Самый любимый немец

Капли дождя разбивались об асфальт Берлина. Михаил Рувимович брел по темным улицам, не замечая всей красоты этого прекрасного европейского города. Сердце его трепетало от любви и разбивалось на части. Его любовь. Сильная, неукротимая и безнадёжная любовь. Т и л л ь. Как легко это имя срывалось с языка! Они познакомились, когда Михаил Рувимович приехал в Германию «обмениваться опытом» с немецкими коллегами. Начальник цеха мгновенно покорил трепетное сердце простого русского мужчины. Хабаровский завод трубоизоляции, где трудился Михаил, решил, что такие меры необходимы. Узнав о возможности поехать в страну своей мечты, Михаил оббил все пороги, дабы собрать документы на визу быстрее конкурентов и конкуренток. Последние раздражали его сильнее. Ну куда, куда бабы лезут на завод? Им же еще рожать. Вредно же! А если эти бабы ещё и в Берлин поедут да всех немчиков загребут своими наманикюренными ногтищами… Этого Михаил допустить не мог. Мало кто знал его тайну. И он с ужасом думал о моменте, когда правда откроется. Больше никто не назовёт его «Рувимыч». Скорее всего, окрестят каким-то гейским именем вроде Михаэля… Но это было сильнее его. В дебелом теле тридцатитрехлетнего дяденьки скрывался невероятный, нерастраченный запас любви к мужчинам. Хабаровских ловеласов Михаэль не рассматривал в принципе. С подросткового возраста увлеченный мелодичным звучанием немецкого языка и логикой его грамматики, Михаил Сергеев грезил о немце. И вот — мечта его стала ближе. Казалось бы, живи и радуйся! Но Миша брел по Берлину, повесив буйну голову. И капли дождя ложились на его бледное лицо, словно слезы. Тилль. Тилль. Тилль. Зачем же они встретились? Этот мужчина воплощал в себе все те черты идеального «любимого немца», о котором с подростковых лет мечтал Михаил. Сильный, статный мужчина с нестандартным взглядом на жизнь. Абсолютно, разумеется, гетеросексуальный. Михаил внутренне всегда был готов к тому, что за мужчину его мечты придётся бороться, однако Тилль, несмотря на все ухищрения Сергеева, был совершенно равнодушен к персоне русского немцефила. И ведь, самое обидное, к Тиллю нельзя было придраться! Он был предельно вежлив, учтив и… Абсолютно равнодушен. В небольшой пивнушке, куда после первого рабочего дня Тилль позвал своих подчиненных, Михаил накачивался немецким пивом и постепенно прозревал. Он совершенно неинтереснен объекту своей любви. В отличие от этой чертовой носатой блондинки по левую руку от него. По левую руку… Ближе к сердцу… Сергеев почувствовал, как поступают пьяные, пошлые слезы и поспешил удалиться в туалет, чтобы… Наплакаться вдоволь или ополоснуться холодной водой — это он ещё не решил. Перед взором Миши стояла эта картина: мужчина его мечты и эта чёртова блондинка. Украинка Светлана. Как же больно. О, Михаил знал этих баб! Он был уверен, что уже через двадцать минут страстная парочка, весь вечер держащаяся за руки и глаз друг с друга не сводящая, уедет на квартиру к Тиллю. Михаил не знал, как пережить очередное разочарование. Он уже рисовал в воображении картину — он возвращается в свой гостиничный номер на окраине и там, в атмосфере упадка, разрухи и мебели из ГДР, обрывает собственную жизнь, выпив все имеющиеся в чемодане таблетки. В городе своей мечты в дождливую ночь. То, что в чемодане лежала лишь пачка «Глицина», Сергеева не смущало. Утерев глаза, Михаил, наконец, покинул помещение общественного туалета и вернулся к своей новой компании. Подходя к столику, он увидел, что место, где сидел объект его любви и желания, пустует. Как и сидение слева от него… Михаил повернул голову к выходу, и увидел широкую спину мужчины его мечты, удаляющуюся от него все дальше. За массивную руку Тилля тонкими пальцами держалась та самая украинка. Это было предсказуемо. Но почему так больно?.. — «Пять озёр»! Всем за мой счёт! — прокричал Михаил на весь бар. Но даже тут его ждало разочарование — любимой водки, к сожалению, в берлинском баре не было. … Утро было туманным, неясным. Голова болела нещадно, и Михаил, стараясь особенно не шевелиться, осмотрелся. Как он попал в свой номер вчера, Сергеев не помнил. Но вот пережитая душевная боль заглушала банальную боль похмельного синдрома. С трудом поднявшись с постели, Михаил прошёл в ванную. Заляпанное пятнами зубной пасты зеркало отразило его опухшее и поставревшее, но всё ещё привлекательное лицо. От предыдущих гостей номера на полочке в ванной остались какие-то вещи. Михаил перебирал их дрожащими после пьянки руками. Маленькие флакончики с шампунем, гелем для душа и… Ярко-красная помада. Решение пришло мгновенно. Он неловко очертил контур острых губ, чуть заезжая за край. Ничего, скоро он научит и привыкнет. Михаил замер перед зеркалом. Красная помада ему шла. Бескомпромиссно. Он всматривался в лицо новой личности, прищурив глаз. — Call me Marina, — прошептал он, а в голове уже крутился текст для нового поста на фейсбуке. Он должен собрать деньги, пройти гормональную терапию и вернуться за Тиллем. Вырвать его из рук этой бабенки. И Сергеев знал, кто ему в этом поможет. «Присылайте деньги на карточку „Моментум“ на имя Сергея Сергеевича Слободчикова», — завершил Михаил свой пост и удовлетворенно улыбнулся. Жизнь начинала налаживаться.