***
Магистраль, как и всегда, была забита спешащими куда-то такси, общественным транспортом и личными автомобилями; ярко мигали фары, разгоняя наваливающуюся на Москву ночную тьму. Серый город дрожал от сильного зимнего холода, а на горизонте изломанной линией заката гас блюз багрово-золотыми бликами. «Интересно, кому же все-таки дошло то сообщение? Или оно просто потерялось, не найдя адресата?» — с этой мыслью я с дежурной улыбкой наливала очередной стакан уже изрядно набравшемуся пьянчужке, который старательно разглядывал мою блузку где-то на уровне груди. В помещении заунывно играла какая-то попса, слышались несвязные речи подвыпивших женщин и мужчин. В янтарном виски медленно тонул сигаретный пепел, свинцовым грузом оседая на твердо-прозрачных айсбергах льдинок, что тихо звякали, едва попадая в незамысловатый ритм. По выходным я всегда работала в баре недалеко от общежития, впрочем, как и большинство студенток из нашего универа, и это сильно увеличивало целевую — то есть, мужскую — аудиторию заведения. Не то, чтобы у меня было много свободного времени, просто очень нужны были деньги, да и работа непыльная, вполне подходит для двадцатидвухлетней девушки. — Налейте мне что-нибудь на ваше усмотрение, — присаживаясь на высокий стул, произнес довольно-таки красивый брюнет чуть старше меня с волнистыми на кончиках волосами, облаченный в черный, несомненно, новый, с иголочки, деловой костюм. Приглушенный свет искажал мягкий шоколад волос, который спадал на ровную линию плеч, стянутых белой тканью рубашки. «Может быть, он просто стирает его "Лаской"?» — пронеслась в голове ошалевшая мысль, и я принялась исполнять просьбу незнакомца. Все-таки слишком странным посетителем казался он для этой захудалой забегаловки, где все друг друга знают: сюда обычно приходили, чтобы напиться с горя или пофлиртовать со студентками-барменшами разочаровавшиеся в жизни люди, и поэтому мужчина казался здесь белой вороной. Тем не менее, я, вежливо улыбаясь, продолжала мешать спиртное, искоса поглядывая на не сводящего с меня глаз брюнета. «Может, он маньяк-убийца из элитного района? Что это он на меня так уставился? Не к добру это!» — с сомнением подумала я, косясь на него. — Держите, — я снова учтиво улыбнулась мужчине, подвинув к нему стеклянную рюмку с напитком. — Благодарю, — кивнув, ответил он и вмиг осушил стакан, даже не поморщившись. Мои брови стремительно поползли вверх. — Плохой день? — вежливо поинтересовалась я, наблюдая за тем, как брюнет складывает руки перед лицом и тяжело вздыхает. — Да нет, просто я всего первый день на новой должности, а уже провалил полученное задание. — Сочувствую вам, — ответила я. — А, если не секрет, в чем именно проблема? Мужчина задумчиво посмотрел на меня, явно оценивая, стоит ли рассказывать, но затем все-таки решил, что рисковать ему нечем: — В общем, мне поручили найти одну девушку... Она очень важна для нашей компании. А я даже не представляю, как она выглядит. Вы случайно не знаете Афанасьеву В. Н.? Вроде как, она тоже должна работать в этом баре... Мне это ее соседка по комнате сказала. Литровая бутылка «Бакарди», которую я сжимала в руке, намереваясь подлить алкоголя своему собеседнику, чуть не выскользнула из пальцев от его слов, и до мозга медленно-медленно начал доходить смысл сказанного. «А сообщение-то, похоже, все-таки по адресу ушло», — обалдело подумала я. Увидев мое замешательство, мужчина сразу смекнул, что к чему. — Это вы, не так ли? — скорее, риторически спросил он. — Что ж, Валерия. Рад вас приветствовать. Меня зовут Александр, будем знакомы. А теперь я должен у вас спросить... Как вы смотрите на то, чтобы стать частью программы по изучению генетической памяти?***
Юный рассвет занимался над спящим поселком, подсвечивая сонные улицы бананово-клубничными лучами, которые воровато пробирались в приоткрытые окна домов, зажигая утренние свечи. Слабый ветер фальшиво насвистывал свою песню, сгонял белоснежных и контрастно-черных голубей с крыш. Отыграла ночь струнами гитары и сумасбродными танцами, глубокими песнями и пламенем дрогнувших огней. Проснулась я от того, что жутко, просто невыносимо хотелось пить. Открыть глаза оказалось неимоверно трудно, словно бы мои веки налились свинцом, тело тоже не желало подчиняться, я попросту его не чувствовала. Вновь вернувшееся воспоминание тоже нисколько не ободряло. Неужели я действительно, по своей воле, да еще и с огромной радостью, решила помогать этим извергам-тамплиерам, которые хотят подчинить себе человечество? Боже... Как же основательно мне промыли мозги... Никогда больше в игры играть не сяду... Только если в настольные. И не на деньги. Попытавшись было сесть, я застонала от бессилия. «Наверное, я умираю», — мысли вихрем кружились в голове, не давая сосредоточиться на какой-нибудь одной. — П-помогите… Во… воды… — прохрипела я, надеясь, что кто-нибудь меня слышит. Под собой я ощущала твердый матрас, набитый соломой, и явственно чувствовала приятный запах готовящейся каши, что дало мне понять, что я, слава Богу, не валяюсь посреди дороги, а меня кто-то приютил у себя. Вдруг чьи-то руки осторожно приподняли меня, и в губы уперся округлый край глиняной чашки. Я судорожно сделала глоток, потом еще и еще. Когда я напилась, руки уложили меня обратно, промокнув мягкой тканью ту воду, что пролилась мимо, попав мне на шею. Насколько я помню, так делала только мама в моем детстве, но это было так давно... И после этого она всегда уходила, не оглядываясь: ей не нужна была такая дочь. Я горько улыбнулась нахлынувшим воспоминаниям, а в глазах почему-то защипало. — Ш-ш-ш. Все будет хорошо, — голос звучал очень тихо и был смутно знаком, отдавая приятной мягкостью и заботой. — Ты… та девушка из таверны, — произнесла я, вспоминая увиденный перед обмороком красный плащ, и, наконец, с усилием открывая глаза и пытаясь сфокусировать расплывающийся взгляд на склонившемся надо мной лице. И когда контуры очертаний стали четче, я, не в силах поверить в происходящее, только и воскликнула: — Люси?! Несомненно, передо мной сейчас находилась та самая Люси Стиллман... Длинные потоки пшенично-светлых волос, собранных в хвост на затылке и отливающих в слабых всплесках удивленного сияния солнца сквозь густые кроны и немного запыленные окна белой позолотой. Прикрытые подрагивающими белесыми ресницами глаза, небесно-голубые, с удивительно яркими вкраплениями чистой бирюзы у радужки, так похожие на предрассветное небо — не то свинцовое предгрозовое, или затянутое желтоватой пеленой жаркого дня, но то самое, что можно увидеть, поднявшись ранним утром первых дней мая. Светлой яркостью чистого снега сияла нежная кожа цвета алебастра, вырисовывая мягкими тенями правильные черты красивого лица — и сама девушка столь же прекрасна в своей неземной красоте, сколь прекрасна была песня, выводимая ею в шепоте тонких губ глубоким и печальным голосом. Боже, да как такое возможно?! Я определенно схожу с ума, причем окончательно и бесповоротно, не считаясь с оставшимися частицами мозга. Или… Стоп. Как там трактирщик ее называл? Люсьена? Летиция? Черт, почему у меня такая дырявая память?! Люси не может быть в этом времени, значит, это ее предок, причем, жутко похожий на нее саму. Впрочем, если учесть, что и меня от своей пра-пра-пра-кого-то, в теле которой я застряла, совершенно не отличить, то это не слишком-то удивляет. — Сколько я?.. — только и смогла вымолвить я, но блондинка поняла мой вопрос. — Два дня, — пожав плечами, односложно ответила девушка. — Почему?.. — Сама не знаю, если честно. Сначала хотела добить, даже нож достала, но потом ушла, почти дошла до дома и вернулась. Вспомнила последнюю просьбу покойного отца, — моя спасительница, вздохнув, поднялась с кровати и налила в котелок над огнем немного воды. — Не заставляй меня жалеть об этом. — Что за просьба? — я понимала, что это бестактно, но не спросить не могла. Все-таки это спасло мою жизнь… — Не отказывать нуждающимся в помощи, — с грустной улыбкой ответила девушка. — А ты была такая несчастная и потерянная, что совершенно не тянула на человека, убившего сотни людей. Ты уж извини. Я потрясенно молчала, пытаясь привести мысли в порядок, потому что меня не покидало ощущение, словно я сошла с ума. Девушка не просто не добила меня там, на дороге — она принесла меня к себе домой, ухаживала за мной и лечила, скрывая от властей одну из самых опасных преступниц Рима, при этом прекрасно понимая, что если меня найдут — ей не жить. — Где мы сейчас? — завертев головой в попытке оглядеться по сторонам, поинтересовалась я, рассматривая стены комнаты из грубо обтесанных камней. — В моем доме, в поселке недалеко от Рима, — произнесла блондинка. — Мне нужно уходить, нужно узнать, все ли в порядке с моими друзьями, — сквозь зубы проговорила я, упрямо садясь на постели. — Всему свое время, — отозвалась девушка, положив руку мне на плечо и всматриваясь в глаза. — Сейчас ты слишком слаба. Тебе нужен отдых и перевязка ран. Не глупи. Далеко ты все равно не уйдешь. Но все-таки я встала, борясь с разлившейся по телу болью. — Я Лучиана де Сильоне, — протягивая мне руку, произнесла девушка с легкой улыбкой. — Лера, — я ответила на жест вежливости, коротко кивнув, и в тот же миг голова закружилась, а ноги подкосились, и я упала бы, если бы моя новая знакомая меня не поддержала. — Вот видишь, в таком состоянии ты не можешь отправиться в путь, — покачала головой Лучиана, и мне пришлось с ней безмолвно согласиться. — А теперь ложись и отдыхай. А еще — расскажи мне, зачем ты и твои друзья убили моего отца. Голос блондинки вмиг похолодел, понизив температуру в комнате на несколько градусов. Я недоуменно смотрела на нее, не зная, что ответить. Что? О чем она говорит? Причем здесь я и ее отец? Ничего не понимаю... Может, она узнала это от глашатаев, которые навешали на меня сотни несуществующих преступлений? Или, быть может, отец Лучианы был одним из стражников, пытающихся задержать нас в Сикстинской капелле и попавших под действие моих изобретений? Тяжелым грузом на меня навалились воспоминания о той кровавой ночи, и, наконец, собравшись с мыслями, я произнесла, решив, все-таки, что последняя версия наиболее подходящая ситуации: — Мне, правда, очень жаль. Мы не хотели никому причинять вред и, видит Бог, старались действовать скрытно… И если бы все пошло по плану, и нас не окружили, никто бы не пострадал. У нас просто не осталось выбора, — робко ответила я, понимая, что мои слова вряд ли утешат девушку. — Выбор есть всегда, — мотнув головой, отрезала Лучиана. — А мой отец просто выполнял приказ! Он был хорошим человеком, лучше многих! Помогал бедным, хотя сам вкалывал с утра до ночи. Он не мог отступить, это его работа, его долг. И теперь у меня никого не осталось. И все из-за вас! Девушка явственно хотела меня ударить, даже руку подняла, но затем, видимо, пожалев больную-хворую, лишь всхлипнула, отвернувшись, и я почти ощущала отчаяние, веящее от ее души. — Я знаю, ты не можешь нас за это простить, и прекрасно понимаю твои чувства. Я сама бы, наверное, не смогла, — вздохнула я, вешая на плечо свою сумку и кривясь от боли в боку. — Спасибо тебе, что не оставила меня, хотя не обязана была помогать. Я лучше все-таки пойду. Быть может, когда-нибудь мы с тобой снова встретимся. Надеюсь, не при таких обстоятельствах. — Тебе же будет лучше, если этого никогда не произойдет, — тихо ответила Лучиана, но прежде, чем я покинула дом, она положила руки мне на плечи и развернула к себе, заставляя встретиться взглядом с ее лучистыми голубыми глазами. — Но сейчас ты никуда не пойдешь. Ты слишком слаба, а в окрестностях Рима полно патрулей Борджиа. Теперь, правда, под командованием его сыночка, но неважно. Насколько я поняла по отсутствию оружия у тебя, ты далеко не воин, а значит отбиться от них вряд ли сможешь. Безопаснее будет переждать здесь, пока ситуация хотя бы немного не уляжется. — Но, — неуверенно начала я, — это опасно — если кто-нибудь узнает, что ты укрываешь меня... — Если кто-то из людей Борджиа сунется в этот дом — они не досчитаются своих голов, — серьезно фыркнула Лучиана. — В отличие от тебя, фехтованию я училась с детства. Я недоуменно посмотрела на девушку, окончательно запутавшись в сложившейся ситуации. Видя мое удивление, Лучиана ответила, словно прочитав мои мысли: — Эти ублюдки заставили моего отца работать на них под угрозой убить меня. Это долгая история... А, впрочем, неважно. Так что, нет — я не тамплиер. Но я с радостью надеру этим крестоносцам задницы. Я улыбнулась, глядя на девушку, так похожую на Люси, и невольно подумала, что, быть может, обстоятельство знакомства со мной Лучианы изменит что-нибудь в будущем для ее потомка. Яркое утреннее солнце уже почти вышло из-за горизонта, а розоватое блеклое небо начало принимать оттенок светлой синевы. Новый день рвался вперед, не оставляя надежды на выживание, гоня за собой пыль, песок и безжалостный зной.