Walking right into the sun Don't fear the ending Find the beginning Over another lonely star Brighter than who you are Tarja — Into the sun
Иримар замер меж ветвей большого старого дерева и смотрел на процессию рабов Амуна — назвать их протоссами он не мог даже мысленно, так жалко они выглядели теперь, лишённые воли — шедшую в сторону мощного источника энергии пустоты. Самого мощного из многих других, образовавшихся на Айюре невесть откуда. Тёмный храмовник пытался изучить их, но так и не постиг природу этого явления — то, как Амун манипулировал энергией, пронзавшей ткань бытия, находилось вне известной ему науки или логики. Из открытых им порталов вытекала ничем не преломлённая тёмная пси, уничтожая все формы жизни, которым не повезло оказаться поблизости, и вместе с ней — в это он поверил не сразу — выходили волей падшего бога обретшие иллюзорную плоть души мёртвых. Иримар смог осознать это лишь тогда, когда увидел среди них Талу, погибшую подле него в день, когда Кхала была осквернена. Тогда ему удалось многих освободить до отлёта Иерарха на древнем корабле, дав им шанс покинуть захваченную падшим богом планету — хоть во многих тёмный храмовник и не заметил благодарности. Но сам он решил остаться — чтобы спасти всех, кого сможет. Воин тени умел скрываться от глаз новообретённых слуг Амуна и каждый день караулил их, выискивая возможность отсечь ещё хотя бы одного и сделать частью маленького, не очень хорошо организованного партизанского отряда. К несчастью, чаще всего спасённые им медлили, поражённые болью от потери чувствительных уз, и, в отличие от него видимые для всех многочисленных глаз падшего бога, оказывались убитыми. Те же немногие, кого ему удавалось увести до того, неспособны были, как он, скрыться в тенях, отчего их ряды часто редели, попавшись патрулям бесчисленных зергов. В тот день что-то пошло не так. До сих пор Амун почти не перемещал тех, кто не был полезен в битвах, но сейчас именно они шли жутковатой процессией в сторону источника пустоты, скрытого в подобии кратера. Колонн было несколько с разных сторон, и в конце каждой стояли одержимые воины, пронзавшие тела приблизившихся обречённых — их энергия мгновенно устремлялась на дно, а тела падали с обрыва. Иримару подумалось, что они должны были стать топливом, и он боялся представить для чего. Внутри него всё сжалось от осознания — их было слишком много одновременно, чтобы он смог помочь хотя бы кому-то из них. Ни в одиночку, ни с помощью всего отряда. Ни даже с помощью дюжины других воинов тени, которых в его распоряжении не предвиделось. Вдруг он заметил, что колонна чуть поредела. Он протёр уставшие глаза, чтобы убедиться, что это не обман зрения, и смотрел на неё несколько минут, не моргая. Его усилие было вознаграждено — он успел заметить, как один из идущих протоссов исчез. Его исчезновение определённо не было телепортацией — Иримар не ощутил энергетического всплеска ни в эфире, ни в воздухе. Не было это и побегом в тень — тёмный храмовник способен был распознать искусства, которыми владел сам. Но факт оставался фактом — один из рабов Амуна просто исчез и никто из прочих не обратил на это внимания. Спустя несколько секунд Иримар заметил ещё одно исчезновение — в другой части колонны, в полсотни метров дальше. И снова — ещё дальше. Сосредоточившись на всей колонне, он осознал, что такое происходило каждую секунду, возможно, даже чаще, и никаких видимых объяснений этому не находилось. Когда колонна поредела более чем вполовину по всей длине и почти опустела к концу, вмешательство в свой план заметил и Амун. Мощная волна из энергии пустоты прокатилась от всех присутствовавших на поверхности планеты источников. Иримар успел высоко подпрыгнуть с места, где скрывался, и увернуться в полёте от смертоносного вихря. Приземлившись, он обнаружил тех, кому повезло меньше. На земле лежал последний «исчезнувший» — молодой кхалаи — очевидно удар разгневанного Ксел Нага выбил из него остатки жизни. Рядом лежала женщина, аура и облик которой поразили храмовника — её узы были целы, но в ней не ощущалось присутствия падшего бога. Одежды её были поразительно чистыми для кого-то, кто не первый день бродил по тому, что некогда было цветущими айюрскими лесами — пара пятен, казалось, пристала к белоснежной ткани только сейчас, когда она упала. Издав в эфир мучительный стон, в котором чувствовались боль и отчаяние, она попыталась подняться, но ослабшие от удара руки не удерживали веса тела и скользили по покрытой крипом земле. Иримар напрягся и активировал искривляющую косу — Амун не мог не почувствовать её присутствие, даже если до этого ей удавалось оставаться незамеченной. Слишком близко. Он присмотрелся к её узам — те были, как на зло, распущены и разбросались вокруг после падения, так что обрубить их одним ударом, как он привык делать с теми, кто собирал их в незамысловатые хвосты, не было возможности. Однако в таком состоянии, как сейчас, она даже в руках Ксел Нага не смогла бы причинить ему вреда. Тёмный подошёл и склонился над ней, собрав прядь нервных отростков в ладонь и занеся косу для удара. Но отсечь их ему так и не удалось — его волю неожиданно парализовало и Иримар застыл, потеряв контроль над телом. Скрывавшая его маскировка тут же спала, оружие деактивировалось и выпало из ладони, и лишь разум продолжал осознавать реальность и ужасаться ей всё больше с каждой секундой. Неизвестная заставила его выпрямиться и повертеть головой. Когда его глаза заметили что-то блестящее, чужая воля заставила его пойти и принести неизвестный предмет, очевидно, его владелице. Короткого взгляда Иримару не хватило, чтобы понять, что это было — конструкция напоминала копьё, но почти наверняка им не являлось. Как только пальцы незнакомки сомкнулись на нём, и она, и посох мгновенно исчезли. Тёмный вновь обрёл контроль над телом и брезгливо отряхнулся от присутствия чужой воли — он лишь понаслышке знал, что некоторые посвящённые судьи были способны подчинить себе кого угодно не хуже тёмных архонов, но никогда не думал, что после исхода с Айюра среди выживших кто-то владел подобными техниками. — Боги... Теперь я понимаю, как себя чувствуют порабощённые Амуном, — подумал он, с ужасом глядя на землю, где только что лежала женщина, способная не только противостоять падшему богу, но и подавлять волю кого-то ещё. Тёмному стоило немалых усилий побороть желание рассечь косой воздух, чтобы наверняка поразить её. — Мы не Амун, — тихий спокойный голос обратился к нему. Он звучал странно — будто несколько десятков говорили одновременно, и, вопреки сказанному, это было очень похоже на то, как с помощью своих рабов говорил падший Ксел Нага. — Мы... — жутковатое многоголосие уступило одному единственному голосу. — Я даю тебе выбор, воин тени. Либо ты поможешь добровольно, либо мы изменим твой разум, и тогда ты действительно узнаешь, каково быть рабом. — Ты называешь это выбором? — глаза Иримара вспыхнули, и, по велению больше поднявшегося в нём гнева, чем разума, лезвия косы снова зажглись, а тело скрылось в сумраке. — У меня есть идея получше! — Атаковать меня бессмысленно — я снова остановлю тебя. Прятаться тоже — я умею смотреть сквозь тьму. — Ты парализовала мою волю! Стоило подумать, прежде чем... — Ты собирался лишить меня связи с Кхалой. Мы защищались. — Через Кхалу Амун может захватить и тебя. — Я не могу больше тратить на тебя время. Делай выбор. Иримар вдруг осознал, что его ноги всё ещё не слушаются его — он понял это, попытавшись сделать шаг назад от скрывшейся в фазовом сдвиге неизвестной. Внезапно стало ясно, что именно ей было от него нужно. — Ты понял правильно. Наше тело сильно повреждено, — по её голосу пробежала рябь раздражения и отвращения к собственной слабости. — Я не смогу идти. — Ты хочешь, чтобы я... куда-то принёс тебя, так? — Так. — Я не смогу сделать этого, не видя тебя. Её воля вновь завладела им, заставив шагнуть вперёд. Тут же голени Иримара коснулась ладонь неизвестной, и он снова смог увидеть её — она лежала, сжимая другой рукой посох, и, судя по тому, что ей всё ещё не удалось сменить позу, её тело оказалось парализовано ниже груди. — Ты... что-то говорила о выборе. — Предосторожность. Убери оружие и возьми меня на руки. Сделай это медленно и аккуратно. — Убрать оружие? Нет, ты издеваешься. Ты знаешь, что здесь сейчас всё прочёсывают эти одержимые? — Они не смогут навредить нам. Если ты не будешь медлить, никто даже не заметит, что мы были здесь. Посмотри вокруг. Иримар неохотно послушался, и увиденное поразило его. Колонна рабов падшего Ксел Нага замерла, замороженная во времени. Он поднял взгляд и заметил в воздухе мёртвый лист, оторвавшийся от ветки и непременно упавший бы ему на лицо секундой позже. Сейчас эта секунда стала столь длинной, что он не мог даже разглядеть его движения. Ответ на загадочные исчезновения нашёлся сам собой. — Замедление времени! Твой посох — самозаряжающийся темпоральный манипулятор! — озвучил он свою догадку, подумав, что имей он подобный в своём арсенале, его маленькая партизанская война стала бы в разы эффективнее и он точно отобрал бы у Амуна его армию, заодно отправив обратно в пустоту призраков и следом всех наземных зергов. — Не знал, что такие ещё существуют. — Мы не будем повторять приказ второй раз. Иримар подавил очередную вспышку раздражения. Убрав косу за спину, он медленно поднял незнакомку, и та обняла свободной рукой его шею. Тут же он почувствовал, как контроль за конечностями полностью вернулся к нему. Чуть покачнувшись, он всё же удержался на ногах, и в его сознании мгновенно обозначился вектор, по которому предстояло идти. Путь был неблизкий, и хотя его ноша была лёгкой, он почувствовал новый прилив раздражения. — Как же Амун сумел тебя поразить? — спросил он, тронувшись с места. Он мог идти, не глядя под ноги, — за полторы луны он успел изучить каждую корягу и каждый камень в этом лесу — а потому смотрел на незнакомку, изучая черты лица, детали одежды и кажущийся на первый взгляд бесполезным посох, способный почти полностью остановить время. — Последний, кого мы пытались спасти, был неуклюж и случайно выбил меня из левитации. Я упала, сломала позвоночник и выронила манипулятор. Энергия Амуна лишь добила меня... — по её ауре прошла болезненная рябь, — почти. Если мы успеем вернуться — повреждения можно будет обратить, — сказала она, но в словах её не ощущалось надежды — лишь смирение и печаль. — То, что ты оказался рядом, — милосердие вселенной. — Для тебя — возможно. — Падшие так эгоистичны. Мы лишь пытаемся спасти свой народ. — Я тоже пытался спасти наш народ, — Иримар сделал особенный акцент на «наш». Кем бы ни была загадочная незнакомка, и по её виду, и по рисунку поверхностных мыслей было похоже, что она проснулась после долгого сна и не имела понятия о том, что вот уже несколько циклов как протоссы Айюра и Шакураса объединились против общего врага под властью молодого Иерарха. Она словно бы существовала в далёком прошлом, где предрассудки, проповедуемые Конклавом, ещё имели значение. — Ты называешь это спасением? Лишённый единства Перворожденный всё одно что мёртв, — она горько усмехнулась. — Где тебе понять это, падший? — Вот как? — Иримар остановился, брезгливо сощурившись, но она лишь неодобрительно сверкнула лиловыми глазами и тронула пальцем его нервные отростки, и тут же он почувствовал её прикосновения к своему разуму, беззастенчиво игравшие потоками мыслей и сбивавшие любые попытки сконцентрироваться. — Ты никогда не знал Кхалы. Никогда не учился закрываться от тех, кто умеет смотреть действительно глубоко и может в любой момент прочитать твой разум до самого дна, — она усмехнулась. — Контролировать тебя почти также просто, как дикое животное. — Я просто поражён твоей любезностью, — он послушно продолжил путь. Через несколько километров он остановился снова, осознав, куда вёл вектор, переданный захватившей его сознание неизвестной. Один из источников энергии пустоты был прямо перед ними за холмом, как и замершие близ него призраки, и это ощущалось даже через защищавший их временной барьер. — Нам обязательно срезать здесь? — спросил Иримар, старавшийся обходить их стороной, полагая, что тени вряд ли скроют его от настоящих теней. — Никто не смеет подвергать наши решения сомнению, — вновь в её словах раздалось зловещее эхо десятков голосов. — Ты что — Конклав? — Я — Накаи, — ответила она, смягчившись. — Путь в обход слишком долог. Иди дальше, если не хочешь... — Я понял, — Иримар продолжил путь, не в силах оторвать взгляда от воплощённых волей Амуна мертвецов. Лица многих были ему знакомы, и, встречаясь с их невидящими глазами, он отворачивался. Энергия пустоты была осязаема — она касалась их словно паутина почти безвредными, но липкими и неприятными нитями. Незнакомка чуть вздрагивала от наиболее ощутимых прикосновений, но в её ауре не было страха — лишь отвращение. — Воин тени боится теней. Поразительно, — она усмехнулась, снова без разрешения прочитав мысли тёмного храмовника. — Не думал, что, ступив на священную землю Айюра, я окажусь настолько близок к пустоте, — теперь вздрогнул он, ощутив холод, лившийся из портала, смотревшего на него сотнями тысяч мёртвых глаз. — Но ведь ты стремился к ней всю свою жизнь. В этом суть твоя и всех, кого мы изгнали. — Я уже не так уверен в этом, — Иримар был так поражён близостью портала, что даже не подумал оскорбиться на её слова. Он должен был манить его — но вместо этого пугал. Амун, воплощённый бог пустоты и смерти, не был тем учителем, которому он готов был поклониться. Не после того, как он стольких лишил воли. — Я вообще ни в чём не уверен теперь. — Но мы уверены. — Кто — мы? — спросил Иримар, стремясь любыми способами отвлечься от щекотавшей их бездны. — Я — Накаи. Та, что возвращает к жизни, — она снова вздрогнула и прижала к груди посох. — Я пребывала в темпоральном стазисе тысячи циклов и проснулась, когда кто-то активировал «Копьё Адуна». — Хм. Фазовый кузнец упоминал, что есть ещё корабли. — Ещё три. «Свет Сиаин», «Крылья Ма'ри» и «Ковчег Кхаса». Мы создали их для того, чтобы спасти наш народ, когда тьма падёт на наш мир. Мы знали, что однажды боги вернутся и попытаются наказать нас за гордыню и невежество. В Конклав отбирались самые могущественные посвещённые умы, и все вместе они должны были быть способны сопротивляться воле Ксел-Нага, — её глаза моргнули, и каждая мышца сжалась от приступа боли. Голос Накаи снова стал одиноким и задрожал. — Но всё пошло не так... — Зерги. Их вы не ожидали. — Амун оказался хитрее. Те, кто перенял наши знания в этом времени, не смогли разгадать его план вовремя и погибли. Некому стало активировать корабли, когда вслед за сумраком пришла великая тьма. Пройдя мимо портала, Иримар увидел питавший его источник энергии — один из множества оставленных Странниками храмов, разрушенный почти до основания, покрытый крипом и засохшими щупальцами. Вокруг него из земли выступали осквернённые кхайдариновые кристаллы, испускавшие ярко-красное сияние, отражавшееся в воде, всё ещё наполнявшей искусственные пруды. Вокруг кристаллов обвивались иссохшие корни деревьев, образовывавших некогда прекрасные аллеи, и под ними земли было не видно из-за покрывавших её зергов. Сейчас, под защитой временного сдвига, велико было искушение напасть на них и вырезать как можно больше. — Даже думать об этом не смей, — приказала Накаи, почувствовав его замешательство. — Ты судья, а я воин. Я не могу не думать о том, чтобы перебить этих паразитов. Тем более, когда есть такая потрясающая возможность. — Спускайся под воду. — Это место, — оказавшись у кромки воды, скрывавшей древнюю лестницу, Иримар открыл глаза шире. Он уже видел эти сады — совсем иными, живыми и полными чистого голубого сияния, шедшего из самого сердца Айюра, и в этих воспоминаниях звучал голос погибшего прелата, вещавший о пророчестве, которому никто не придавал значения. Он определённо бывал в этом храме раньше. — Зератул знал, что здесь что-то есть! — Не теряй времени. — Я не понимаю, куда ты торопишься? Во внешнем мире не прошло и секунды! — Это верно. Но сколько времени прошло в нашем потоке, ты не думал? — Нет, но не думаю, что мы шли дольше, чем... — Иримар поднял взгляд на небо, но тут же осёкся, осознав, что оно не могло быть ориентиром, и успел поймать в ауре Накаи очередную насмешку. Он нахмурился, не желая принимать поражение. — Нда. Это будет непросто, — он прислушался к ощущениям тела — пальцы ног немного саднили после долгого пути, голени ныли от усталости, а мышцы рук неприятно свело оттого, что поначалу незаметная ноша стала казаться тяжёлой. — Мы непрерывно идём дольше суток, — отметил он с удивлением. — Именно так, падший. И моё тело может не пережить ещё один час. — Разумеется, — тёмный ступил в мягкую прохладную воду, остававшуюся на удивление чистой даже после нашествия зергов — её прикосновения были приятны коже и несли лишь запах тины и древних камней. Под ногами была лестница, шедшая неожиданно глубоко, всё больше удаляя его от поверхности, с которой падал хоть какой-то свет. Когда алое сияние стало почти неразличимым, он всё ещё не достиг дна, и в наступившей темноте шёл практически на ощупь, стараясь не поскользнуться на покрытых илом скользких ступенях. — Через сорок ступеней слева от тебя в девяти шагах будет разлом. Спускаемся в него. Разлом действительно был — кажущаяся естественной узкая трещина в тусклом свете, всё ещё долетавшем с поверхности, выглядела почти незаметной чёрной полосой на уходящих вдаль ступенях, и на первый взгляд сложно было представить, что её дно было дальше, чем хватило бы его роста. Иримар отпустил ноги Накаи и, обхватив её рукой за талию, прыгнул в темноту. Спуск был плавным и долгим, и теперь их путь освещал лишь кристалл, венчавший посох. — И... куда же теперь? — он огляделся, но не увидел ни стен подводной пещеры, ни чего-либо ещё. Вместо ответа Накаи коснулась посохом дна, и от её прикосновения активировались энергетические линии, опутывавшие это место. Разлившийся по пещере свет выхватил из мрака древние стены и конструкции, конца которым было не видно. Огромная подводная камера всем была похожа на место консервации корабля, но самого корабля в ней не было. — Дай угадаю. Скрыт в очередном темпоральном сдвиге. — Нет, — горько констатировала Накаи и убрала руку с его шеи. — «Ковчег» улетел. А значит — улетели и другие. Я воспользовалась тобой напрасно. — Улетел? Отсюда? — Иримар поражённо смотрел на своды пещеры, в которых не видно было никакого намёка на размыкающий механизм. Очевидно, он просто телепортировался прямо в подпространство, не покидая камеры, не потревожив перемещением ни камни, ни воду. — Но... куда? Ведь если ты не отсекала их от Кхалы... — У соларитового ядра огромный потенциал. Возможно — в прошлое. Возможно — в будущее. Возможно — в иную реальность. Туда, где у Перворожденных будет шанс возродиться. — Почему они не подождали тебя? — Я выпала из сдвига. Чтобы скрыться от Амуна, я поместила все камеры консервации кораблей в иной временной поток. Пока я пыталась вернуть манипулятор, здесь прошло... несколько циклов. Они просто решили, что я погибла, раз не смогла вернуться сразу с новым спасённым, — Накаи высвободилась из рук тёмного и бесцельно поплыла вперёд, отталкиваясь посохом от пола. — Но я надеялась. — И... скольких ты так спасла? — спросил Иримар с осторожным любопытством. — Двести сорок три тысячи девятьсот восемьдесят... четыре, — от неё повеяло печалью за погибшего кхалаи. — Это... — тёмный не смог продолжить, запутавшись в собственных эмоциях. Простая математика подсказывала ему, что это должно было занять не одну сотню циклов, если весь этот путь она всякий раз проделывала без помощи транспортатора. — Меньше, чем хотелось бы. Я всех привела к кораблям. Всех подготовила и обучила. Загрузила нашу память в десять разных разумов. Жаль, с нами нет и уже не будет Роханы, её знания были бесценны для восстановления полноценного функционирования сообщества, — она замерла, зависнув в воде, держась за посох, и это было так похоже на левитацию, что её фигура, столь уязвимая и беспомощная минутами ранее, показалась храмовнику величественной. Падавший со стен голубой свет отражался от её белой чешуи и одежд, создавая иллюзию того, что она сияла. — Жаль, что я тоже осталась за бортом, — Накаи повернулась к Иримару. Её глаза тускло мерцали. — Ты можешь идти, падший. Мы останемся здесь и примем смерть. — Ну уж нет, — Иримар хмуро сдвинул надбровные дуги, подняв глаза в потолок, в котором путь назад был обозначен чётким прямоугольником. — Я не собираюсь мириться с тем, что прошёл через всё это напрасно. Ты не успела улететь вместе с «Ковчегом», но я верю, скоро Иерарх вернётся на «Копье Адуна» и одолеет падшего бога. Айюр возродится, и любая помощь, любые знания будут ценны, какими бы древними они ни были. — Ты хочешь проявить благородство и милосердие? — она усмехнулась. — Что же. Тогда мы скажем тебе правду, — голос Накаи снова обрёл многоголосое эхо. — Мы — Конклав. Мы — именно те, кто изгнал твой народ. Те, кто посягал на вашу свободу. Те, кто казнил твоих братьев за ересь. Теперь, когда Кхала осквернена, мы существуем лишь в разуме этой умирающей. Нам нет места в будущем, которое настанет после вашей победы, как нет места нашим законам. Неужели ты не будешь рад нашей окончательной гибели, падший? В Иримаре вспыхнул и тут же погас десяток противоречивых эмоций. Затаённая ярость и отвращение к тому, чем была эта женщина и что собою воплощала, схлестнулись с логикой, диктовавшей смотреть на неё иначе. Проснувшись посреди бури, она действовала по заложенной в ней программе и мыслила устаревшими паттернами более агрессивной эпохи расцвета и величия первенцев богов. И пусть в тёмном всколыхнулись свежие воспоминания о том, как беженцы с Айюра впервые вступили на Шакурас, во многих пробудив праведный гнев, он также помнил передававшиеся из разума в разум слова Рашагал о прощении. — Ты — Накаи. Ты отдала все силы и всё отмеренное тебе время, чтобы спасти как можно больше Перворожденных, куда бы ни отправились эти древние корабли. Каковы бы ни были наши разногласия в прошлом, сейчас мы единый народ, и каждая жизнь — будь то храмовник, кхалаи или даже судья... Иримар не успел договорить — глаза Накаи погасли, она разжала ладонь и выпустила из рук посох. Он подплыл к ней и поймал прежде, чем она коснулась пола. — Я прочитала твою душу, воин тени. Кем бы ты ни был, ты не желаешь зла ни одному из детей Айюра. Возьми манипулятор, — её голос становился всё тише, а аура стремительно таяла. — Спаси от Амуна всех, кого сможешь. Приведи их сюда. Поле темпорального сдвига всё ещё... активно, — она нашла в себе силы поднять руку и положить на лицо Иримара. Накаи снова вторглась в его разум, но он не воспротивился, почувствовав, как в него вливаются её знания. Когда она отняла ладонь, лишённые смысла узоры и выпуклости на полу и стенах предстали перед ним частями механизмов, о функционировании которых он теперь знал почти всё. Он поднял посох Накаи, любуясь простотой древнего устройства. С ним он мог существенно расстроить планы Амуна. Нужно было только время. Много времени. — Я сделаю это, — он нашёл глазами камеру темпорального стазиса и активировал её. — И начну с тебя.***
Накаи удивилась, проснувшись снова после того, как приготовилась принять смерть. Её кровь очистилась от энергии пустоты, и, судя по тому, что ноги чувствовали прохладу, повреждённые нейроны в её спине были кем-то успешно заменены. Она прислушалась к эфиру, ожидая столкнуться с тем же безмолвием, что в прошлый раз, но ей отозвалось эхо тысяч голосов. — Где я... а главное — когда? — спросила она саму себя, осматриваясь. Интерьер был незнакомым, странным, похожим на сплав чего-то привычного с чем-то новым. Даже кхайдарины вместо привычного голубого казались зеленоватыми. — Теперь ты в безопасности, — ответил ей голос, наполненный радостью. Голос, который она прекрасно знала. — Теперь мы все в безопасности. — Рохана! — Накаи поднялась и нашла её взглядом — хранитель парила всего в полуметре от неё. Сперва тоже обрадовавшись, она задумалась над её словами, и тут осознала их полный смысл, заметив, что позади неё не было знакомого кольца пси-усилителя, сплетённого с нейронными узами. — Мы — все? — Я активировала маяк на «Копье Адуна», и остальные корабли вышли из подпространства. Все, кого ты спасла — здесь. Ты проспала полтора цикла. Как хорошо, что я решила проверить убежище. Все резервные стазис-камеры были заполнены. Их были тысячи, — Рохана протянула ей темпоральный манипулятор. — Я пришла в ужас, когда узнала, что он попал в чужие руки. Но ты всё-таки жива. — Он не рассказал? — Накаи взяла в руки посох и считала остаточную энергию. Решительность. Вера. Усталость. — Мы нашли его тело на дне водоёма, — хранитель передала образ. Иримара было почти не узнать — вместо изорванного в многочисленных битвах плаща он был одет в тёмную мантию, придававшую его облику величие, приличествующее тому, кто взял на себя миссию спасения мирных кхалаи от перспективы стать пищей для тела Амуна. Подобие капюшона на щитке скрывало обрубленные узы, и, не прислушиваясь к движениям его души, на первый взгляд никто не распознал бы в нём воина тени. Тем более никто не был способен на это после его смерти. — Он выглядел... очень старым. Его тело просто сдалось. — Я изменила его. Вероятно, слишком сильно, — Накаи прислушалась к эфиру, многоголосие которого пребывало в застывшем хаосе, нуждавшемся в управлении. В умах пробудившихся был шок и непонимание, в умах спасённых — хаос и слабая надежда. И ещё больше она просто не могла почувствовать Новый мир был совсем иным, и она не знала его законов. Голоса покойного Конклава в её разуме, обычно дававшие ответы на любые противоречивые вопросы, молчали, зная об окружающей действительности не больше неё. — Воины тени ненавидят посягательств на свою свободу. Накажут ли меня за это? — Ты действовала во благо нашего народа. Накаи снова посмотрела на посох. Теперь уже невозможно было сказать, как именно провёл остаток жизни храмовник, проявивший к ней сострадание. Ясно было лишь одно — он не выпускал манипулятор до самой смерти. — Я забрала всё его время.