День первый. Забытье.
«Так. Отдышаться. Вдохнуть. Раз-два-три-четыре. Выдохнуть. Раз-два-три-четыре». — Мам, привет! Я дома! — Эггси, дорогой мой! — Миссис Анвин бросилась на шею сыну, крепко стискивая его в объятьях. Из-за её плеча Анвин-старший мельком оценил состояние дома. Дверь в ванную была раздолбана в щепки, но, тем не менее, из гостиной слышалось сосредоточенное агуканье Дейзи. «Рокси, с меня цветы и что-то вкусное», — мысленно пообещал он, обнимая маму. Только сейчас он ощутил все ссадины, синяки и ушибы на своём теле. — Мам, пусти. Я в душ. — Эггси, откуда на тебе этот костюм? И почему ты весь поби… — Мам, после душа, ок? Через полчаса Мишель обнаружила своего сына мирно храпящим в ванной, издали рассмотрела его, расстроенно покачала головой и вышла, оставив своего сына отмокать. Гэри снился Валентайн. В его сне он был наряжен в клоунские одежды и прыгал, как заведённая игрушка. В руках у него были белые карикатурно большие пистолеты, стреляющие конфетти и флажками. Гэри набросился на него, но Валентайн умудрился выскользнуть из его захвата и начал стрелять по людям. Флажки стали вылетать со скоростью дротиков, убивая всех наповал. Внезапно лица окружающих стали принимать знакомые черты. Пуффф — и Дин, обжирающийся сахарной ватой, рухнул, сражённый в шею. Капли крови упали на белоснежное сладкое облако, прожигая его и проминая под собой. Пуффф — и Мерлин с нескрываемым шоком уставился себе на грудь, после чего также мешком свалился в толпе. Пуффф-пуффф — и его дружки, с которыми он угонял тачку одного из поросят Дина, смешно дёрнулись, как от разряда тока, и пропахали носами влажную от крови землю. Пуффф — и Рокси громко вскрикнула, получив флажок в живот, и схватилась за него. Пуффф — и Гарри… господи, Гарри… Флажок пробил линзу очков и вонзился в его глазницу, но Галахад не остановился и продолжил двигаться в сторону клоуна. Эггси не смог даже шелохнуться. От шока и осознания того, что он видит перед собой, любая мыслительная деятельность сводилась к «ЧТО ЭТО ЗА НАХРЕН?!» в его пустой голове. Пуффф — и следующий флажок влетел рядом с первым, но Гарри даже не шелохнулся, доставая пистолет из-за пазухи. Валентайн истерично завопил и начал расстреливать его из своих пистолетов. Конфетти засыпало под ним пол, флажки с методичностью дартс влетали в глазницу Харта, но тому было нипочём. Харт выстрелил. Вместо брызгов крови от Валентайна полетели всё те же надоедливые конфетти, на которых он поскользнулся и упал навзничь. Харт спрятал пистолет и подошёл к Гэри. В его глазу болталось по меньшей мере восемь-десять флажков; ветер игриво трепал их, перебирая и задирая наверх. Из-под глазницы потекла кровь, заливая белоснежный отворот рубашки. — Ты в порядке, мой мальчик? — спросил Харт, и Эггси, заорав, проснулся. Вода в ванной остыла и повыплёскивалась от резких движений парня. Он вцепился в бортики, пытаясь успокоиться, после чего понял, что всё произошедшее было дурацким и отвратительным сном. — Это трэш какой-то, — пробормотал он, вылезая и обтираясь полотенцем. Предвкушая «весёлый» разговор с мамой, он сначала прошёл к себе в комнату, оделся, расчесал волосы, проводя пробор, как его научил… …тот, кто его больше ничему не научит… Рука парня зависла в воздухе. Только сейчас он понял, что же произошло сегодня днём. Живот скрутил болезненный спазм. Осознание нахлынуло удушливой волной, и Эггси так и заплакал, стоя перед зеркалом с расчёской в руке. Конечно же, на ужин он так и не спустился.День второй. Осознание.
— Ты теперь Галахад, Эггси, — Мерлин с грустной улыбкой пожал руку парня, и тот, прикусив губу, кивнул. Ему это всё жутко не нравилось, он чувствовал себя не в своей тарелке, на чужом месте, на месте… Человека, которого уже нет. Мерзкая горечь прокатилась от пяток к горлу. — Эггси, с тобой всё в порядке? Гэри кивнул, и только сейчас заметил, что он до сих пор вцепился в руку Мерлина и не отпускает её. — Прости, дружище, — парень разжал пальцы. — Ничего. Держись там. Мерлин развернулся на каблуках и пошёл в свой кабинет. Эггси остался стоять в коридоре, потирая переносицу. Тоска всё ещё щемила сердце. — Эггси! — Что, Мерлин? — Гарри гордился бы тобой. — С-спасибо! — Эггси сглотнул и вперил взгляд в потолок. «Ты же мной гордишься, правда?» — подумал он, облокачиваясь на стену. — «Надеюсь, что да.» — Гэри, — на этот раз голос Мерлина раздался в наушнике, — пока не будет выбран Артур, я буду исполнять его обязанности. — Понял тебя, — отозвался Анвин. — Ну что, дать тебе выходной, или полетишь снова спасать мир? — Знаешь, я не хочу сейчас домой. Куда мне лететь? — Если бы не вчерашний день, я бы сказал, что мне нравится твой настрой. Может, всё-таки…? — Нет, Мерлин, спасибо. Я хочу убраться отсюда нахрен, хотя бы ненадолго. — Ты там себя не загоняй, ты не ломовая лошадь. Эггси вздохнул и закатил глаза. — Спасибо за заботу, мамочка, но мне действительно нужно разгрести какое-нибудь дерьмо. — Как скажешь, ассенизатор. Полетишь в Катар, там для тебя будет одна хорошая работёнка. Детали миссии узнаешь в пути. Вопросы, предложения, замечания? — У меня есть одна небольшая просьба… или вопрос, вернее. Я буду жить в доме, — Эггси сглотнул, — где раньше жил Гарри? — Как хочешь. — Очень хочу. — Тогда он твой. Пока что. Эггси насторожило это «Пока что», но он решил не наглеть. — Спасибо. — Это — меньшее из всего, что я могу сделать. — Тогда организуй-ка мне люкс в Four Seasons, свидание с принцессой Тильдой и две бутылки Madame Clicquot 1965 года в номер. — …Говнюк. Гэри заставил себя ухмыльнуться, но чёрная дыра внутри по-прежнему не давала о себе забыть, давя на диафрагму, потому и ухмылка долго на лице не продержалась.День третий. Привыкание.
Будильник сработал в 6:15, и тут же был сброшен с прикроватной тумбочки. Эггси отмахнулся от него, как от надоедливой мухи и перевернулся, чтобы тут же уткнуться в сопливую мордочку ДжейБи, который принялся с напористостью, присущей мопсам, вылизывать лицо хозяина. — Отвянь, противный… — пробормотал Эггси, но мопс, в силу природных особенностей, не понял английского языка и продолжил проведение моциона хозяину. Тот чертыхнулся и всё-таки встал. Голова не то, что болела, она казалась огромным колоколом, пустым и звенящим. Гэри ненавидел похмелье именно за этот синдром — адскую, непрекращающуюся головную боль. Он приподнялся на локте и глянул на улицу — утренняя заря золотила украшения на соседних домах, загоняя ночную тень по углам. Оглянувшись по сторонам, Эггси осознал, что ночевал в доме Гарри, и начал вспоминать события прошедшей ночи. На удивление, он обошёлся без дебоша — после возвращения из Катара в кабинете его уже ждали ключи от дома, а у здания ателье — беспилотный кэб. А в доме — звенящая тишина и полный бар спиртного. Вот от и надегустировался вдоволь, наплевав на закон «не смешивать напитки разной крепости». Сейчас у него было ровно сорок пять минут, чтобы привести в порядок свою помятую рожицу и прилагающееся к ней тело, начинить это тело завтраком и упаковать его в костюм… КОСТЮМ! В панике Эггси вскочил с кровати и сбежал вниз, в гостиную, где спокойно выдохнул — хорошо его, однако, вышколили, что и костюм, и рубашка, и галстук, и даже носовой платок для нагрудного кармана, — всё это аккуратно висело на вешалках, дожидаясь хозяина. Успокоившись, Эггси побрёл в ванную. Бриться он не любил, но кодекс Кингсмена обязал его держать марку, и в итоге сейчас, полусонный, он потянулся к шкафчику с принадлежностями. И не увидел там никакой иной бритвы, кроме опасной. Парень почесал затылок и вспомнил, что в его сумке, с которой он летал в Катар, на случай задержки был припасён одноразовый станок. Покопавшись в сумке, он нашёл его и, с нескрываемой радостью, пошёл приводить себя в порядок. Вообще, дома он брился электрической бритвой, подаренной матерью на Рождество, поэтому все эти виртуозные взмахи, коими очищал своё лицо Гарри, приводили его если не в восторг, то просто заставляли благоговеть. Эти плавные, отточенные движения… Теперь придётся их воспроизводить по памяти. Эггси попробовал повторить манипуляции Харта, только с одноразовой бритвой, но получилась полная хрень. Настроение испортилось. А затем — и ещё раз испортилось, когда из джезвы сбежал кофе, замарав плиту. Наспех сварганив себе сэндвичи и употребив их с оставшимся кофе, Галахад оделся, экипировался гаджетами и выбежал на улицу. Времени до работы у него оставалось всего ничего. Рабочий день за написанием отчёта о проделанной работе в Катаре пролетел незаметно. Под вечер Анвин обнаружил удививший его факт — он начал отзываться на свой позывной. Если вчера, заслышав знакомое имя, он ещё оглядывался по сторонам в поисках, то сегодня оно уже прилипло к нему. Рокси, забежавшая к нему на файв-о-клок, прочла отчёт Гэри от корки до корки, удивлённо цокая на тех местах, где тот оказывался на волосок от крайне неприятных последствий. Поясняя свои действия, Гэри осознал, что невольно «включил» тот самый менторский тон Гарри Харта, который ещё недавно ненавидел. Воспоминание о его поучениях отозвалось сегодня лишь лёгким уколом боли и погружением в ностальгию. Ланцелот, увидев, как Эггси завис посреди фразы и ушёл в себя, решила его не трогать и тихо покинула кабинет, втайне жалея парня.День четвёртый — день шестой. Обучение.
На часах пробило половину первого ночи, когда в доме зажёгся свет. Когда Эггси вернулся, он решил обойти весь дом и наконец-то осмотреть его. Изучив все комнаты, он понял, что спал этой ночью в гостевой спальне, оставив хозяйскую нетронутой. Подумав, Гэри признал свой выбор удачным, решив оставить в спальне Гарри всё нетронутым, как оно есть. Накормив ДжейБи, парень плюхнулся на кровать и залез в ноутбук в поисках новостей. Новостей не было. Что удивительно, даже о той бойне умолчали. В памяти всплыло видео с очков Харта. Эггси тогда сидел в немом шоке от происходящего, наблюдая за тем, как сильные руки крушили черепа, ломали шеи и расстреливали тех, до кого не могли дотянуться. Если абстрагироваться от того факта, что всё это были живые люди, зрелище завораживало. Изящная рука уверенно держала любое оружие и всегда знала, как ухватить, куда ударить и в какую точку выстрелить. При этом белоснежные манжеты идеально наглаженной рубашки, словно по волшебству, оставались чистыми. — Мерлин? — без особой надежды воззвал Эггси, поправляя очки. — Да, агент Галахад? — молниеносно откликнулся исполняющий обязанности главы Кингсмен. — Твою ж налево, ты меня до усрачки напугал. — Взаимно. — Я тебя не разбудил? — Нет, ни в коем случае. Если бы ты меня разбудил сейчас, поверь, ты бы понял это. — Хорошо. Это… Не мог бы ты мне прислать какие-либо видеозаписи с Хартом? Меня заинтересовала его манера самообороны, хочу изучить на досуге. — Надо же, ты меня удивил. Тебе с его очков или от третьего лица? — И то, и другое. — Угу… Ну смотри, много я тебе «отсыпать» не могу — сам понимаешь, секретность, национальная безопасность, все дела… Вот. Получи. Архив уже у тебя на лэптопе. — Мерлин, а это часом не настоящее ли твоё имя? Складывается впечатление, что ты в действительности волшебник. — Эггси, от твоих слов так несёт лестью, что её запах перебивает запах Темзы. — Ты этого достоин, — Эггси усмехнулся. — …Говнюк. — Дружище, ты ошибся, меня зовут «Галахад», — и, хихикнув, Гэри отключил канал связи с ним, открывая тот самый архив, присланный ему Мерлином. На то, чтобы изучить все эти видео, Анвину потребовались три вечера. В офисе, когда у него выдавалось время на посещение спортивного зала, он отрабатывал увиденные им приёмы на боксёрской груше и попеременно на агентах, оказывавшихся там. Получалось топорно, но Эггси старался, и на третий день из всех, присутствовавших вместе с ним в спортзале, на спарринг вышла только бесстрашная Рокси. В тот же вечер они пошли в бар, потому что Анвин счёл нужным компенсировать агенту Ланцелот синяк над бровью и ссадину на плече. Эггси, памятуя о недавней головной боли, заказал себе пинту Гиннеса, оставив Рокси право упиваться по полной любыми причудливыми напитками из меню. Бархатистый эль, казалось, разливался по венам, что было весьма кстати после упорной тренировки. Расслабившись, Эггси снова предался воспоминаниям. На этот раз ему вспомнилась их первая посиделка, когда Гарри-манеры-лицо-чёрт-его-дери-мужчины-Харт играючи раскидал компанию Дина и его дружков. «Надо, кстати, будет научиться так же владеть зонтиком,» — взял он на заметку, думая о том, как Гарри поддел крюком зонта кружку с пивом и разбил её об голову врага. — Эггси, скажи честно, — Рокси положила свою ладонь поверх его, — ты хочешь меня? Анвин поперхнулся пивом. — Что?! — Ну, ты же зачем-то пригласил меня сюда, не так ли? — Рокси, слушай… Я просто хотел извиниться, что не рассчитал сегодня силу, пока дрался с тобой, я ничего такого не планировал… — Слава богу! — Рокси облегчённо выдохнула и рассмеялась. — Я уж подумала, что ты решил меня соблазнить по всем инструкциям, которыми тебя напичкали. По крайней мере, до тех пор, пока ты снова не выпал из реальности. — В смысле? — Ты слишком часто уходишь в себя. С тобой всё в порядке? — Да, не бойся. Просто… — Тебе тяжело без него? — Да, — не стал увиливать от ответа Анвин. — Ты выдержишь, Эггси. Я верю в тебя. Всё будет хорошо, — и Рокси улыбнулась так по-доброму и искренне, что у него отлегло на душе.День седьмой. Трансформация.
Придя домой, Эггси свалился на кровать, как только развесил одежду. Эту привычку он уже довёл до автоматизма — пока ему не пошьют ещё хотя бы пару костюмов, имеющийся надо держать в идеальном состоянии. Хорошо, что хоть рубашек в его распоряжении было намного больше. Пиво приятно расслабило мышцы и разогнало кровь. На пьяную голову думать совершенно не хотелось, зато напряжение внизу живота явственно намекало на то, что Гэри Анвин давно не получал определённого рода удовольствия. Решив удовлетворить призыв плоти, Гэри приспустил бельё и начал поглаживать возбуждённый член. Тот моментально отозвался вздрагиванием и появлением смазки. Двигая рукой то быстро, то медленно, Эггси пытался вызвать в своей голове хоть какие-либо возбуждающие ассоциации, но ничего стоящего не вспоминалось. Тем временем, возбуждение нарастало, требуя разрядки, и парень решил просто расслабиться, покуда ему хорошо. Чувствуя подступление оргазма, Эггси ускорил движения рукой, и внезапно воображение подсунуло ему картинку, где ему дрочит абсолютно не его рука, а та самая, изящная, сильная и умелая. «Хороший мальчик», — воображаемо прошелестел знакомый голос, и Эггси, не в силах сдержаться, кончил прямо на кровати, не успев даже сообразить, что происходит, да так, что аж звёзды из глаз посыпались. Отдышавшись, Анвин оглянулся по сторонам — в комнате никого не было и быть не могло. Значит, это действительно было в его воображении. Значит, он подсознательно хотел, чтобы ему подрочил Гарри Харт. Эггси судорожно сглотнул. «Я хотел грёбанного Харта.» «И мне это понравилось.» — Господи, почему это со мной происходит?! — взмолился Анвин, падая ничком на подушку и зарываясь в неё носом. Его подсознание, мягко говоря, во-первых — сделало из него педика, во-вторых — выбрало на роль пассии человека, который, даже будь он жив, ни за что не согласился бы даже перепихнуться по-дружески. «По-дружески,» — горько усмехнулся он. — Харт, ёб твою мать, если ты слышишь меня, то ты — самая редкостная сволочь из всех живших на Земле! Ты понял?! — заорал Эггси на весь дом, приподнявшись над подушкой на локтях. Испугавшийся ДжейБи подскочил с лежанки и залаял на невидимого врага. Эггси поспешил его успокоить, подозвав к себе и взяв на кровать. По тому, как тщательно пёс принюхивался к его рукам, Эггси осознал, что он до сих пор не привёл себя в порядок и так и лежит, испачкав бельё и постель своей спермой. А теперь, похоже, и своего пса.День восьмой — день девятый. Рефлексия.
— Нет, блядь, ты представляешь? «Нехватка отцовской любви», понимаешь?! Я в ахуе просто, — этим вечером Анвин буквально силой затащил Рокси в паб. Ему необходимо было высказаться. — А ты тоже молодец. Чего к психиатру-то было идти? — Я испугался! — Эггси стукнул бокалом с джином по столу. — Ты можешь представить себе секс с мёртвым человеком? Я смог! И это страшно! А он такой, — тут Эггси скорчил напряжённую мину, — он такой: мистер Галахад, вы росли без отца, и вам не к кому было проявлять сыновние чувства, поэтому вы привязались к покойному Гарри Харту, и выразили ему свою благодарность единственным доступным для вас способом. Рокси сложилась пополам от смеха, хлопая Анвина по плечу. — Только не смей ко мне так свою любовь выражать! — шутя пригрозила она, продолжив хохотать так, что даже Эггси невольно улыбнулся. А затем — и рассмеялся следом. — Слушай, а можно я тебе один вопрос задам? — После нашего штатного психотерапевта мне ничего не страшно, нах, — Гэри залпом осушил свой бокал. — Тебя возбуждало осознание того, что Гарри мёртв, или того, что Гарри это делает? Вопрос Рокси ошеломил Анвина, и тот застыл со стаканом в руке. — Господи, вот это я дурёха. Прости меня, пожалуйста, Эггси, я не хотела… — Да нет… — Эггси ожил и поставил стакан на столик. — Ничего страшного, всё в порядке. Я же разрешил тебе. — А… Хорошо. Так, может ты ответишь на мой во… — Нет. — Хорошо. Рокси тут же заткнулась, приложившись к своему бокалу. Остаток вечера они провели молча. На следующий день Анвин ходил, как в воду опущенный. Огорошенный своими мыслями, он не замечал ничего из того, что происходило вокруг. В том числе и хитро-довольного взгляда Мерлина, которым тот проводил Галахада до его кабинета. — Он готов? — Сэр Мерлин, дело не в том, готов ли он. Изменения в его психике могут стать необратимыми, если мы в ближайшее время не сделаем этого. — Неужели всё настолько печально? — Можете прочесть стенограмму. Не то, чтобы печально… Брови Мерлина сначала насупились, встретившись у переносицы, затем, когда он дочитал до конца документа, взлетели до середины лба. — Вот как… Ну что ж, надеюсь, он выдержит завтрашний день, и мне не придётся вызывать реанимобиль.День десятый. Финиш.
Войдя в здание Кингсмен, Эггси удивился. Все вокруг бегали, как угорелые, о чём-то восхищённо перешёптываясь, но, завидев Анвина, замолкали и лишь поглядывали на него исподлобья, улыбаясь во все тридцать два. Парень даже немного разозлился, подумав, что он выглядит как-то не так, пока не вышел из лифта на своём этаже и не заметил… Гэри остановился, как вкопанный, видя знакомые черты лица. Нет, это решительно невозможно. Это клон, проекция, голограмма, манекен, да твою мать, что угодно, но не он. Не может быть. «Не может быть». — Гарри? — выдавил он из себя шёпотом. Глотку отчаянно свело тисками, так, что вдох застрял где-то на уровне кадыка. В груди стало слишком мало места — ощущение, что сердце распирало рёбра, лёгкие надулись, как воздушные шары, и взорвались, оглушив и ошарашив. Знакомый силуэт обернулся и застыл, смотря прямо в глаза парню. Эггси на всякий случай протёр глаза, до боли вдавливая костяшки, но видение не исчезло. — Здравствуй, Эггси, — сказало видение, улыбаясь и разворачиваясь к нему. — Ты жив… — прошептал парень, давясь воздухом. Он не мог поверить собственным глазам. На всякий случай, он вытянул вперёд свою руку и потряс перед глазами (испытанный способ понять, видишь ты искусственное изображение или нет), но Гарри Харт по-прежнему стоял на месте и улыбался ему. Рука задрожала. Глаза предательски заблестели. Внезапно стони тысяч мыслей одновременно взорвались в голове Гэри. Захотелось подбежать к Харту и броситься на шею, разрыдаться, крепко поцеловать, чтоб аж скулы свело, рассказать всё, что происходило с ним, Эггси, за время его, Гарри, отсутствия, и врезать как можно сильно, чтоб аж кровь на костяшках. И успеть всё это сделать за десять секунд. А потом заново поцеловать. И ещё раз ударить. И снова вот это вот всё. «Манеры — лицо мужчины», — внезапно всплыло перед глазами у Эггси. Он вдруг понял, насколько глупо выглядит, и насколько его хотелки похожи на поведение щеночка, к которому вернулся хозяин, да ещё и с вкусняшкой в придачу. Ему стало стыдно, и он потупил взгляд, заводя руки за спину, как провинившийся школьник. — Гарри, прости мне мою растерянность, но я охренеть как рад видеть тебя в живых, — произнёс Эггси, гипнотизируя пол. Слёзы из его глаз звонко плюхнулись на отполированный пол. И в ту же минуту его обняли за плечи и прижали к костюму. — Я тоже, мой мальчик. Я тоже. Все проблемы мира внезапно отошли на второй план. Вот он, тёплый, дышащий, вот его сердце, колотящееся о прутья грудной клетки, всё это слышно рядом, всё это чувствуется каждым миллиметром кожи, каждым рецептором. Вот он, знакомый запах, смесь дорогого бурбона и хвойно-древесные ноты парфюма, отдающего дымом и чем-то сладким, как коричневый сахар. Вот она, знакомая колючесть тонко выделанной шерсти костюма. Эггси с трудом заставил себя стоять на ногах, не оседая безвольной куклой на пол и не теряя сознания. Он расцепил ладони и так же крепко обнял своего наставника. Наконец-то, в объятьях Харта, Гэри резко почувствовал себя умиротворённо-пустым, как после медитации. Все надоедливо чирикающие мысли вспорхнули и улетели воробьиной стаей прочь, оставив лёгкое похмелье. «Так вот о чём говорил психотерапевт,» — внезапно пришло ему в голову. Вот оно, то самое чувство облегчения и радости, с лёгким налётом шизанутого оптимизма и надежды, которое штатный доктор обещал лишь спустя год. Чувство, что он доволен жизнью. И влюблён. Гэри распахнул глаза и уставился невидящим взглядом вдаль. Так вот оно что… Оказывается, все последние дни он боролся со своей собственной любовью к этому невероятному, невозможному Гарри, мать его, Харту. Не сыновняя, не как к учителю, не из благодарности, а вполне себе нормальная, обычная любовь. «Так-с. С этим разобрались. Осталось только понять, что делать дальше. Но об этом — позже. Гарри, сукин ты сын, не отпускай меня... пожалуйста.» — В общем-то, я не против, но, может, отойдём с дороги? Мы загораживаем проход, это невежливо. — Ёпт, я что, вслух это сказал?