Flashback
В скованной тишиной опочивальне Лукреции Борджиа царил полумрак. Рыжие лучи закатного светила скользили по витражным стеклам и пестрыми бликами оставались на мраморном полу. За витой решеткой камина чуть слышно трещали сухие веточки хвои, сквозь антрацитовое кружево наступающей ночи тускло поблескивали стоящие в изящной вазе белые лилии, и пышные, украшенные искусной резьбой гербы, подобно траурным изваяниям, выступали из темноты. Сидя в огромном, покрытом красным бархатом кресле, Лукреция взволнованно посмотрела на своего брата, только что вошедшего в ее покои, лицо которого в слабом свете свечей казалось сегодня особенно бледным. Из-под полуопущенных век болезненно блестели темные глаза, длинные волосы падали на высокий лоб, а между нахмуренных черных бровей пролегла маленькая морщинка. Девушка и раньше замечала ее — она всегда появлялась, когда Чезаре думал о чем-то серьезном. Встав с кресла, Лукреция сложила руки перед собой и склонила голову набок, как бы ожидая последующих действий брата, но не успела она опомниться, как он подошел к ней, обвил руками за талию и припал к ее губам в пылком и страстном поцелуе, который накрыл их обоих с головой. Да, их любовь была выше обычной братско-сестринской любви, намного выше. Да, их любовь — грех, но всякий знает, что запретный плод сладок. Наконец оторвавшись от таких притягательных губ брата, Лукреция взглянула в его глаза. — Я скучала по тебе, — прошептала она, положив голову ему на плечо. — И я скучал по тебе, любовь моя, — проводя рукой по светлым волосам сестры, проговорил Чезаре. — Но у меня для тебя плохие вести. Радостная улыбка, игравшая на лице девушки, угасла. — Что за вести? — с легким испугом спросила она, касаясь ладонью щеки брата. — Мне нужно на время отбыть в Монтериджони, уладить кое-какие проблемы, — вздохнув, ответил Борджиа. — И чем раньше я уеду, тем раньше я вернусь к тебе. — Ох, брат, — Лукреция нежно обняла его и потерлась щекой о его грудь. — Опять эти чертовы ассасины! Сколько еще раз нас будут разлучать? Я боюсь, что когда-нибудь ты не вернешься, Чезаре... После этих слов мужчина аккуратно приподнял лицо сестры за подбородок. В этом свете ее волосы становились неистового светлого оттенка, словно все золото мира переливалось у нее в волосах. Подобно Афродите, подобно ангелам его сестра сейчас стояла перед ним, и в глазах ее отражался страх обоих Борджиа. Чезаре не меньше Лукреции не хотел покидать родной дом и свою сестру. Между ними повисло тягостное молчание. Чезаре закрыл глаза и прислонился щекой к голове сестры. — Мне страшно, когда тебя нет рядом, — наконец с тяжелым вздохом призналась девушка. Слова сестры вызвали на лице мужчины слабую улыбку. Как было непривычно видеть ее такой беззащитной, слабой и мягкой. Чезаре ничего не ответил, он лишь поцеловал Лукрецию в макушку и отпустил ее из своих объятий. Девушка хотела было ухватить его руки, но они слишком быстро соскользнули с ее талии. Когда фигура брата скрылась за дверью, она поежилась и тяжело вздохнула. Судьба переменчива, и кто знает, что ждет ее уже следующим вечером? Ее сердце трепетало от счастья, когда Чезаре был рядом, ей было спокойно и хорошо, и только он вернулся, как их вновь разлучили.***
Flashback
Леонардо с трудом смог открыть глаза: ноющая боль в висках заставляла его морщиться и жмуриться. Переборов неприятные ощущения, он огляделся по сторонам, пытаясь понять, где он находится. Это сырое и темное место не было совсем не похоже на его мастерскую, который выделил ему Чезаре — здесь пахло плесенью и мокрой землей. Тяжело вздохнув, изобретатель подумал, что, возможно, находится где-то в подвале. Он попытался пошевелиться, но его руки были крепко связаны за спиной. — Не пытайтесь освободиться. Эти веревки довольно крепкие. А еще у меня целая куча успокоительного, чтобы снова отключить вас, если мне понадобится, — услышал художник холодный женский голос из угла комнаты, сразу же узнав его. — Зачем вы делаете это, сеньора Лукреция? — со вздохом спросил он, всматриваясь в фигуру девушки, хотя примерно догадывался. — Лично у меня к вам нет никаких претензий. Я просто делаю то, что должна, — пробормотала Борджиа. — Я хочу быть уверена, что смогу наказать убийцу своего брата, и вы — моя страховка. Ваши друзья придут за вами, и я рассчитываю на это. Их будет ждать «теплый» прием.***
Следующие дни потянулись бесконечно однообразной чередой для многих жителей Монтериджони. Кому-то нужно было заниматься восстановлением прилежащей к городу территории после войны, избавляться от ее последствий, хоронить мертвых и отсылать письма родным об их кончине. Но, в общем-то, все понимали, что это — не такая уж большая плата за победу, и были рады, что они сами и их дома не пострадали в этой войне. Я же уже на следующее утро после своего посвящения решила снова отправиться в путь, ибо просто не могла спокойно спать, пока Леонардо был неизвестно где столь долгое время: я слишком хорошо знала, что его могло ждать в плену у Борджиа. Сердце подсказывало мне, что теперь, когда основная цель — уничтожение армии Чезаре — достигнута, пришла пора браться за поиски друга. Мне ужасно хотелось повидаться с ним, ибо, что скрывать, я невероятно соскучилась, да и в конце концов, мы же «помолвлены»! Хоть и понарошку, конечно. Ехать из Монтериджони обратно в Рим пришлось на удивление долго, а виной тому были, собственно, ужасные дороги — весь проезжий тракт погряз в грязи и лужах из-за внезапной непогоды, отчего продвижение к цели заметно замедлялось. Небо над головой было до жути безжизненным и тусклым, а низкие тучи закрывали его серым одеялом. Земля выглядела не лучше. И я сто раз уже пожалела, что не оделась теплее, ибо было достаточно прохладно. И чего мне не сиделось в поместье в Монтериджони, спрашивается? Чего я бросилась в очередной раз собирать приключения на свою задницу? Ах да, совесть грызла... Я уже говорила. Но естественно, одну меня (и слава Ауриэлю!) никто не отпустил, видимо, еще помня мои слова про абсолютный топографический кретинизм, так что сейчас я в компании Эцио и еще одного ассасина — молодого человека среднего роста, худого, с очень живыми глазами и темными волосами, в котором узнала знаменитого Никколо Макиавелли, — на лошади месила грязь прямиком по земляной дороге рядом с лесом, двигаясь в сторону небольшой деревеньки, расположенной на холме, в одной из таверен которой мы собирались переночевать. Лучиана осталась в Монтериджони обучаться мастерству ассасинов. Скучать, как ни странно, во время пути не приходилось. Если Николло не грызся с Эцио (у них, видимо, это уже вошло в привычку), то ожесточенно спорил со мной о церковных устоях. Честно говоря, о чем мы могли спорить, я не знала, ибо всегда была атеисткой и никогда не интересовалась религией, так что здесь и спорить-то не о чем было, но зато у нас темы находились постоянно. И когда я уже была на грани срыва, мне оказала услугу выбежавшая из леса рыжеволосая девушка, в панике прокричавшая что-то о помощи. Нам пришлось заткнуться волей-неволей, так как нужно было срочно разобраться с новой проблемой на наши добрые и жалостливые шеи. — Прошу вас, помогите! На мой караван напали разбойники, умоляю! — надрывно прокричала девушка и побежала, видимо, в сторону каравана, который просила спасти. Я тяжело вздохнула. Вот что за люди пошли? Что нам, злым, уставшим и голодным сейчас мешает развернуться и бросить человека на произвол судьбы? Неужели она рассчитывает, что мы пойдем за ней? Вот нарвалась бы она на кого-нибудь другого, всё, наверное, так и было бы. Но с нами, к сожалению, был Эцио... — Предлагаю просто ехать дальше. Проблем и своих нам по горло хватает, — проговорил Макиавелли, но был полностью проигнорирован, так как Аудиторе уже не слушал его, рванув вслед за нуждающейся в помощи барышней. Лично мой внутренний голос вовсю вопил об опасности, но я не предала ему значения и поехала вслед за ассасином. Конечно там было опасно, там же разбойники, мать их за ногу. Вот только опасность действительно была... Подбежав к белобрысому мужичку, девушка погладила его по щеке и с ехидной улыбочкой повернулась к нам. Так-так, засада значит. Придется признать, что советы Макиавелли не так уж и плохи порой бывают. — А ведь я говорил, что лучше нам своей дорогой идти, — с ехидцей заметил Никколо. — Когда мы выберемся отсюда, можешь утопить меня в своем море недовольства, — хмыкнув, проговорил Аудиторе. — Не думай, что я забуду о столь щедром предложении, — не остался в долгу тот. Не дожидаясь, когда разбойники достигнут нас, Эцио запустил в них одну из сконструированных мною бомбочек. Пара бандитов погибла сразу, а вот белобрысый и девушка-приманка скрылись за стоящей неподалеку повозкой. Впрочем, устранить воинственно настроенную рыжую ассасинам не составило труда, а вот с последним чуваком пришлось повозиться. Но и тот в конце концов пал пред ногами защитников справедливости. Я даже не успела покорить себя неправильностью происходящего, уж больно быстро все произошло, а Эцио с Никколо действовали настолько слаженно, словно не один год вместе воевали. Хотя чему я удивляюсь... — С огромной неохотой признаю, но ты был прав на этот раз, — убирая окровавленный меч в ножны, Аудиторе попытался вытереть лицо от крови врагов. — Ладно, идемте уже, иначе не разбойники, так голод нас убьет, — ответил Макиавелли, хлопнув того по плечу. — Ты никогда не можешь отказать в помощи девушкам. Это твоя слабость. — Не вижу в этой слабости ничего плохого, — фыркнул ассасин, садясь на свою лошадь. И только я хотела повернуть коня в сторону вожделенной деревни, как уловила краем уха едва слышное дыхание. Все остальные тоже это услышали. — Видимо, у нас остался выживший, — задумчиво проговорил Эцио, вновь соскочив с лошади, и подошел к лежащему в спальном мешке разбойнику. Вот это я понимаю здоровый сон, даже звуки битвы его не разбудили! Но что-то остановило Аудиторе просто убить бандита во сне. — Прикончи его, проблем меньше будет, — скучающе сообщил Никколо, явно не разделяя сомнений согильдийца. — Если я его сейчас убью, то мы вряд ли узнаем, кому понадобились наши головы, и откуда ждать удара в следующий раз. Так что слишком опрометчиво было бы его сразу убивать, — привел Аудиторе свои доводы, тряхнув мужика за плечи. — О, да ты у нас великий стра... Продолжить его собеседнику не дал вовремя очнувшийся сонный разбойник. Немного проморгавшись, он сразу же оценил обстановку, как и свое положение в этой истории. Да тут даже если совсем тупой, поймешь, если к горлу приставлен клинок... — Попытаешься напасть, учти, что вон тот грозный ассасин сейчас не в духе, да и я тоже не промах, — тактично предупредил бандита Эцио, а Никколо после таких лестных слов напустил на себя устрашающий вид. Я еле сдержалась, чтобы не заржать, однако ситуация была серьезней некуда. — Я и не собирался нападать, — тут же заверил нас собеседник. — Вы ведь хотите знать, кто я, и кто меня нанял? — продолжил он, а я в это время просто диву далась. Какой сговорчивый разбойничек попался! А самое главное догадливый. Один на миллион прям. Когда Эцио немного недоверчиво кивнул, мужчина принялся за свой рассказ. — Мое имя Абремо Алдо, и мой заказ поступил от девушки, которая сейчас исполняет полномочия правителя города, Лукреции Борджиа. Устранив вас, я должен был сообщить ей о выполненном задании и получить награду — это означает, что в планы и причины того, почему она хочет вашей смерти, меня не посвящали. Возвращаться мне некуда, ведь задание я не выполнил, что делать со мной решать только вам, но я смиренно прошу принять мою клятву верности и взять меня с собой, моя помощь вам не помешает. А если вы хотите знать истинный мотив моего порыва, то я просто люблю жизнь так же, как и вы, — закончил мужчина. На несколько секунд воцарилась тишина. — Прекрасно, нам сообщили то, о чем мы и так догадывались. Предлагаю его просто убить. Чисто из-за разочарования и неоправданных надежд, — мой удивленно-вылупленный взгляд, направленный в сторону Никколо, позабавил Эцио, но всего лишь на мгновение, так как он сразу же прялся отчитывать его и автоматически встал на защиту неудавшегося убийцы. — Никколо, каждый имеет право на искупление грехов. — Да-да, и на случайную смерть от этих «искуплений» тоже, — хмыкнул Макиавелли, однако Эцио не слушал его, ассасина интересовало совсем другое. — Что мешает тебе нарушить клятву, данную мне? Ведь ты сейчас выдал всех на блюдечке с голубой каемочкой, — спросил он у своего собеседника. — Я был верен, пока не встал вопрос о моей жизни. Согласитесь, на моем месте вы бы поступили также. Эцио тяжело вздохнул. — Он идет с нами, — безаппеляционным тоном заключил Аудиторе. Всю оставшуюся дорогу до деревушки я слушала нелестные отзывы Макиавелли в сторону Эцио, но решение уже было принято. А в том, что этот неудавшийся убийца нам пригодится, я и не сомневалась. У Эцио, видать, тоже на это было чутье...