***
— Нахуй тебя, Йен Галлагер! — Ты же знаешь, Микки, что я люблю тебя. — Тогда садись в сраную тачку! — Микки был вне себя. — Я не могу. Я изменился, — Йен разрывался между двух огней. — Не делай этого, Йен. — Я должен остаться. А тебе пора ехать, — Йен провел рукой по щеке парня, но тот отдёрнул его руку. Микки тяжело выдохнул, вновь посмотрел на парня и понял — время пришло. Он нежно поцеловал парня, удерживая двумя руками его лицо. Микки с трудом сдерживал слёзы, он знал, это их последний поцелуй. И, скорее всего, последняя встреча. Микки заставил себя оторваться от рыжеволосого. Затем, несмотря на Йена, сел в машину, одевая парик. Йен же напротив внимательно наблюдал за действиями парня. Ничего не сказав и даже не взглянув напоследок, Микки поехал. Йен провожал его взглядом вплоть до того, пока он не переехал границу. Пришлось идти пешком до трассы, чтобы поймать попутку, ведь все свои сбережения Йен без раздумий отдал Микки.***
Наконец-то добравшись до дома, Йен набрал номер Тревора, тот ответил не сразу. — Йен, — голос Тревора был тихим, — тебя не было двое суток, я волновался. — Прости. Мне нужно было немного времени, чтобы решить вопросы. — Ты был с ним? — Да. Но звоню не поэтому, — быстро проговорил Йен. — В чём дело? — Моника. Вчера ночью она умерла. Завтра поминки. Я подумал, может… Ты захочешь прийти? — в надежде спросил Йен. — Конечно, — невесело ответил Тревор, — эта безумная женщина нравилась мне. — До встречи, — Йен повесил трубку.***
— Так, значит, Микки уехал? — спросил Тревор. — Ему нужна была моя помощь, — ответил Йен, залпом опустошив рюмку. — Не хотелось уехать с ним? — поинтересовался Трев. — Здесь моя семья, работа, ты… — Понятно, — неуверенно ответил Трев. Йен показал бармену два пальца, и тот сразу же повторил заказ. Трев с сомнением посмотрел на рыжеволосого. Йен сделал вид, что не заметил этого взгляда и опустошил ещё одну рюмку. Тяжёлый выдался день. Сначала он похоронил Монику, а теперь сидит в баре с Тревором, в то время, как Микки где-то очень далеко отсюда. Йена мучила совесть за то, что он сидит с Тревором, но думает о том, как там Микки, всё ли у него хорошо, хватит ли денег, чтобы устроиться там, не поймала ли его полиция, в безопасности ли он, не влип ли в какую передрягу. Тревор видел все переживания Йена, но хотел верить в то, что эти чувства и эмоции, отражающиеся в глазах парня, вызваны смертью Моники. Но в глубине подсознания он понимал, что Йену нет особого дела до Моники. Всё дело в Микки. Радовало лишь одно — Микки за границей. А Йен здесь, рядом с ним. Когда Йен вновь подозвал бармена, Тревор отрицательно замахал руками, бармен отошёл. Йен недовольно посмотрел на парня. — Ты чего это делаешь? — спросил он. — Тебе определённо хватит! — ответил Трев. — Ты кто мне? Мать? Ах, да, моя мать мертва, — язык Йена слегка заплетался, но его слышали сидящие рядом. — Йен, нам пора. — Ты можешь идти, — грубо ответил Йен. — Пойдём, — Тревор осторожно подцепил руку Йена и поднял его со стула, кинув наличные на стойку. — Куда мы идём? — возмущался Йен, пытаясь отпихнуть Тревора. — Домой, сейчас поймаем такси, а после ты проспишься. Тревор с трудом удерживал Йена, шатающегося из стороны в сторону. К счастью, вскоре подъехало такси, и Тревор запихнул парня на заднее сидение и сам сел с другой стороны. У дома Галлагеров Фиона помогла вытащить Йена из машины и завести в дом. Они стали поднимать Йена по лестнице, к его комнате. — Спасибо, — запыхавшись, сказала она, — если хочешь, можешь остаться у нас. — Микки, — шепнул Йен, — где он? Вопрос так и повис в воздухе, Фиона осторожно посмотрела на Тревора, его лицо не выражало ничего. После того, как Йена уложили в кровать, Тревор, не сказав ни слова, покинул дом Галлагеров.