить о том, что умудрился испортить артефакт, который, казалось, испортить невозможно, было немного стыдно. — Ах, да. Лили уже сказала мне… Дай-ка я на нее посмотрю, — Гарри протянул мантию, устроился поудобнее в кресле и приготовился ждать. Спустя полтора часа, когда он уже успел незаметно для себя задремать, Дамблдор заговорил, вырывая его тем самым из полудремы, — Прости, боюсь, тут я ничем помочь не могу. Мои знания в Артефакторике не на столь высоком уровне, чтобы я рискнул браться чинить такой древний и мощный артефакт… но я знаю того, кто мог бы тебе помочь. Я свяжусь с ним и попробую уговорить его принять тебя. И, Гарри, этот человек ведет затворнический образ жизни. Он более тридцати лет не выходил из дома и обладает весьма специфическим характером. Так что, ничему не удивляйся, прошу тебя. И обязательно будь вежлив.***
Джинни хотела свадьбу в октябре. Но до октября оставалось слишком мало времени, и он не был уверен в том, что хочет жениться так быстро. В конце концов, они же никуда не спешат… Ему всего двадцать один, можно было бы отложить свадьбу на весну… К счастью, Лили и Молли были солидарны с ним в этом вопросе, считая, что свадьба должна быть крайне роскошной. А на подготовку требуется много времени. И они вполне могли бы обручиться ближе к зиме… Гарри думал о скандале с невестой, подходя к дому некоего Тома Риддла, гениального артефактора, который, по словам Дамблдора, мог помочь ему с мантией. Постучавшись в дверь небольшого двухэтажного дома, спрятанного от посторонних глаз среди леса на краю утеса, он приготовился ждать хозяина дома, тем временем осматривая окружающий пейзаж. Лес выглядел угрюмым и непроходимым, а вот океан, раскинувшийся за домом, захватывал дух своей красотой. От заднего двора куда-то вниз вела протоптанная дорожка, и Гарри подозревал, что по ней можно было выйти прямиком на пляж. Дверь распахнулась внезапно, и Гарри от неожиданности отшатнулся, во все глаза разглядывая стоящего перед ним мужчину. Довольно молод, выглядит лет на тридцать. Темные, вьющиеся волосы красивой, неухоженной волной спадают на высокий лоб. Резко очерченные скулы и впалые щеки обрамляет трехдневная щетина, а тонкий рот кривится в неприязненной линии, показывая, сколь не рад их обладатель гостям. Но больше всего Гарри поразили его красные глаза. У людей же не бывает глаз такого цвета, не так ли? Тут голову прошила неожиданная догадка, которой он сходу решил поделиться, необдуманно выпаливая: — Но Дамблдор же сказал, что ты жил затворником последние тридцать лет! Я ожидал увидеть какого-то старикашку… — и, глядя на то, как еще больше мрачнеет лицо Тома Риддла, поспешно прикусил язык. — Ох, простите! Я не хотел, просто так удивился и… — Отвратительные манеры, — оборвал его Риддл, поморщившись. — Проходи. И не забудь разуться, — развернувшись к нему спиной, мужчина пошел по коридору вглубь дома. — Не будь это просьба Альбуса, я бы вышвырнул тебя за порог в тот же миг, как ты открыл свой рот.***
— Приходи через месяц, — сказал ему Риддл ровно три недели назад, и все это время Гарри не мог отделаться от мыслей о загадочном мужчине. Он пытался узнать о нем у матери, отца, крестного, Римуса, даже Снейпа с Дамблдором спросил, но полученные сведения столь сильно разнились, что он не знал, чему верить. По словам Джеймса, Риддл прославился открытиями в Трансфигурации и раз в несколько месяцев его статьи выходили в "Трансфигурации Сегодня". Лили была уверена, что он — Мастер-зельевар, который изобрел множество полезных и крайне сложных зелий. Римус с восторгом говорил о том, что маг с таким именем приложил руку к созданию улучшенного Волчьелычьего, позволяющего и вовсе избежать трансформации, если успеть выпить его за день до полнолуния. Сириус пробубнил что-то нелицеприятное о Темной магии в общем, темных магах в частности, своей полоумной семейке в особенности и, скривившись, велел не лезть туда, куда не просят. Снейп, хоть и был крестным отцом Карлуса и приходил к ним каждое воскресенье, его вопрос предпочел проигнорировать, процедив что-то о бездарных гриффиндорских баранах, которые все в отцов. Подозрительнее всего была реакция Дамблдора — тот лукаво сверкнул глазами из-под очков-половинок и посоветовал Гарри почаще навещать одного из самых нелюдимых магов на земле. Мнения не сходились. Информация была слишком странной. Не мог же один и тот же человек быть гениален абсолютно во всем?! Тем более, вроде как, прославиться своими открытиями и достижениями, но умудриться при этом оставаться в тени? Гарри был уверен, что никогда не встречал никого столь интригующего и загадочного. А еще хотел добросовестно дождаться окончания срока в месяц. Вот только помолвка с Джинни приближалась с бешенной скоростью, они опять поругались из-за колец, он слишком много выпил с Роном, а Том Риддл слишком сильно засел в его голове.***
— Я, кажется, велел прийти через месяц, — холодно процедил Том, раздраженно взирая на незваного гостя с высоты своего роста. Гарри был слишком пьян, чтобы растерять в пути те жалкие крохи инстинкта самосохранения, что у него были. Пошатнувшись на нетвердых ногах, он почти упал на Риддла, но тот успел поймать его за плечи, умудрившись одновременно удивленно вскинуть брови и сохранить на лице выражение космического презрения к происходящему. Гриффиндорец отважно вскинул голову, вцепляясь в мантию на груди Риддла. Красные, чуть прищуренные глаза были ближе, чем в прошлый раз. Преступно близко. — Я хочу знать, кто ты такой, — заявил он, задорно улыбаясь. Голова потяжелела, алкоголь окончательно затуманил разум, и Гарри всем телом навалился на мага, утыкаясь горячим лбом в прохладную шею. Послышался храп. Том криво усмехнулся и, перехватив поудобнее обнаглевшее тело, затащил его в свой дом, поражаясь тому, что не бросил его на пороге. — Наглый сопляк, — пробормотал он, скидывая Поттера на диван в гостиной.***
Если бы кто-то спросил Гарри, кем забиты его мысли, когда он зависает, отключаясь от окружающего мира и улыбаясь, как идиот, он, скорее, отгрыз бы себе руку, чем признался, что думает не о Джинни. Уже больше месяца прошло с тех пор, как он пришел к Тому Риддлу, пьяный вдребезги. То есть больше месяца прошло с его обручения с Джинни… Гарри мог врать кому угодно, но не себе. Тот факт, что он вот как месяц может свободно заваливаться к плюющемуся ядом, возмущающемуся, но непременно пускающему его в дом Тому всякий раз, как выдастся свободная минутка, отчего-то радовал его куда сильнее, чем помолвка с любимой девушкой. Том был на самом деле гениален. Это стало ясно, стоило лишь осмотреть его дом, в подвале и на первом этаже которого была масса различных лабораторий, оборудованных для изысканий практически во всех отраслях магии. А еще у Тома не было домовиков, и он убирался и готовил сам. Готовил, к слову, божественно, в чем убедился Гарри, когда мужчина, скрепя сердце, впервые пригласил его за стол, видимо, смирившись с его навязчивым присутствием. — Почему ты продолжаешь приходить? Тебе разве нечем заняться? — спросил однажды Том, когда они ужинали. — А почему ты не прогоняешь меня? Продолжаешь пускать? — задал встречный вопрос Гарри, пережевывая сочную курицу. Риддл со вздохом отложил столовые приборы. — Можешь приходить, — бросил он, покидая столовую и направляясь в Артефакторную мастерскую. — Я все равно еще не закончил работать с твоей мантией.***
— Кажется, я не уверен, что хочу так быстро жениться на Джинни, — пробубнил Поттер, надеясь, что его не услышат. Впрочем, Том был единственным, кому он мог в этом признаться. Мать бы сразу же затеяла долгие выяснения причин его сомнений и уговорила бы отца провести с ним беседу по душам. Сириус решил бы, что он не нагулялся, и потащил бы его по борделям. Гермиона была подругой Джинни, и обсуждать с ней такое было немного странно, а Рон впал бы в бешенство. Тому же было абсолютно наплевать как на Джинни, так и на него самого. — Тогда не женись, — пожал плечами Том, не отрываясь от зелья, над которым работал. — Не могу, — ужаснулся Гарри, неуютно переминаясь рядом с ним с носков на пятки. — Я же уже сделал ей предложение, мы даже обручились, и вся моя семья готовится к свадьбе… Риддл бросил на него короткий взгляд, всего на секунду оторвавшись от нарезки какого-то корня, и тут же вернул все внимание подготовке ингредиента. Гарри не знал, чего именно ждал от этого паршивого затворника. И почему именно от него. — Никогда не понимал смысла всего этого… Женитьба, любовь, клятвы… — внезапно заговорил Том. Меланхолично, отстраненно, словно эта сторона жизни была от него слишком далека. Хотя, вполне возможно, что все так и было. — Если тебе не хватает для комфорта себя самого, то почему должно стать комфортно с кем-то другим? Раз у тебя есть время на подобные глупости, мог бы улучшить свои познания в магии. Ты поразительно необразован для того, кто закончил все семь курсов Хогвартса. Сразу видно, что весь твой жалкий мозг занимают одни лишь полеты на метлах и квиддич. Никогда не понимал тех, кто даже не пытается побороть свое невежество. Гарри не знал, что именно хотел услышать от Риддла. Но это были явно не эти слова.***
Декабрь пролетел незаметно. Гарри не видел Тома с того самого памятного разговора, с головой уйдя в тренировки и подготовку к Чемпионату Мира. Вначале его снедала злость — неужели чертов Риддл настолько социопатен и безразличен, что немного, хоть самую капельку не проникся симпатией к своему каждодневному гостю? Потом на смену злости пришло раздражение — Риддл даже не попытался наладить контакт, использовав починенную мантию, как предлог для приглашения, вместо этого переслав артефакт со счетом за свои услуги совой. После этого Поттера затопила глухая тоска — он словил себя на том, что слишком привык слушать занудное, зачастую не совсем понятное бормотание Риддла о доселе неведанных дебрях высшей магии. Окружающий, ранее привычный мир внезапно стал неуютным, несовершенным. Слишком обыденным и… скучным. Вся жизнь Гарри состояла из шалостей, приключений и квиддича. Риддл же открыл ему глаза на то, чего так и не смогли донести все профессора Хогвартса и мать за семь долгих лет — мир куда шире, чем ему кажется. И в нем есть поразительно много достойных внимания и восхищения вещей. Ведь магия, Магия… не ограничивается одним квиддичем и школьными базовыми предметами. Рождество прошло в кругу семьи и близких друзей. Пригласили даже Дамблдора с Макгонагалл, которая, к изумлению всех, решила поприсутствовать на вечеринке, оставив на одну ночь четверых подопечных, оставшихся в школе на зимние каникулы, под присмотром мадам Праут. Джинни была весела, пьяна и красива. Она танцевала с Карлусом, Фредом и самим Гарри, тщетно пытаясь вытащить его под шумок наверх, в его комнату. Все закончилось ее обидой, коротким скандалом и уходом девушки в противоположный конец гостиной. Гарри обреченно выдохнул, растекаясь в кресле. — Еще раз Счастливого Рождества, Гарри, — внезапно раздался старческий, бодрый голос слева от него. Гарри вздрогнул и быстро обернулся, с удивлением рассматривая профессора Дамблдора, опустившегося в соседнее кресло и распивающего грог. — И Вам, сэр, — ответил он, отпивая из своей кружки горячего шоколада. Мама всегда делала его очень вкусным, но… у Тома выходил вкуснее. Не то, чтобы Том часто баловал его подобными напитками, но было пару раз… — Ты больше не ходишь к нему? — неожиданно спросил Дамблдор, и Гарри, наконец, понял, зачем профессор подсел к нему. Конечно, дело было в Риддле. — Он… ему никто не нужен, кроме него самого, — горько пробормотал Гарри. Альбус удивленно, с долей любопытства глянул на него и тепло улыбнулся, приглаживая бороду. — Это он тебе сказал? — Гарри сокрушенно кивнул, и Дамблдор обвинительно покачал головой. — Том никогда не меняется… Ох уж этот его дрянной характер… — Гарри в этот момент поперхнулся шоколадом, пошедшим не в то горло, и с трудом пытался откашляться, в то время как директор, будто не замечая его затруднений, меланхолично продолжал, — Том всегда был трудным ребенком, потом трудным подростком. Увы, с возрастом его характер лишь все больше портился. Признаться, Гарри, только между нами, — Дамблдор склонился к нему, словно хотел поведать какую-то тайну, и молодой человек машинально придвинулся к нему ближе, предвкушая узнать хоть какую-то информацию о жизни и молодости Тома. — Думаю, он вполне мог свернуть на темную дорожку, если ты понимаешь, о чем я… одно время я подозревал его в страшных вещах… И, даже если он и был виновен, я решил дать ему шанс. Он был блестящим юношей с великим будущим. Он мог достичь большего, углубиться в изучение магии настолько, насколько я никогда бы уже не смог. Том мог совершить уйму невообразимых открытий, или позволить своей ненависти к миру и магглам взять верх и развязать войну. Я дал ему шанс, связал его с Николасом Фламелем, помог ему отправиться на Восток изучать местную магию, организовал ему встречи с самыми блестящими умами двадцатого века… не подумай, что я хвастаю. Но Том смог вырасти замечательным волшебником. Его открытия спасли жизни многих магов. Вот только я так и не смог научить его любить. Или хотя бы привязываться к людям. — А его семья? Родители? — тихо спросил Гарри. То, что поведал Дамблдор, вполне вписывалось в то, что он видел сам, приходя к Риддлу. Да и поводов сомневаться в словах старика у Гарри не было. Картинка завораживала своей непередаваемой яркостью, пугая одиночеством и какой-то странной пустотой. Несмотря на все свои путешествия, знакомства и научные изыскания, Том был поразительно одинок. — Разве у него нет ни одного дорогого человека? — Отец бросил его мать и, насколько я слышал, умер много лет назад. А мать… скончалась при родах в маггловском приюте, — помолчав недолго, будто оценивая, достоин ли он заполучить столь конфиденциальную информацию, спустя время ответил Дамблдор. — Не бывает на свете таких людей, которым не нужен абсолютно никто, кроме самого себя. И, к слову, Гарри, у него совсем скоро День рождения. Тридцать первого декабря, если мне не изменяет память. Незнакомый доселе трепет охватил Гарри, и он благодарно прикрыл глаза, мысленно прикидывая, что мог бы подарить Тому.***
Риддл застыл на пороге мраморной статуей, пораженно глядя на нежданного гостя. Гарри неуверенно переминался с ноги на ногу, нерешительно улыбаясь и также исподлобья разглядывая хозяина дома. Том выглядел еще больше уставшим и осунувшимся, чем обычно. Под глазами легли темные тени, щеки выглядели еще более впалыми, чем месяц назад, а красные глаза, на мгновенье загоревшиеся странным блеском, тут же потухли, и Гарри не успел разгадать эмоцию, что мелькнула в них. — Я… кхм, не ждал тебя, — откашлялся Риддл, в его голосе преобладали непривычно высокие интонации, будто он был безмерно удивлен или… сдерживал себя? — Прости, да, — опомнился Гарри спустя минуту, поняв, что от него ждут ответа. Риддл беззлобно усмехнулся: — Опять сломал древний артефакт? — А? Нет, нет, — воскликнул Гарри и, замявшись, все же выпалил, — С Днем рождения, Т-том. Я принес торт… Брови мужчины удивленно поползли вверх, и Гарри предположил, что он слишком давно ни от кого не слышал подобных слов. Общался ли с кем-нибудь Риддл? Был у него хоть кто-нибудь, кто помнил о нем и дате его появления на свет, кроме старого директора? Гарри вспомнил свою шумную, разношерстную семью и друзей, которых также причислял к своей родне, и почувствовал липкую жалость, но, благо, был слишком благоразумен, чтобы показать ее Риддлу. — Откуда ты… Дамблдор! — устало вздохнул Том и, махнув рукой, пропустил гостя в свой дом. Они слишком долго простояли на пороге, и, как бы мало Том ни общался с людьми, элементарные правила этикета все же помнил. Гарри быстро прошел в коридор и разулся, памятуя, как хозяин дома ненавидит грязь. Почти ничего не изменилось. Все та же стерильная чистота. Вот только на столике в гостиной, где, судя по всему, до этого сидел Риддл, стояли две кружки горячего шоколада вместо одной. Сердце окутал липкий страх — у Тома кто-то был? Том кого-то ждал? Возможно, друг или возлюбленная? Осознание того, что у Тома могла быть женщина отчего-то больно кольнуло мозг, и Гарри неуютно поежился, стараясь ничем не выдать столь внезапных негативных чувств. — Ты кого-то ждал? — все же немного ревностно спросил он, рухнув в кресло и поправляя круглые очки. — Что? Нет, никого… С чего ты взял? — рассеянно спросил Том, садясь напротив него и протягивая ему одну из чашек — ту, что до сих пор оставалась полной, и, только осознав свои действия, внезапно побелел, взволнованно сжимая в тонких, длинных пальцах свою начатую кружку. — Это для тебя. Пей, — практически приказал он, отводя взгляд, и его не совсем нежданный гость тут же все понял. Гарри улыбнулся и кивнул. Говорить что-то еще не требовалось, ведь с Томом всегда было так уютно просто молчать.***
— Значит, эти руны помогают активировать заклинание? — спросил Гарри, жадно следя за руками Тома, рисующими вышеназванные руны собственной кровью. Он подозревал, что эта магия является не совсем законной, но ему было абсолютно наплевать на это. Ведь Риддл потихоньку, постепенно учил его. Делился своими знаниями, ненавязчиво разъяснял все непонятные тонкости и аспекты того, чем занимался, а Гарри впитывал знания, как губка, впервые в жизни потянувшись к чему-то более важному, чем квиддич и уроки Защиты от Темных Искусств. — Да, кровь помогает усилить защиту. Если используешь это, сможешь запереть хоть шкатулку с личными вещами, хоть свою комнату. И никто не сможет пересечь границы без твоего позволения, — с легкой улыбкой на лице объяснил ему Том, дорисовывая последнюю руну и показывая, как правильно активировать их. Гарри зачитывался древними фолиантами и статьями Тома, которыми тот щедро делился. Дома у него уже произошел весьма неприятный разговор с родителями и Джинни. Мать, хоть и поощряла его внезапную тягу к знаниям, была немного недовольна тем, что он совсем не принимает участия в подготовке к свадьбе. Отец опасался, что он завел интрижку на стороне, и мягко предостерегал его от необдуманных действий, осторожно намекая на то, что семья Уизли — их близкие друзья, и поступать так с их дочерью было крайне неразумно и некрасиво. Сама Джинни успела несколько раз поругаться с ним из-за того, что он почти не уделял ей внимания, либо пропадая на тренировках Сборной, либо исчезая в неизвестном направлении, как она подозревала — к другой девушке. Гарри пришлось приложить все силы к тому, чтобы спокойно разъяснить ей, что он всего-лишь общается с тем самым артефактором, другом Дамблдора, с которым успел тесно сдружиться. Все же, парень понимал, что у его невесты были веские поводы для сомнений в его верности, и со стороны побеги Гарри к Тому выглядели крайне двусмысленно. Иногда он даже ловил себя на мысли, что было бы, будь Том его любовником. Гарри никогда не интересовали мужчины, и это были странные мысли. Непривычные. Опасные. Он же любил Джинни… Думал, что любил. Вот только Том был слишком красив, слишком умен, слишком поразителен. Его гениальный мозг, казалось, собрал информацию буквально обо всем, что только есть в этом мире. Он мог сходу ответить на абсолютно любой вопрос, даже доходчиво объяснить непонятные, слишком сложные для непосвященных моменты. А еще Том каждый вечер ждал его в гостиной с чашкой горячего шоколада, и все это… выбивало Гарри из колеи. — Ты все понял? Мне повторить? Это не очень сложная магия, но ты никогда не изучал руны и мог неправильно запомнить… — ворвался в его мысли Том, быстро облизывая пересохшие губы, и Гарри тяжело сглотнул, внезапно понимая, что это невинное, ничего не подразумевающее под собой действие заставило сердце пропустить удар. В паху потяжелело, и он со стыдом опустил голову, надеясь, что Риддл не заметит под мантией его возбуждения. Том продолжал что-то говорить, но Гарри ничего не слышал. Он был обязан справиться с этим до того, как им придется встать из-за стола.***
Ему снились сны. Нет, не так… ему снились Сны… Каждую ночь Гарри просыпался в поту, тяжело, загнанно дыша и уже даже не пытаясь унять возбуждение. С тех пор, как у него впервые встал на Риддла, тот стал сниться ему каждую ночь, и эти сны становились все откровеннее и откровеннее. Он брал Тома, Том брал его. В лабораториях, в гостиной, на кухне. Даже в гостевой спальне, которую Гарри несколько раз использовал, когда задерживался у Риддла допоздна и ленился возвращаться домой. Больше всего смущало и выбивало из колеи то, что в этих мокрых, пошлых снах Гарри чаще видел себя под Томом… Впервые обнаружив в себе голубые замашки и — еще хуже — желание отдаться мужчине, даже не доминировать самому, Поттер был столь сильно шокирован, что не навещал Тома около трех дней. Да и походы эти превратились в сладкую пытку. Гарри с мазохистским удовольствием продолжал терзать самого себя, ежедневно возвращаясь в злополучный дом своего гениального… друга? Наставника? Знакомого? Объекта вожделения? Казалось бы — что может быть проще? Просто перестать терзать себя, ежедневно, еженощно мысленно изменяя невесте сотню раз. Но, стоило ему представить, что он больше не видит Тома, не говорит с ним, не пьет по вечерам его горячий шоколад, сердце переполнялось оглушающей, звенящей, сосущей пустотой. Том тоже иногда бросал на него странные, долгие взгляды. Гарри заподозрил, что Том стал о чем-то догадываться, и это было страшнее всего. Он не сомневался — если Том узнает, тут же прогонит его прочь. Да и это ведь была не любовь… Гарри любил Джинни, и это чувство отличалось… не было полыхающей страсти, как в самом начале отношений с невестой. Не было грез о совместном будущем. Не было той искры, что проскальзывала между ним и любимой девушкой. Много чего не было. Но было кое-что другое. Уютные вечера, разговоры о магии, ненавязчивое обучение… Был горячий шоколад, и красные глаза Тома. Было желание и эти странные сны… Гарри хотелось верить, что это была не любовь. По крайней мере, не такая, какой он привык ее видеть. У всего этого не было будущего, и Гарри зарыл все свои чувства настолько глубоко, насколько только было возможно. Ведь всего через месяц они с Джинни женятся.***
Последняя неделя перед свадьбой была невыносимее всего. Мать наседала на него, требуя присутствия и участия в последних подготовках и проверках. На заднем дворе особняка Поттеров возвышался огромный шатер, и отец с Сириусом и несколькими друзьями из Аврората занимались тем, что накладывали на него всевозможные защитные заклинания. Гарри не мог вырваться к Тому вот как четыре дня и с каждым днем все больше и больше впадал в отчаяние. Неожиданно для них обоих на выручку ему пришел Карлус. Выцепив брата из крепких, как клещи, рук матери, он поставил семье ультиматум: — Мой брат вот-вот женится! Нам обязательно нужно устроить маленький мальчишник только для нас двоих и поговорить о том, о сем, — и выбежал вместе с Гарри из дома, пока ошарашенные Лили и Молли приходили в себя. Гарри не знал, куда они аппарируют. Он уже мысленно прикидывал, сможет ли выбраться к Тому хотя бы на полчаса, если уговорит младшего братишку прикрыть его перед родней. Вот только Карлус умудрился безмерно удивить его, так как вместо бара они оказались в какой-то старенькой, обшарпанной комнатушке, где на продавленной кровати валялся Арктурус Блэк, судя по всему, дожидающийся как раз их. — Йо, наконец-то! Я уже заждался! Видит Мерлин, моя бабуля чуть не скончалась от инфаркта, когда я сказал, что иду на мальчишник к Поттеру, — хмыкнул Арктурус, встряхивая волнистыми волосами. — Дядя Рег не сильно ругался? — обеспокоенно спросил Карлус, и Гарри понял, что явно умудрился упустить что-то очень важное. — Я думал, вы не особо ладите, — подобрал как можно более мягкие слова для описания их школьной вражды Гарри, изумленно рассматривая парней. Карлус плюхнулся на кровать рядом с подвинувшимся Блэком и нагло ухмыльнулся: — Ты отстал от жизни, пока бегал к своему другу, — выделил последнее слово он, и Гарри чуть не захлебнулся слюной. — Эй, послушай. Не будем терять времени. Ты все эти дни ходишь, словно в воду опущенный. Не знаю, что у вас там происходит, но ты передумал жениться на Джинни? Лучше бы сказать об этом сейчас, знаешь ли… — Так, стоп! — вскрикнул Гарри, пораженно вылупившись на брата. — О чем ты? Я не передумал! — Но ты же хочешь пойти к нему, я прав? Все эти дни хотел? — провокационно спросил Карлус брата, и Гарри был слегка выбит из колеи подобной проницательностью. — Я уже сказал, что не знаю, что у вас там происходит, но лучше бы тебе пойти к нему, не так ли? Я прикрою. Вернешься сюда, пойдем вместе домой. Ну, или нажремся, если все будет плохо. Благодарно кивнув, Гарри уже приготовился, было, аппарировать по знакомому адресу, но, вспомнив о чем-то, быстро спросил: — Эй, ребята, а что происходит у вас? Арктурус проказливо хмыкнул и, резко дернув возмущенно вскрикнувшего Карлуса на себя, впился в его губы дерзким поцелуем.***
Том явно не ждал сегодня его прихода и выглядел так, словно был вовсе не рад. Внезапно вместо того, чтобы, как обычно, пригласить его в дом, он предложил пройтись к пляжу. Его странная меланхолия передалась и Гарри, и он медленно, но верно впадал в печаль, спускаясь вслед за Томом по узкой, опасной тропинке. Бушующие, шумные волны завораживали. Темные тучи нависли над водой, предупреждая о приближающемся шторме, и от открывающегося вида захватывало дух. — Твоя свадьба… через три дня, если я не ошибаюсь? — глухо спросил Том, и Гарри перевел на него взгляд, наконец, замечая, что все это время Риддл неотрывно смотрел на него. — Да, — ответил Поттер, ежась от холода. Он должен был сказать кое-что еще. Это было важно, но подобрать нужные слова было труднее, чем когда-либо до этого. — Я… не совсем уверен, что делаю правильный выбор. В смысле, я же любил ее… — и замялся, не зная, что еще сказать. Риддл нахмурился, вот только в сведенных бровях, в складках на переносице и вокруг губ читалось не раздражение, не злость. Поражающее, шокирующее отчаяние. Словно ему было больно. Словно он был полностью открыт. Но ведь этого не могло произойти. Том не мог открыться, ведь ему всегда хватало его одного. Он сам так говорил… — Я… надоедаю тебе со своими проблемами и… — пробормотал Гарри, отводя взгляд, не желая давать себе ложных надежд и обманываться, но был прерван Томом. — Мне перестало хватать для комфорта одного лишь себя, Гарри, — прошептал Риддл, словно не веря в то, что говорит. Признание шокировало. И подстегнуло Гарри к тому, о чем он грезил последние несколько месяцев. Быстро подавшись вперед, он впился в холодные, соленые от брызг воды губы Тома. И ему ответили. Жадно, охотно. Чужие руки обхватили его плечи, впились в одежду длинные, красивые пальцы. Гарри судорожно вздохнул, зарываясь в волосы Тома ладонями, дергая пряди, царапал зубами губы Тома, чувствуя, как тот скользит языком по его рту. Он чувствовал себя живым более, чем когда-либо в жизни, и был абсолютно счастлив, забыв обо всем на свете. О свадьбе, о Джинни. Он был готов стоять так вечность, признаться себе и Тому в том, что испытывает к нему отнюдь не дружеские чувства. Он застонал, подаваясь вперед и пытаясь расстегнуть мантию Тома, вот только все внезапно прервалось. Слишком резко. Слишком мало. — Том, — прошептал он, боясь говорить громче. Гарри тяжело дышал, его дыхание смешивалось с таким же затрудненным дыханием мужчины. Парень качнулся вперед, желая вновь соединить их губы, но Риддл отступил от него на несколько шагов, с каким-то странным испугом смотря на него. На его лишенное красок, белое лицо легла тень отчаяния и борьбы с самим собой. — Уходи, у тебя скоро свадьба, — прохрипел Том и, развернувшись, нервным, слишком быстрым шагом пошел, практически побежал по тропинке обратно к дому. Гарри прикрыл глаза и горестно застонал. Это было хуже, чем что бы то ни было. Он все испортил. Разрушил. Том прогнал его. Аппарировав к Карлусу, Гарри молча, методично напивался с братом и Блэком, тщетно пытаясь заглушить свою боль.***
Гарри стоял перед алтарем под руку со своей невестой, почти не слушая речь Церемониального служащего. Джинни была прекрасна, хотя белое платье смотрелось весьма причудливо с ее рыжими, уложенными в сложную прическу волосами. Гостей было слишком много. Большинство из них Гарри видел впервые в жизни или встречался с ними лишь однажды. Мать вытирала платочком слезящиеся глаза, отец гордо улыбался ему. За пределами шатра бушевала непогода, вторя мыслям и чувствам Гарри. Дождь не беспокоил никого из гостей — Сириус с Джеймсом хорошо постарались, чтобы защитить место бракосочетания от всего, что только взбрело в их богатые на фантазии умы. Гарри хотел развернуться и сбежать, вот только бежать было некуда. Тот, кого он любил… он, наконец, смог признаться себе в этом чувстве… он не был нужен тому, кого полюбил. Джинни дернула его за локоть — кажется, он пропустил большую часть речи венчавшего их мага, и теперь от него требовалось сказать какие-то слова. Гарри даже не знал, что именно должен был говорить. Клятва выветрилась из его головы, словно понимая, насколько он будет неискренен. На него уже начали смотреть с недоумением. Джинни что-то шипела на ухо, но он не слышал. Полы шатра распахнулись, впуская внутрь слишком громкий шум грозы и опоздавшего к началу церемонии гостя. Гарри не хотел поворачиваться. Не хотел знать, кто это был, ведь человек, которого он жаждал здесь увидеть, никогда к нему не придет. Собравшись с духом, жених уже раскрыл рот для произнесения своей клятвы. Вот только слова застряли в горле, стоило ему услышать быстро приближающиеся шаги и громкий в оглушающей тишине шатра шепот: — Гарри… Резко развернувшись, при этом достаточно грубо выдернув локоть из цепких пальчиков своей невесты, Гарри ошарашенно уставился на насквозь промокшего, запыхавшегося Риддла, стоящего всего в трех шагах от него. За его спиной уже вскидывали палочки отец с крестным и мистером Уизли, вот только были, к всеобщему недоумению, остановлены профессором Дамблдором. — Что ты… здесь… — слабо вымолвил Гарри, с трудом размыкая онемевшие губы. Он отказывался верить своим глазам. Ведь не мог же Том… — Пришел за тобой, — хрипло ответил мужчина, не обращая внимания на пораженные возгласы толпы, не смотря ни на кого, кроме Гарри. Резко развернув к себе жениха, Джинни воскликнула, чуть ли не плача: — Кто он такой, Гарри? — всхлипнув, уже тише спросила, — Это Он, да?.. — и Гарри впервые не знал, что ей ответить. Он? Она… подозревала его? Откуда она могла знать, если между ним и Томом ничего не было… если он сам осознал полностью свои чувства лишь три дня назад… — Пошли со мной, Поттер, — произнес Том, пристально следя за ним и руками Джинни, что все еще держались за его плечи. — Ты мне нужен. Сейчас. — Только сейчас? — пустил нервный смешок Гарри, выпутываясь из рук своей почти-жены и делая первый, неуверенный шаг в сторону того, кого и не мечтал вновь когда-либо увидеть. Риддл криво улыбнулся, едва дернув уголком губ, и прошептал: — Всегда. Они выбежали из шатра быстрее, чем большинство гостей успело опомниться от шока. Вслед им кричали мать и Молли, моля его одуматься и остановиться. Отец с крестным почти успели достать их Оглушающими, когда дорогу им преградили счастливо смеющиеся Карлус с Арктурусом. Рон громко проклинал его. А Дамблдор лишь лукаво улыбался, внимательно разглядывая их сцепленные руки, переплетенные пальцы, прежде чем они выскочили из защищенного множеством заклинаний шатра и аппарировали. Гарри знал, что никогда не простит себя за то, как поступил с Джинни, но она заслуживала чего-то большего, чем муж, грезящий о другом мужчине.***
— Том, — еле слышно позвал Гарри, едва они аппарировали прямиком в спальню Риддла. — Ты только что украл меня буквально из-под алтаря?.. — с нервным смешком констатировал он, пытаясь унять дрожь в руках. — Я только что украл тебя прямо из лап твоей невесты, — согласился Том, лукаво улыбаясь. Гарри впервые видел на его лице такое выражение. — Ты против? Поттер смог покачать головой, все еще пытаясь уложить в голове случившееся. Он бросил Джинни. Бросил ее на глазах всей семьи Уизли, половины Магической Англии, Мерлин Великий… — Перестань забивать себе голову, — раздраженно цыкнул Том, словно угадав, о чем он думает. Или просто применив легиллименцию. Гарри подозрительно сощурился и оглядел своего доморощенного гения, пытаясь выявить какие-нибудь внешние признаки вторжения в его разум, но Том лишь крайне недоуменно — слишком правдоподобно, чтобы быть правдой — выгнул брови. — Прости, я больше не буду, — все же хмыкнул Риддл, поднимая ладони вверх. — Разве что, иногда… Гарри почти поддался на провокацию, почти позволил втянуть себя в шутливый спор, но вовремя оборвал порыв заспорить, подходя к кровати и тяжело опускаясь на нее. Он мечтал о том, чтобы Том пришел за ним, стоя перед алтарем, но почему-то никак не мог расслабиться, совсем не чувствуя себя счастливым. Казалось, он разом потерял всю семью. Мать с отцом не простят ему подобной выходки. Ему некуда возвращаться. — С чего ты взял, — медленно начал Риддл, и Гарри удивился злости, что прозвучала в его голосе, — что тебе придется искать место, в которое можно вернуться? — Я… просто ты… всегда один… и я… — Не бубни. Выглядишь, как идиот, — отрезал Том, садясь рядом с ним и зачесывая рукой волосы назад. — Это не было спонтанным решением. Я обдумывал это больше трех месяцев. Тебе не надо никуда возвращаться, Гарри… потому что ты уже вернулся туда, где должен быть. Если и были слова, в которых он нуждался сильнее всего, то только что Том произнес именно их. Все его, казалось, нереальные мечты стали явью. Он не хотел больше медлить. Сомневаться. Том, затворник и социопат, пришел за ним, и это было лучшим признанием, которое он мог сделать. Медленно выдохнув, Гарри переплел их пальцы и приблизился к возлюбленному, решаясь на еще один серьезный шаг. После этого у него не будет пути назад. Гарри не пришлось ничего объяснять Риддлу, тот моментально понял все сам. — Ты уверен? Это можно было сделать и потом… позже… — сомневаясь, пробормотал в его волосы Том, притянув его к себе. — Хватит разговоров, я не кисейная барышня, — поморщился Гарри, пристукнув Тома по колену. — Мне уже сотню дней, не меньше, снится, как я с тобой трахаюсь. Разумеется, я уверен. И Том утянул его за собой на кровать. Горячие губы впились в его шею, и Гарри не смог бы сказать, когда именно оказался подмятым им под себя. Просто в один момент Том уже лежал на нем, нетерпеливо оглаживая его плечи и руки, в то время как язык творил что-то невероятное, выписывая узоры на его шее. Все страхи и сомнения отошли на второй план, уступая место желанию, которое он тщательно сдерживал на протяжении долгих, бесконечных месяцев. Гарри был возбужден и чувствовал возбуждение лежащего на нем Тома сквозь одежду, которая явно стала лишней. Пальцы пробежали по застежкам на мантии Риддла, и он удивился, сколь легко и быстро смог все их расстегнуть. Том приподнялся на локтях, заглядывая ему в лицо, и Гарри едва не задохнулся от восторга, столько эмоций было в этих красных глазах. Том был слишком… счастлив, чтобы что-либо говорить, и Гарри знал, что тот никогда не испытывал таких сильных, ярких чувств. Вынуждающих плавиться от каждого прикосновения, терять возможность связно мыслить, чувствовать отдачу на каждое мимолетное прикосновение. Они слишком хорошо, слишком идеально дополняли друг друга, ощущая вкус жизни как никогда остро. Гарри знал, что Том мог раздеть их одним коротким взмахом руки — все же, он владел беспалочковой магией на таком высоком уровне, как никто другой в этом мире, но Том не хотел использовать магию. Он склонил голову к лицу Гарри, вовлекая его в долгий, чувственный поцелуй, тем временем медленно раздевая его. Прохладные пальцы, стягивающие мантию с обнажающихся плеч, рук, груди остро контрастировали с горячим языком, который плавно очерчивал контур его губ и едва заметный шрам в левом уголке, который Гарри получил, играя в квиддич. Гарри приподнял бедра, помогая снять с себя остатки одежды, и принялся теребить мантию Тома, поторапливая его поскорее избавиться от нее. Предстать обнаженным перед Томом было совсем не смущающе. Напротив, Гарри ощутил лишь еще больше возрастающее желание, когда увидел, каким взглядом на него смотрит Том. Мужчина хотел его. Хотел не менее сильно, и Гарри протянул вперед руку, почти невесомо касаясь его груди, медленно оглаживая пальцами напрягшийся пресс, а после — осторожно, немного нерешительно обхватывая пальцами сочащуюся смазкой головку его члена. Том судорожно выдохнул сквозь крепко стиснутые зубы, прикусил губу, сдерживая клокочущий в горле стон, и Гарри продолжил ласкать его, пробегаясь пальцами по всей длине. Низко рыкнув, Том перехватил его руку и прохрипел: — Если ты не остановишься… я… — но так и не договорил, вместо этого сползая ниже, раздвигая ноги Гарри, целуя внутреннюю сторону его бедра и внезапно проводя языком мокрую дорожку по всей длине его члена. Гарри забыл, как дышать, задыхаясь от новых, непривычных, одуряюще приятных ощущений. Он спал с несколькими девушками, но еще никто не брал у него в рот, и это было слишком остро, слишком ярко. Особенно — учитывая, что это делал сейчас именно Том… Он изогнулся в спине, выкрикивая что-то несвязное. Том делал своим языком что-то невообразимое, и ему хотелось еще больше, еще сильнее. Хотелось получить все, что Том способен был ему дать, и подарить еще больше взамен. Вытянув одну руку вверх, Том накрыл его губы потеплевшей ладонью, проталкивая три пальца Гарри в рот, и он, моментально поняв, чего от него хотят, тут же обильно смочил их слюной. Влажные пальцы мягко огладили тугое колечко его мышц, и Гарри машинально сжался, но сразу же расслабился, принимая в себя первый палец Тома. Ощущения были непривычны, не очень приятны, но терпимы, и он постарался сосредоточиться на языке, что пошло, влажно оглаживал головку его члена круговыми движениями. Вскоре к первому пальцу прибавился второй, и он, не сдержавшись, глухо прошипел, пытаясь привыкнуть к новым ощущениям. Том медленно, осторожно разминал его изнутри, и Гарри чувствовал, как мышцы становятся все податливее, позволяя Тому легче двигаться внутри него. Это же ощутил и Том, добавляя третий палец и выпуская его член из своего рта, подтягиваясь наверх, чтобы иметь возможность видеть лицо любовника. — Я… не думаю, что… х-ха-х… станет… — глухо проговорил Гарри, но не смог связно донести свои мысли. — Думаешь, ты готов? — тут же понял, что он хотел сказать, Том. — Я бы предпочел получше растянуть тебя. Не хочу делать тебе больно. — Б-больно все равн-но буд-дет… начинай уж… уже… — требовательно прошипел Поттер, цепляясь за плечи Тома и притягивая его к себе для поцелуя. Том вздохнул в его губы и вытащил пальцы, слегка царапая кончиками ногтей внутренние стенки ануса любовника. Он хотел бы получше подготовить Гарри к проникновению, но этот упрямец был в чем-то прав — ничто не помогло бы уменьшить боль от первого опыта с мужчиной. В его силах лишь было сделать так, чтобы Гарри и думать забыл о боли уже к концу процесса. — Я вхожу, — тихо предупредил Том, на секунду отрываясь от губ Гарри и тут же приникая обратно к ним в поцелуе. Гарри вздрогнул, почувствовав горячую, влажную от смазки головку, прижавшуюся к его анусу… медленно проникающую внутрь… и эти ощущения были столь болезненны, что он отвернулся от Риддла, глухо шипя от боли. Том замер, не решаясь продолжить. Он уткнулся горящим, влажным от пота лбом в висок Гарри и крепко зажмурился, сдерживая себя от того, чтобы быстрее войти в любовника полностью. — Болит? — хрипло выдохнул он. — Жжется, — прошептал Гарри, сдерживая желание дернуться назад, вывернуться из-под Риддла. Он знал, что потом будет легче. Он все еще хотел Тома. Нужно было лишь перетерпеть. — Продолжай, — велел он, облизывая пересохшие губы и тяжело, рвано дыша. Том плавным, но крайне болезненным толчком вошел в него наполовину и вновь замер, давая Гарри постепенно привыкнуть к новым, не самым приятным ощущениям. Внутри него было столь тесно, столь узко, что это было даже болезненно. Они пролежали неподвижно несколько бесконечно долгих минут, восстанавливая сбившееся дыхание, тесно прижимаясь друг к другу телами, переплетаясь руками и ногами. Том толкнулся еще раз, на этот раз входя на всю длину. Гарри глухо, протяжно застонал, и это напрочь лишило мужчину последних крох самоконтроля. Том впился в его губы, понимая, что не может больше медлить, и, приподняв бедра Гарри, начал медленно, плавно двигаться в нем. Он не уловил момента, когда болезненные стоны Поттера сменились стонами удовольствия, но быстро понял, что нашел нужный угол проникновения, задев простату. Крики Гарри, его собственное имя на этих губах, пошлые хрипы и чувственная, крайне эротичная отзывчивость партнера довольно скоро приблизили Тома к развязке. Он бурно, обильно кончил, ощущая, как содрогается под ним Гарри от оргазма. Том обессиленно навалился на любовника, так и не выйдя из него. Гарри нежно зарылся пальцами в его волосы, хрипло, загнанно дыша. — Я люблю тебя, — прошептал Гарри, улыбаясь, и Том медленно закрыл глаза, так ничего и не ответив.***
Завтрак проходил в веселых подшучиваниях Тома над корчащимся от каждого неосторожного движения Гарри. — У-у-у, у меня вся задница болит, — пожаловался парень, угрюмо поглощая яичницу под скупые, явно сдерживаемые смешки Тома. — Подожди у меня, в следующий раз я буду сверху! И потом посмотрю на тебя! Том поперхнулся кофе, крайне ошарашенно вылупившись на него. — В следующий раз? — медленно спросил он и по изменившемуся взгляду Гарри тут же понял, что сказал что-то не то. — Эм… я могу уйти, — просипел Поттер, спрятав глаза под челкой. Конечно, Том ничего ему не обещал… — Подожди, — быстро прервал его Риддл, — Я имел в виду… в смысле… ты хочешь тоже быть сверху? — Ну, иногда? — быстро улыбнулся Гарри, успокаиваясь. Том спрятал удивление за кружкой с кофе. Он как-то не рассчитывал на то, что Гарри захочет… С другой стороны, Гарри тоже был мужчиной, и в его желании доминировать не было ничего удивительного. Особенно — учитывая, что до прошлой ночи парень всегда спал только с девушками. — Я не против, — со вздохом согласился Том. — Но только иногда. — Лицо Гарри озарилось счастливой улыбкой, и Том понял, что готов согласиться на что угодно, если он будет продолжать так улыбаться. Но только ему. Эти мысли вернули его к одной насущной проблеме, которую он не хотел откладывать в долгий ящик. — Когда ты планируешь пойти за вещами? — Какими вещами? — поперхнулся Поттер, пораженно глядя на него. Риддл закатил глаза. — За своими вещами. К себе домой. — Я не знаю… я еще не думал об этом, — замялся Гарри. Том помолчал недолго, взвешивая все за и против. Судя по вчерашней реакции семьи Гарри, старшие Поттеры от его решения будут явно не в восторге. И он никак не мог помочь Гарри сохранить хорошие отношения с семьей. — Я могу пойти с тобой, — неохотно произнес он, перебарывая в себе нежелание выходить из дома и иметь дело с взбешенными родителями своего любовника. Гарри нужна была поддержка. Все же именно он выкрал его из-под алтаря, практически перевернув всю его жизнь с ног на голову. — Правда? — взволнованно, немного по-детски переспросил Поттер, словно был одиннадцатилетним первокурсником, а не двадцатиоднолетним бездарем, по глупости посвятившем себя квиддичу. — Правда, — хмыкнул на это ребячество Том. Он задолжал Гарри еще одно признание со вчерашней ночи. Или даже раньше. — Я тоже люблю тебя. Лицо Гарри озарилось счастливой улыбкой. Он отбросил вилку на стол, вот только промахнулся и попал на пол, и потянулся через стол, чтобы поцеловать Тома, попутно сбивая при этом баночки с соусами и кувшин с соком на когда-то кристально-чистый пол. Том унял всколыхнувшееся раздражение, позволяя вовлечь себя в поцелуй. Один раз можно. А потом он раз и навсегда отучит Поттера мусорить в его доме. В их доме.