Проект: "Третья сила"

      Им пришлось потратить не меньше двух часов и пригласить Васкеса, чтобы наконец-то внятно всё разъяснить полицейским. В ход пошла легенда о некой операции по выявлению террориста и ловле его на «живца», о которой департамент не имел права разглашать информацию даже служителям закона. Однако Габриэль предложил стражам порядка объединить усилия после того, как Митчелл разгадал замысел «третьей силы».       — Они нас выслеживали последние дни, а теперь решили разделаться с каждым по отдельности! Позвоните Гальего! Вышлите к нему патрульных!       Они говорили в сером коридоре.       — Трубку никто не снял, — ответил Васкес, который выслушал доклад стражей порядка. — Патруль никого там не обнаружил.       — Чёрт, он же повёз Гленна за город! Их убили двоих!       — Тут у нас подтверждение есть: «плимут вэлиант» модели 100 видели на выезде из Санто-Доминго.       — Если за каждым из нас послали по убийце, то получается, что и меня у дома поджидают? — спросила Фернанда, опустошённая изнутри.       — Точно, — согласился с ней Митч. — Либо он ждёт тебя, либо уже уехал. У нас есть ещё шанс!       Хэллоуэй оказался буквально одержим идеей поимки «языка», пора было сводить личные счета. Он, словно безумный фанатик, не мог спокойно устоять на месте.       — Остыньте, — сказал Габриэль, остановив американца. — На горячую голову вы сделаете глупость.       К Васкесу подошёл полицейский офицер и шепнул ему что-то.       — Появился ещё один труп. Соседи говорят, что он ворвался в чужую квартиру, там завязалась перестрелка, в которой ранили жильца. Потом те, кто подарили нам мертвеца, уехали.       «Русский?» — пронеслось в голове Митчелла.       — Вот почему они медлили, — говорил, думая одновременно, американец. — Гады хотели выследить русского и убрать его.       — Что? Какой ещё русский? — удивился Габриэль, которого слова Хэллоуэя слегка озадачили.       — Долгая история. Мы пока вместе, — коротко пояснила Вергара.       — Люди из КГБ так же себя защищали, как и мы, — добавил Митч, дополнивший её. — Осталась одна лазейка, нужно взять ублюдков, чёрт возьми! Пока мы тут чешем языками, от нас может ускользнуть головорез!       — Успокойтесь, — Васкес не собирался бросаться в горячую атаку на противника, а решил обдумать стратегию перед тем, как начать действовать.       — Я согласна с Митчем, — решительно сказала Фернанда, готовая пойти на риск. — Вторая такая возможность нам может не подвернуться.       — Два против одного. Ладно, сеньор Хэллоуэй, каков ваш план? — поинтересовался Габриэль.       — Ловля на живца. Мы идём к Фернанде, полиция же сначала отрежет пути отхода, а потом следит за реакцией. Если там никого не будет, то я возмещу убытки, — задумка Митчелла оказалась довольно рискованной, но действенной, что частично понравилось Васкесу.       — Сеньорита Вергара, вы согласны? — спросил он у метиски. — Мистеру ваше мнение не интересно, словно его воля — закон.       — Он не отважится напасть на меня или Фернанду на улице. Возможно, моё появление даже заставит его уехать, так как ему приказали убить только одну цель, — продолжил твердить агент ЦРУ, полностью сосредоточившийся на поимке преступника.       — Странно. Стрелок в отеле не побоялся напасть на вас двоих. Вы на эмоциях, мистер, и потому упустили один момент, — спокойно ответил Габриэль, поправив галстук. — Когда подосланный к сеньорите Вергаре убийца вас увидит, то он поймёт, что его подельник не справился, при том условии, что они знали о целях друг друга. Мы ведь имеем дело с подпольной ячейкой? А если ему удастся сбежать? Можно было бы сыграть на вашей условной смерти, чтобы выиграть время.       — Они всё равно узнают о том, что их парню настал конец, а мы живы. Я не отпущу Фернанду одну, — Митч беспокоился за девушку.       — Ваше благородство достойно уважения, — в голосе покровителя слышалась нотка иронии. — Мы действуем на скорую руку, и в этом кроется проблема. Видите ли, одно дело, когда готовишь засаду заранее, а враг попадает в сеть, а другое, когда мы берём в кольцо противника уже на месте. Мы знаем о месте, где будем действовать? Нам известно, откуда убийца наблюдает за квартирой Фернанды? Нам нужна скрытность, так как любой прокол спугнёт врага.       Габриэль рассуждал трезво, в его словах слышался голос чистого разума в то время, как Хэллоуэй потерял голову, словно школьник в первый день учёбы.       — Иными словами, операция нужно планировать очень тщательно, — продолжил Васкес, рассуждавший трезво. — Времени уйдёт много. Террористо дождётся утра и уйдёт. К тому же, он может учуять подвох. С ходу за ним слежку не установить.       — Тогда нужна провокация, чтоб он раскрыл себя. Оцепим район, наводним улицы копами. Ублюдок поймёт, что его накололи и попытается сбежать. На выходе гада возьмут фараоны, — домысливал план на ходу Митчелл.       — Придётся задействовать внушительные силы.       — Так задействуйте их, чёрт возьми! Нам всем нужны проклятые террористы, а тут выпал шанс!       — А если враг засел в квартире? Давайте поднимем весь район на рога по вашей прихоти. Хотя мы в любом случае сорвём покушение.       — С той улицы, где я живу, можно уйти лишь по двум путям, — задумчиво сказала Фернанда. — Нам не понадобится много сил для оцепления. Правда, у меня окна выходят в сторону окраины.       — Значит, нам понадобится ещё больше людей. Мы совсем не знаем, откуда ждать удара. Проще ничего не предпринимать и оставить здесь вас на ночь.       К ним подошёл заместитель полицейского начальника, надолго задержавшийся на работе.       — Что вы тут обсуждаете? — спросил толстый мужчина в возрасте пятидесяти лет. Васкес ввёл его в курс дела, после чего лицо стража порядка приняло вид, делавший его похожим на недалёкого кавалерийского командира, готового погубить многих ради реализации собственных амбиций, подобно генералу Кастеру*. — Мы их прихлопнем, сеньор! Хватит вам уже вытирать слюни! Где ваша решительность? Мистер, как вас величать?       — Хэллоуэй, — ответил американец.       — Мы сейчас поднимем все силы в полной готовности. Вы правы, нам не нужно осторожничать, пора действовать! Наваляем мерзким террористас по полной. Куда нам ехать?       Решительный до безумия заместитель начальника, готовый бросить командование ради абордажа, показался Митчу неплохим человеком. «Сейчас мы должны действовать быстро. Хоть кто-то меня понял», — подумал агент ЦРУ. Вергара рассказывала руководителю операции о географии своей улицы, её тёмных закоулках и безлюдной окраине, и они ориентировались на ходу. Полиция действовала спешно. Это крайне раздражало Габриэля: он открыто выражал собственное недовольство, намекая на то, что такая затея была обречена провал ещё до начала охоты на преступника. Но его замечания остались без должного внимания. Тем не менее, начальника отдела департамента решил остаться, чтобы проследить за ходом операции в качестве наблюдателя.       Митчелл вновь перевернул ситуацию таким образом, чтобы охотник превратился в жертву, однако на сей раз ему предстояло выступать в роли приманки и подстраховки вместе с привлекательной доминиканкой.       — Если тебе что-нибудь покажется подозрительным, то сообщи мне, — сказал уже в машине Хэллоуэй.       Они ехали по тёмным улицам Санто-Доминго на приземистом автомобиле детективов, работавших в штатском, за которыми устремился целый полицейский конвой.       — Хорошо, — тревожно ответила девушка, глубоко вздохнув, словно она предчувствовала приближение скорой смерти. Митч не видел её лица, растворившегося во мраке, но по голосу он понял, что Фернанда была напряжена.       — Держись ко мне ближе и делай всё, как я скажу.       Машины прибыли на восточную окраину столицы, где путников встретили изысканные дома в испанском стиле с белоснежными стенами. Широкую улицу, где жила Вергара, начали оцеплять силы правопорядка, когда чёрный «Паккард» восьмой модели остановился у роскошного подъезда, дорожка к которому оказалась с двух сторон окружена клумбами, после чего пассажиры вместе с детективами вышли. Операция началась.       — На крышах чисто, — сообщил высокий работник сыска, облачённый в гражданскую одежду.       По пути в здание Хэллоуэй присмотрелся к стоявшим напротив машинам, что находились на удалении. Правда, идти пришлось быстро, из-за чего агент не успел их разглядеть. Его радовало то, что на улице почти не оставались тёмных зон — старинные фонари, чьё свечение переливалось на брусчатке, работали исправно. Их яркие огни, от которых веяло духом девятнадцатого века, как и от самой улицы во всём её великолепии, наполняли округу теплом.       — Мы останемся снаружи, — сообщил детектив, оставшись в чистом подъезде.       — Будьте осторожны. Возможно, он уже в внутри, — сделал предупреждение второй.       — Тогда ему несдобровать, — Митчелл приготовил револьвер, что оказалось напрасно — квартира Фернанды пустовала.

***

      Хорхе, сидя в затемнённом салоне автомобиля, понял, что в деле появились осложнения, раз вместе с девушкой из департамента приехали ещё три человека с оружием, в чьём наличии «ликвидатор» не сомневался. «Всех разом не уложишь, я на такое не подписывался. Мне заказали одну лишь бабу, а не кучу фараонов», — темнокожий убийца решил отказаться от исполнения «заказа», почувствовав неладное. «Она так всегда ездит? Ага, охотно поверю. Тут подстава, вашу мать. Сначала её нет несколько часов, а потом с ней притащились три мачо с пушками. Вдруг кого-то из наших повязали? Хоакин бы справился, си? Ладно. А Баудельо?» — задумался труженик ножа и винтовки. Профессиональное чутьё говорило Хорхе о том, что ему было пора спасаться, пока ещё оставалась такая возможность.       Появление на улице патрульных подтвердило его догадки. «В машине полно оружия, лучше пустить себе пулю в лоб, чем попасть к ним. У тех психов есть свои парни повсюду, так что за решёткой тебя удавят самым циничным способом, стоит только расколоться», — преступник решил вырваться из окружения, заведя мотор и направившись к выезду с улицы. Чёрный «линкольн континенаталь» модели 1968 года набрал скорость, полицейские пришли в замешательство, а впереди показался кордон из двух лёгких машин. Хорхе буквально вдавил педаль газа в асфальт, и тяжёлый автомобиль протаранил импровизированную баррикаду, подобно танку. Сзади послышались выстрелы из револьверов, но было уже поздно: убийца ускользнул.       «Теперь к ней чёрт подберёшься. Ещё и от такой тачки придётся избавиться! Проклятье! Побил её вдобавок», — ругался Хорхе, попавший в непростую ситуацию.

***

      Раздался звонок в дверь, после чего в коридоре возникла фигура детектива красной рубашке, на его лице читалась досада.        — Он ушёл, — сообщил работник сыска. — Протаранил заслон и погнал отсюда довольно шустро.       — Дерьмо! — вырвалось на пороге у Хэллоуэя, чуть не ударившего кулаком по дверному косяку.       — Теперь ясно, что за шум был, — сказала Фернанда.       — У него оказался «линкольн континенталь», большая машина, скажу я вам, — внезапно показался Васкес, фигура которого возникла на этаже почти бесшумно. — Вы просчитались, но успех остался за нами: покушение сорвано. Считайте, то вам достался утешительный приз. Доброй ночи.       — Доброй.       Полиция постепенно начала покидать район, попутно в розыск был объявлен чёрный «линкольн» с побитым корпусом и перекрыты все выезды из города. Охота продолжалась, однако теперь ширина её угодий увеличилась в геометрической прогрессии, охватив огромную территория, словно облако. Непонятным оставалась лишь, кто задавал тон «игре», полицейские или беглец.       — Проще было бы обойтись без поддержки копов, — скрипел зубами Митч. — Мы бы сами заманили его в ловушку и обезвредили.       — Наверное, — ответила, зевнув, девушка.       Они говорили в небольшой гостиной, больше походившей на рабочий кабинет испанского губернатора колониальных времён. Старинный стол тёмно-коричневого цвета украшала лампа, с виду работавшая на керосине, а на самом деле бывшая современным электрическим изделием, которое оказалось стилизованно под середину девятнадцатого века. Позади, в углу комнаты, виднелся книжный шкаф с открытыми полками.       — Извини за то, что всё так получилось, — у американца проснулась совесть. — Я не хотел. Пожалуй, Гленн оказался прав.       — Ты о чём? — спросила Фернанда, севшая за стол.       В комнате царил приятный полумрак, так как её освещала лишь одна настольная лампа. С улицы веяло ночной прохладой, из-за окна слышался шелест листвы.       — Я привык командовать всеми, наплевав на чужие мнения, — тяжело ответил Митчелл. — Ты не солдат, хотя духу у тебя будет даже больше, чем у некоторых моих сослуживцев. Я ведь мог втянуть тебя в смертельную игру, даже не спросив твоего согласия.       Общение с Вергарой сделало его мягче, теперь Хэллоуэй уже не стеснялся обнажать при ней свои чувства.       — А я бы согласилась. С таким волевым командиром мне было бы нечего бояться, — улбынулась метиска, которая постепенно отошла от пережитого ужаса. — Разве мы могли проиграть?       — Может, из меня вышел бы толковый офицер. Не знаю. Тебе сейчас тяжело, останься завтра дома и отдохни. Я договорюсь с Васкесом, чтобы он выставил охрану. Убийство не каждому легко даётся, а нежной девушке тем более.       — Тебе приходилось убивать?       — Да, чёрт возьми. Приятного мало, я могу тебя понять. Не тем ты в жизни занимаешься, Фернанда,       — А вот здесь за меня решать не надо, сэр. Мне виднее. Думаешь, забившись в квартире, как в норе, я смогу забыться? Нужно уйти в работу с головой, чтоб всё улеглось.       — Хочешь назад в строй? Ладно. Хотя я бы при первой же возможности остался завтра в такой чудной квартире и отсыпался.       — Так оставайся здесь, диванчик есть.       Хэллоуэй осмотрел комнату. Старинный стиль, роскошная мебель, яркий ковер и красивая отделка коричневых стен показались ему атрибутами хорошей жизни, в которой не находилось места насилию или неспокойным погоням за террористами. Тут хотелось просто радоваться каждому дню, как чуду.       — Почту за честь. Мне кажется, будто у императора Бразилии Педру II был похожий рабочий кабинет.       — У испанцев и португальцев хорошее чувство стиля.       — Да.       За окном виделись тёмные силуэты пальм и очертания побережья.       — Хорошо у тебя, — умилённо сказал Митчелл, которому захотелось жить в похожем месте.

***

      Августина Монтего проснулась посреди ночи в холодном поту.       — Что случилось, моя пантера? — сонно спросил Умберто, приехавший вечером.       Девушка видела во сне лица убитых по её наводке. Сначала они выглядели нормально, как у живых людей, но затем с них медленно стала слезать кожа, потом из пустых глазниц вылезли мерзкие белые черви, а в конце остались лишь чистые черепа, наполненные внутри омерзительной слизью. После их появления стал слышен безумно ужасный смех, словно доносившийся из пучины христианского ада. Её показалось странным, что среди мертвецов не оказалось американца Хэллоуэя и русского Артемьева.       — Кошмар, — тихо ответила, смотря в потолок, Августина.       — Опять? Тебе они стали слишком часто в последнее время.       — Я так больше не могу. Вы их убиваете, а совесть терзает меня одну. Походы в церковь не помогают мне избавиться от мучений.       Мартинес умел хранить молчание, когда это от него требовалось. Их роман начался с того, что Умберто случайно наткнулся на плакавшую Августину и захотел выслушать девушку, подкупив её своей честностью. Разочарование Монтего в освободительной борьбе осталось в тайне, и они стали встречаться намного чаще.       — Может, стоит исповедаться? Священник должен соблюдать тайну исповеди, — предложил Мартинес.       — Не могу. Вдруг их могут использовать американос?       — Я хочу, чтобы ты перестала терзать себя и была счастлива. Но сейчас мне ничего в голову не идёт, кроме одного.       — Предлагаешь сбежать и пойти на сделку? Нас же будут потом преследовать всю нашу жизнь как предателей.       — За «железным занавесом» до нас они не дотянутся. Сама знаешь, наша организация действует в Западном полушарии и Южной Европе, а социалистические страны для неё недосягаемы, да и интереса в них нет, — Мартинес к «смене стороны» относился иначе, чем его возлюбленная: командир ячейки мог стать перебежчиков в любой момент, стоило только Августине захотеть. — Правда, туда ещё добраться нужно, а не получить пулю.       — Предательство — это слишком подло, — с отвращением фыркнула Монтего.       — Увы, уйти нам никто не даст просто так. Нам понадобится защита, а красные смогут её обеспечить.       — Ты им симпатизируешь?       — Нет. Просто в Америке или Западной Европе до нас смогут дотянуться, а за Берлинской стеной — нет. Знаю, живётся там несладко, но зато безопасно. Может, у коммунистов мы будем бедствовать, но зато выйдем из «игры».       — Хуже предательства нет ничего.       — Уф, тогда успокойся и живи так дальше. Если созреешь, я буду готов пойти на риск. Подумай, стоит тебе поступиться своими принципами, и мы сможем получить второй шанс.       — Нет.       — Тогда не принимай всё близко к сердцу, моя пантера. Стоит тебе захотеть, и я унесу тебя отсюда. Давай спать.       — Тех людей уже убили?       — Си.       — Я не видела во сне их лиц. Мертвецы преследуют меня, но Хэллоуэя и того русского среди них не оказалось, — Августина чувствовала неладное, но не могла толком что-либо объяснить.       — Но ты ведь перед сном не знала, что они мертвы?       — Нет.       — Вот именно. Забудь их, хорошо? Они того не стоят.       — Си, ты прав.       — Я всё понимаю, но мне завтра рано вставать. Извини.       — Ничего страшного.       Умберто отвернулся и вскоре заснул, но вот Монтего мучилась ещё долго. Её, выпускницу приходской школы и иезуитского колледжа, на поприще защиты национальных интересов учили выслеживать и убивать людей из разных видов оружия, маскировать свои эмоции, отыгрывая роль, словно в театре. Даже вождение автомобилей и бронированной техники не осталось для неё в тайне. Однако никто не предупредил девушку о том, насколько тяжелой могла оказалась борьба против самой себя. Идеалистическая картина быстро разрушилась на части, но горький осадок никуда не пропал