Взломаем Италию?

      Чезаре со своей, так называемой, свитой в лице облаченной в темное платье Лукреции, брата Хуана, французского барона Октавиана де Валуа и телохранителя Микелетто Корельи беспрепятственно и величественно шел по пустынным и мертвым улочкам Монтериджони. Казалось, молодой, но рано познавший вкус власти тамплиер как нельзя доволен происходящим, ибо лицо его с резкими чертами искажала до омерзения гаденькая ухмылка, когда он завидел разворачиваюшееся возле виллы Аудиторе кровавое сражение, а темные глаза юноши загорелись фанатичным блеском. Длинный красный плащ колыхался за спиной кардинала подобно адскому пламени.       Солнце неприятно жгло кожу, находясь в самом зените. Звон стали наполнял воздух, отдаваясь в ушах пугающим эхом. Сражающиеся яростно отражали удары противников, вкладывая в бой все силы: никто из них не хотел умирать.       Застыв у высокого куста, я еще раз оглянулась, запечатлев в своей памяти картину ужасающего по своим размахам сражения: крики и стоны стали единственными звуками в этот день, а звон встречающихся в смертоносных вихрях клинков, звук разрезаемой ими плоти я не сотру из своей памяти, видимо, уже никогда. Мертвые бренные тела устилали землю вокруг и мощеные серым грубым камнем дорожки, залитые кровью, рекой текущей вдоль узеньких улиц, петляющих между невысокими домами, некоторые из которых были разрушены пушечными выстрелами. Переведя дыхание и крепко перехватив кинжал, я перевела взгляд на стоящую рядом со мной Сильоне.       — Есть идея, — наконец проговорила я, глядя в голубые глаза девушки, прищуренные в недоумении. — Посмотри туда. Ты видишь ту блондинку, Лукрецию?       Лучиана удивленно вскинула брови, не понимая, к чему это было сказано, и осторожно ответила:       — Вижу. Но что с того? Она может нам как-то помочь? — девушка чуть нахмурилась.       — О нет, — искренне рассмеялась я. — Она сестра Чезаре Борждиа, ну, и по совместительству его любовница в одном лице. Пока члены этой небезызвестной семейки не пытаются убить друг друга ради выгоды, они предаются любовным утехам в своем тесном кругу. Хотя, надо сказать, эта баба действительно стоит Чезаре. Характер у нее мама не горюй.       — И что же ты придумала насчет нее? — поинтересовалась Сильоне, как бы намекая, чтобы я не ударялась в разглагольствования, а наконец поведала ей свой замысел.       — Мы возьмем ее в заложники прежде, чем тамплиеры одержат окончательную победу, — ответила я. — Будет ой как непросто подобраться к ней... Даже не знаю, так ли хорош этот план в действии, как я думала сначала. Но по-другому нам отсюда живыми не уйти. Вернее, мы-то еще сможем сбежать, но остальные... окажутся не в самой приятной ситуации.       — Я смогу это сделать, но только если внимание всех будет отвлечено на что-то другое, — задумчиво кивнула Лучиана. — А он... Чезаре... Правда любит Лукрецию?       Я усмехнулась, лишь покачав головой.       — Не думаю, что он хотя бы представляет, что такое любовь в том плане, в котором ты имеешь в виду. Но будем надеяться, что сестра все же для него что-то значит. Даже если наши действия не заставят Чезаре отступить, мы выиграем немного времени для наших.       — Хорошо. Значит, за мной Лукреция, а за тобой — представление, — произнесла Лучиана.       «Отвлекать его внимание? Она, должно быть, шутит?» — ошарашенно подумала я и хотела высказать свои мысли вслух, но светловолосой девушки уже и след простыл: она слилась с разномастной сражающейся толпой.       Я судорожно сглотнула, явственно понимая, что у меня нет иного выбора: раз я подставила Сильоне под удар своими словами, надо открыться и самой, иначе весь план провалится. К горлу острым комком подступала паника, практически не давая дышать и сдавив легкие, а руки, как назло, начали дрожать. Нет, все-таки, сколько бы я ни жила в этом мире, я совсем не такая как Эцио, Лучиана или кто-либо другой из ассасинов. Я не могу так. Мне страшно. Господи, как же мне страшно!       «Спокойно, Лера... Все еще может получиться. Не стоит себя раньше времени хоронить, — пытаясь успокоиться, думала я. — Соберись... Многие нуждаются в тебе!»       Решительно сжав ладони в кулаки, я, тряхнув головой, вышла из своего убежища и, набрав побольше воздуха в легкие, прокричала в сторону величественно вышагивающего главного тамплиера:       — Помнишь меня, ублюдок? — голос предательски дрогнул, а на глаза почему-то начали наворачиваться слезы. Живописная сцена того, как Чезаре точным движением руки пронзает мою грудь встала перед глазами практически, как в реальности. Я сильнее сжала кулаки; ногти больно врезались в кожу, оставляя на ней красные отметины.       Тамплиер со своей свитой, как по команде, остановились, удивленно глядя на меня, а через мгновение я услышала прямо-таки сочащийся насмешкой и ядом голос Борджиа; гадкая ухмылка вновь застыла на его лице:       — Как же я мог забыть ту девчонку, сбежавшую прямо у меня из-под носа, и, вдобавок, причастную к смерти моего отца и почти наверняка к уничтожению колоссальной части армии? — произнес тамплиер, зло прищурившись. — Рад снова видеть тебя, Лера. Леонардо да Винчи, мой новый военный советник, многое поведал мне о тебе, и я очень надеюсь, он будет и дальше просвещать меня. Я даже уверен, что так и будет, если он, конечно, желает сохранить голову на плечах! Художники! Десяток за монету, ты согласна? — Чезаре насмешливо поклонился мне и продолжил говорить, а я лишь скрипнула зубами в негодовании, но от сердца немного отлегло: Леонардо, хвала небесам, был жив. — Надеюсь, что сегодня мне все-таки удастся убить тебя и эту кучку защитников справедливости и избавиться наконец от проблем. Все ваше братство уже давно стоит у меня поперек горла.       — Найди себе равного соперника, Чезаре! — услышала я знакомый голос, а после мой взгляд выхватил из толпы фигуру Эцио, облаченную в изрядно пропитанный кровью костюм, кажущийся уже не белым, а темно-красным.       Борджиа обернулся, и на его красивом лице в интересе сверкнули темные глаза:       — Мне безгранично льстит то, что ты правильно произнес мое имя, Эцио Аудиторе да Фиренце. Так уж и быть, я разрешу тебе пасть от моего клинка раньше, чем девчонке. Хотя дамам, да будет тебе известно, нужно уступать.       Лукреция, стоя по правую руку от брата, холодно и бесчувственно хихикнула на это, сжала его руку и обняла совсем не по-братски, положив голову на плечо.       «Черт! Отлипни уже от него!» — взметнулась в голове паническая мысль, а взгляд заметался в поисках Лучианы. Нужно как-то избавить эту блондиночку от опеки братьев и их союзников, чтобы Сильоне смогла осуществить наш план... Однако в этом мне решил помочь все тот же Эцио, стремительно бросаясь с поднятым мечом на наслаждающегося вкусом близкой победы тамплиера, а еще несколько ассасинов заняли его брата, телохранителя и французского барона, оставив Лукрецию стоять в стороне, но недолго.       «Неужели у нас и вправду все получится?» — подумала я, и на моем лице появилась тень улыбки, когда я заметила тоненькую фигуру Лучианы сквозь развернувшуюся битву, направляющуюся к блондинке. Вот же хитрюга! Все продумала! Я и заметить не успела, куда делись Сильоне с Лукрецией, и потому с замиранием сердца наблюдала за действиями Эцио, столкнувшемся с Чезаре в смертоносной схватке. Движения давались парню тяжело, из чего я сделала вывод, что он ранен, но Аудиторе все равно был сильнее своего противника.       — Ты хороший боец, надо признать. Не то, что твой паршивый отец, который позорно умер на виселице, — хмыкнул Борджиа, делая прыжок вперед и нанося пару блестящих атак. Его противник ушел в оборону, но через пару выпадов все поменялось. — Месть правит тобой, отчего ты стал жалок в моих глазах!       — Кто бы говорил о мести, убивая невинных людей ради призрачного будущего и власти! — прошипел Эцио. — Тебе не сойдет с рук ни одна смерть, ни одна разрушенная семья!       — Мог бы согласиться с тобой, если бы ты действительно сражался со мной, ведомый болью за осиротевших детей! — ухмыльнулся Чезаре, презрительно окидывая ассасина взглядом. — Тебя же толкает в битву собственная боль, которую ты не знаешь, чем еще можно заглушить, кроме расправы!       Звон стали вокруг постепенно стихал: воинов и с одной, и с другой стороны с каждой минутой оставалось все меньше, а множество мертвых тел, разбросанных по дороге, создавало ощущение не то апокалипсиса, не то просто жестокой бойни.       — Тебе неведомо то томительное ожидание, с которым я ждал этого часа! Не буду отрицать, что с удовольствием отплатил бы тебе за твои коварные делишки, — Эцио сделал резкий рывок вперед, нанося еще один сильный удар.       — Жалкая шавка, стремящаяся стать волком! — слова Чезаре бесспорно задели Эцио за живое, отчего он нанес тому удар, отразить который тамплиеру удалось с большим трудом.       — Эта жалкая шавка станет последним человеком, с которым тебе доведется сражаться! — выкрикнул ассасин, обрушивая несколько ударов сразу, но Борджиа блокировал их все, ударив мечом ему по руке, отчего тот едва не потерял оружие.       — Внимательнее нужно быть, мой друг! — усмехнулся Чезаре, готовясь к очередному нападению. — Кто учил тебя так держать меч? Твои немощные друзья — щенки?       — Посмотрим, что ты скажешь, когда я проткну тебя этим клинком! — разозлился Эцио, крепче перехватывая меч. — Надеюсь, что после этого не услышу от тебя ни звука!       — Мечтай, боец-недоучка! — ухмыльнулся Борджиа, а Аудиторе закипал от желания заставить его подавиться своими словами.       — Ассасины отступают! — донеслись до сражающихся радостные крики солдат Борджиа, что невольно подорвало настрой Эцио.       — Вот видишь, твои бойцовские псы уже сдались, чего и тебе советую! — Чезаре снова цеплял противника словами.       — Никогда! — вскрикнул он, нападая безнравственно резко и быстро, нанося удары стремительно и четко, отчего тамплиеру пришлось проявить изрядную ловкость, чтобы отразить их.       Отступив в сторону, Чезаре пригнулся, уворачиваясь от мощного удара Эцио, и собственным мечом резанул по колену нападавшего. Ассасин упал, держась за поврежденную левую ногу. В голове вмиг пробежала обидная мысль, что он нанес этот удар, защищаясь, и меч пронзил Аудиторе случайно.       — Жалкое зрелище, — прошипел Борджиа, ядовито улыбаясь, а потом сделал еще один резкий выпад, но Аудиторе смог поставить блок, и улыбка врага немного поугасла. Однако ассасин, хоть и поднялся, морщась от боли, понимал, что с такой раной уже не попрыгаешь. Понимал это и Чезаре.       — Сначала добью тебя, а потом примусь за подружку и твоего дядюшку. Там и до остальных ассасинов недалеко, — Чезаре занес меч для еще одного удара, но Эцио сжал рукоять своего клинка и отразил его, а затем ударил по коленям тамплиера, из-за чего тот сразу упал, однако быстро поднялся. Борджиа был зол, невероятно зол, ему хотелось прибить этого мешающего его планам флорентийца раз и навсегда! Выпад навстречу ему, и Эцио сделал то же самое. Они промелькнули мимо друг друга, невесомо, незаметно, словно ночные тени, остановившись на расстоянии в паре метров. Чезаре был спокоен, а его рука, сжимавшая меч, вытянута вперед. Эцио же был неподвижен. И тут мне стало понятно, в чем дело — с острия клинка тамплиера на землю падали алые капли крови. Борджиа медленно повернулся к своему противнику, зло ухмыляясь, а Эцио обессиленно рухнул вниз.